Он мрачно сгорбился и перевел взгляд на Олину. Ко всем чертям эту девчонку, наверняка что-то задумала, ни с того, ни с сего не стала бы пялиться. Исай расправил спину. «Ну и ну, — сказал он себе, чувствуя, как возвращается к нему хорошее настроение. — Не обменялся еще с ней ни единым словом, а уже ревную! Ну не сумасшедший? Наверно, все мужики такие. Погоди… Даст бог, доживем до свадьбы. Найму музыкантов — таких, чтоб на всю долину гремели, чтобы стекла в окнах повылетали. Тогда поглядим, только если поймаю ее с другим… Говорили ребята, что если жену не мутузить время от времени — она тебя ни во что будет ставить и на голову сядет. Может, так оно и есть?»

Умиротворенный и в хорошем настроении Исай осмелился повернуться и подмигнуть Олине. Девушка удивилась, застыла в изумлении и, не моргая, уставилась на Исая неподвижным взглядом, словно увидела в первый раз. Потом покраснела, хихикнула в кулак и снова спряталась за соседкой, которая так и не проснулась. Исаю понравилось подмигивать, он расхрабрился и хотел было повторить, но Олина, спрятавшись, больше уже не появлялась.

Исай, однако, совсем уж осмелел. Он чувствовал, что мог бы подмигнуть даже королеве английской, если б она ехала с ним в одном автобусе. Он оглянулся назад и стал смело разглядывать лица пассажиров, чего раньше никогда бы не сделал, хоть голову руби. Увидев на сиденьи позади себя молодую женщину с красной сумочкой на коленях, подмигнул и ей.

В это время автобус остановился. Две женщины, что сидели впереди Исая, засуетились. Молодая прошла вперед с ребенком на руках, а ее мать попыталась поднять в проходе две объемистые сумки. Одна из них была для нее непосильно тяжела, и баба, беспомощно вздыхая, озиралась, расстроенная. Потом взяла сумку, полегче, и пошла, склонившись набок, за дочерью.

Исай спохватился, вскочил со своего места и кинулся помогать. Схватил оставшуюся сумку и начал осторожно прокладывать себе путь среди багажа пассажиров, сваленного в проходе между сиденьями. Пока Исай шел до передней двери, пока помогал спуститься двум попутчицам, он чувствовал странное жжение в затылке. Кто-то с любопытством изучал его сзади. Выходя из автобуса, чтобы положить сумку к ногам пожилой бабы, ожидающей его с признательностью, он не выдержал и оглянулся. Разрумянившаяся Олина сидела рядом с его соседкой на его месте. Девушки о чем-то оживленно болтали, обе очень обрадованные встречей. Исай все понял и почувствовал, как в душе его разверзлась пропасть и сердце начало падать в нее. Исай спрыгнул со ступенек автобуса и мрачно опустил сумку на землю. «Так вот почему она смотрела на меня так настойчиво, — смирившись, подумал Исай. — Считала, что я знаком с той красавицей и хотела ее взгляд поймать… А я, дурень этакий, разные планы строил…»

Вдруг он с удивлением увидел, как пожилая баба подняла руки и закричала:

— Эй, стой! Стой!

Исай резко повернулся и увидел, что автобус тронулся и удаляется по дороге, что ведет из села. Вот он уже начал пропадать в занесенном снегом белом поле.

— Вот сумасбродный водитель! — крикнул он, раздосадованный и обернулся к женщинам, сгорая от стыда. — Подумал, что и я здесь вышел… Что ж, придется догонять…

Он нахлобучил шапку на голову и бросился вслед за автобусом. Но не сделал и трех шагов, как ноги его, черт знает почему, заскользили и он всем телом грохнулся на шоссе, покрытое тонкой коркой льда…

Исай с трудом поднялся, разыскал шапку, а когда посмотрел вслед автобусу, автобус был уже так далеко, что и не догнать.

Пожилая подошла к нему поближе и виновато заглянула в глаза:

— Не сердись, парень, на нас. Через два часа будет еще один автобус…

— А разве он идет через Лунекуш? — с надеждой спросил Исай. — Я как раз оттуда…

— Нет, он на Дэруешты идет. Это от тебя недалеко, за час пешком дойдешь… Дай-ка я от снега тебя отряхну. Здорово ты упал…

Пожилая старательно отряхнула его пальто на спине и снова заговорила, держа руку у рта и все время виновато опуская глаза:

— Прости нас. Ведь все это из-за нас случилось… А как тебя зовут?

