Дэрроу почти улыбнулся.

— Я знаю. Он говорил мне.

— Но он молчал! — завопила Мика.

— Ты забыла, что я его знаю. И его планы. Я был его другом, он все мне рассказывал. Он готов испытать силы, и он отправится на юг. В Спарет.

Калвин с вопросом посмотрела на Тонно, но он покачал головой.

— Спарет, — сказал Дэрроу. — Потерянный город Древних. Там родились все чары. Говорят, в Спарете чары были в десять раз сильнее, чем сейчас. Чем дальше мы от той родины, тем слабее наши чары. Самис говорил в Геллане, что он отправится туда, когда придет время.

— И где Спарет? — спросил Траут.

— Никто не знает точно.

— Юг, — задумался Тонно. — За южными проливами? Но там только Дикие земли.

— А за ними? — глаза Дэрроу блестели, хотя не было ясно, веселье это или что-то мрачнее.

— А за ними… ничего, — Тонно нахмурился.

— Берег неизвестен. Но это не значит, что его нет, — сказал Дэрроу.

Калвин чуть не топнула ногой.

— Ты говоришь загадками, Дэрроу!

Тонно отвернулся.

— Пускай говорит. Мне нужно вести корабль, найти порт. Мика, ты знаешь эти воды, девочка, где тут Эо?

Остальные зашевелились на борту, отправились в путь, теперь повернув на северо-восток, где Мика ждала увидеть остров Эо. Но Калвин осталась рядом с Дэрроу. Он смотрел на южные воды, где пропал Самис.

— Почему мы не напали сейчас? — сказала она. — Мы были тут. Почему мы ждали?

— Чары сильнее в Спарете. Там у нас будет шанс победить его.

— Но если чары сильнее в Спарете, то и он будет сильнее.

— У меня есть причины, Калвин. Еще не время, — лицо Дэрроу было строгим, напоминало ястреба.

— Он показал тебе, куда плывет. Он словно хотел, чтобы мы плыли за ним. Зачем он это сделал? Это ловушка?

Дэрроу молчал.

— Ты сказал, что не поздно для него и для тебя, — не сдавалась она. — Что это значит? Будто ты хочешь опередить его в его же плане!

— Хватит вопросов для одного дня, — сказал Дэрроу. — Даже для тебя.

— Дэрроу! — она протянула руку, но он отвернулся. Она опустила руку. Они только стали сближаться, и он закрылся от нее, словно место было только для Самиса в его мыслях. Без слов он пошел, хромая, по палубе к каюте и спустился туда.

Калвин долго стояла на месте и смотрела ему вслед, щурясь и хмурясь. Она встряхнула руками волосы и стала заплетать их, прядь за прядью, пока все не стало аккуратным, две гладкие косы упали на ее спину, как и должно быть.

Восемь

Песня деревьев  

Они много дней плыли на юг, к южным проливам, которые Мика звала морем Севона. Каждый день Тонно смотрел в трубу на горизонт в поисках корабля Самиса, но не видел его.

— Наверное, он уплыл вперед, пока мы были в Эо.

— Нет! Мы должны быть быстрее него, — Траут странно гордился, глядя на Мику и Калвин, сидящих бок о бок и поющих ровный ветер, что гнал корабль по морю. — Думаю, мы обогнали его. Никто не может двигаться быстрее «Перокрыла».

Постепенно появились ухоженные земли, и ручьи с пыльными полями остались позади. Они плыли мимо земель, что могли зваться Калисонс, где фермы были давно заброшены. Развалины мельниц указывали в небо, линия деревьев все еще повторяла узор их высадки, но Дикие земли торжествовали. Земля тут была голой, камни и кусты заполнили все, и их не убрали бы плуги фермеров.

Воздух был прохладным, солнце садилось медленнее, затягивало сумерки, как серую вуаль над морем. С каждым днем они заплывали все глубже в осень, глубже в Дикие земли.

Они бросили якорь в один из вечеров, Калвин сидела на корме и смотрела на голубой дым трубки Тонно, что кружил над палубой и в небе. Траут растянулся на свернутом канате в стороне, хрустел яблоком. Тихо плескались волны, вдали было слышно крики ночных зверей, что вышли поохотиться в темнеющих сумерках.

Дэрроу убрал вес с пострадавшей ноги на другом конце корабля, нога часто болела к ночи, и он сел у стены каюты. Мика рядом с ним чинила невод, она запела песню из Эмерана, и ноты доносились до Тонно и Калвин. Голос Мики, когда она пела песни из детства, был не таким, как во время чар ветра, он был хриплым, в нем прятались слезы.

Тонно удовлетворенно хмыкнул.

— Мне нравится пение девочки. Она напоминает нашу Энну. Как маленький жаворонок, она все время щебетала, смеялась и пела. Может, эта будет такой же, как только ощутит немного счастья, — он сунул трубку в рот и посмотрел на Калвин. — Ты обеспокоена.

Калвин удивленно посмотрела на него. Она не ожидала, что Тонно заметит ее тревогу, что ему будет дело. Она замешкалась и ответила:

— Ничего.

Он покачал головой.

— Что-то тебя грызет, девочка. Выкладывай.

Калвин огляделась, проверяя, что их не услышат. Она тихо сказала:

— Это Дэрроу, — она нервно взглянула на Тонно, он без эмоций жевал край трубки.

— Да. А что он?

— Ты… слышал, как он говорил с Самисом: «не поздно» и «я сильнее, чем ты думаешь». Он чуть не сказал, что сам хочет быть Поющим все песни.

Тонно нахмурился.

— Может, он хотел так запугать его. До этого Самис не спешил с планом. Но если он подумает, что мы хотим опередить его, то может заспешить и забыть об осторожности.

— Возможно, но…

— Говори, девочка. Я не люблю тратить время.

Калвин заговорила медленно, поглядывая на Дэрроу, сидящего с закрытыми глазами.

— Уверена, это ничего не значит, и я не верила в это, но… когда я встретила Самиса в Митатесе, он сказал, что собрать Девять сил было идеей Дэрроу. Что они поссорились, когда Дэрроу понял, что Самис, как колдун, сильнее него.

Тонно фыркнул.

— Я думал, ты лучше. Верить его словам!

— Я не говорю, что поверила ему, — спешно сказала Калвин. — Но когда Самис уплывал, он будто звал за собой, может, он хочет, чтобы Дэрроу снова был с ним. И Дэрроу как… изменился. Он не говорит с тобой. Или со мной. Может, он думает вернуться к Самису.

— Ты не знаешь его так, как я, и это факт, — сказал Тонно. — Он думает лишь, как остановить этого бандита. Да, сильно думает. Так сильно, что не говорит с тобой или мной про ужин или уборку на палубе. Я другого и не ждал. И тебе не стоит.

Калвин молчала, теребила край косы.

Тонно стукнул трубкой по борту.

— Глупости, — так он закончил разговор.

Они подплыли к берегу так близко, что видели пустоши с их серой травой в трубу Траута. Один раз они даже увидели большого зверя, что ходил среди травы и терзал ветви кустов большими челюстями.

— Он размером с корабль пиратов, — поразилась Мика.

Траут поежился.

— Тогда его челюсти смогут перекусить этот корабль и проглотить нас, не жуя.

— Он ест траву, — сказал Дэрроу. — Он не станет жевать нас.

— Все равно, я бы там не высаживался, — сказал Траут. — Если вы не против.

На следующий день они увидели стадо зверей, жующих кусты, их горестные вопли разносились над водой. Они поймали ветер, что нес их на юг, и Мика смогла все утро смотреть на зверей у борта.

— Точно нельзя там высадиться? — спросила она.

— Нет уж, — твердо сказал Траут, и позже в тот день оказалось, что он был прав.

Они обедали на палубе, когда Калвин заметила кружащую стаю птиц, толпа черных точек между кораблем и берегом.

— Что это? Слишком большие для чаек… Траут, где труба?

— Тут, — Тонно поднес трубу к глазу.

— Летят ближе, — сказала Мика. — Наверное, чайки хотят объедки.

Тонно вдруг вскочил на ноги и сбил тарелку еды.

— Это не чайки. Дэрроу, смотри скорее! Ты видел таких существ?

Дэрроу посмотрел в трубу, вскинул бровь.

— Я слышал о них, но не видел. Я думал, это существа из легенд.

— Дайте посмотреть, — потребовал Траут, хотя не мог видеть через трубу так четко, как остальные. Но Мика была быстрее.

— Они приближаются, — сказала Калвин. Силуэты, что были точками миг назад, теперь были существами с длинными прямыми крыльями, что двигались на ветру, как воздушные змеи. Их крики звенели над водой, яростные и высокие. Мика передала трубку Калвин, сказала четыре слова. — Смотри на их зубы.