— Исай.

— Я тебе вот что скажу, Исай: пойдем-ка к нам ждать автобуса. А то замерзнешь здесь, на дороге.

— Не стоит, благодарю, — застеснялся Исай, отводя взгляд и не зная, куда девать руки. — Сейчас не очень холодно, не замерзну.

— Идем, идем… Не можем мы оставить тебя на дороге. Да и сумки поможешь дотащить. Очень уж они тяжелые.

— Ну, коли речь о том, чтобы помочь — не могу отказаться, — смущенно улыбнулся Исай.

— Вот так-то лучше! — одобрительно сказала пожилая и повернулась к молодой, которая стояла рядом с сумками.

А та взгляда не могла оторвать от малыша, завернутого в толстое одеяло. Приоткрыв ему лицо, шептала ласковые слова и ненасытно его целовала.

— Эй, Иляна! — окликнула ее пожилая. — Я впереди пойду домой, а ты с Исаем потихоньку следом пойдешь с сумками.

— С каким Исаем? — улыбнулась молодая, не поняв.

— Ослепла, что ли? — прикрикнула на нее мать. — Человека не видишь? — И быстро пошла мелкими шажками по тропинке, которая змеилась между заборами. Село было скорее маленькой деревушкой. Небольшие дома были похожи на покрытые снегом грибы.

Исай подошел к молодой, которая то снова принималась ласкать ребенка, то пыталась поднять сумки.

— Посмотри, Исай, и скажи, — вдруг заговорила она, и глаза ее лучились счастьем. — Кто у меня — мальчик или девочка? Угадай!

Исай подошел ближе и робко всмотрелся в ребенка. Личико круглое, как маленькая луна, глазенки черные, влажные и бархатистые, смотрят с большим любопытством. И вдруг ребенок улыбнулся, да так, что Исай даже заморгал от удивления. Мать обожгла Исая очаровательным быстрым взглядом и принялась покрывать младенца поцелуями, бормоча:

— Сыночек мой, мальчик мой дорогой!..

Потом они оба двинулись за пожилой — он, таща сумки, а она, прижимая к груди свое сокровище. Исай шел рядом с молодой мамой, изучая украдкой ее румяное лицо, темные глаза, сияющие так чудесно, но перед собой видел только светлую улыбку ребенка.

Около их дома встретили женщину. Она с любопытством рассмотрела Исая, поздоровалась с ним, потом спросила веселым звучным голосом:

— А я и не знала, Иляна, что у тебя такой красавец мужик! Где он до сих пор был, что я его не видела?

Иляна обескураженно взглянула на Исая, хихикнула, покраснела не то от стыда, не то от удовольствия и ответила:

— Три года за границей работал. По договору.

— Не в Болгарин?

— Ага.

— Вещей, наверно, себе привез уйму?

— Да!

Женщина пошла своей дорогой, бросив на Исая взгляд, в котором и любопытство, и восхищение, и зависть. Он почувствовал себя очень неловко в навязанной ему роли и подумал, что хорошо бы бросить сумки и смыться отсюда. Сейчас же, немедленно. Но не осмелился. Перед ним снова возникла чистая улыбка, которой наградило его это существо, этот карапуз.

— Ты уж извини меня, Исай, — пробормотала Иляна, глядя в землю. — Спасибо за помощь и…

Он сразу же устыдился своего порыва к бегству, решительно схватил сумки, чувствуя, как волнение сдавило ему горло, и сказал теплым голосом:

— Ладно, помогу уж до дому донести. Через два часа уеду следующим автобусом. — И после небольшой паузы, набрав для смелости в грудь побольше воздуха, добавил: — Не знаю, почему, только мне кажется, что другой автобус может и не прийти. Что скажешь?

— Кто знает?.. — пробормотала она с сомнением в голосе, пряча смущенный взгляд. — Дорога-то не стоит…

— Как мне надоели дороги!.. — начал он, удивляясь, что говорит легко и свободно, словно с ребятами из своей бригады. Он понимал, что она с восхищением смотрит на сына и делает вид, что ничего не видит и ничего не слышит, и спросил шепотом: — Что он? Смеется?

Она кивнула, не поднимая взгляда.

— Ему хорошо, — решительно сказал Исай, и теплая улыбка озарила его лицо.

Когда Исай, взволнованный от непонятной радости, от предчувствия чего-то чудесного, светлого и необычайного, обернулся, то увидел пожилую. Она стояла на пороге и махала рукой, приглашая в дом.