— Почем мне знать? — я пожал плечами и, почувствовав, что Кристиан пытается увести разговор как можно дальше от письма, спросил напрямик: — Можешь ты мне рассказать, вкратце, как… пересеклись ваши тропинки?

Кристиан откинулся на мягкую спинку дивана, обхватил голову руками, словно неожиданно почувствовал сильную боль. Он просидел в таком положении несколько мгновений, затем опустил руки. Иронично улыбнувшись, он заговорил, сперва с небольшими паузами, вызванными, возможно, наплывом чувств, которые он, однако, сумел сдержать:

— Даже не знаю, как начать… Все было так давно, кажется, с тех пор прошло сто лет… Это было в пятую мою ревизию… а может, в третью…

— Ну, тогда прошло вовсе не сто лет, — возразил я, улыбнувшись, — институт ты окончил в…

— Да, ты прав, — поспешно согласился он, — однако у меня такое впечатление, что с тех пор прошло… Да! В общем, это была моя первая настоящая ревизия. Я проработал почти год и не «выудил» ничего значительного — все время попадались какие-то пустячки, так что нечего было собрать даже для акта на четыре-пять страниц. Тогда я познакомился с ней. В магазине. Она работала продавщицей. Я хотел купить шляпу, с этого все и началось. Если бы я знал, что из этого выйдет… Целых два месяца я гонялся за той шляпой, и все безуспешно…

Кристиан посмотрел на меня и улыбнулся: мягко, слегка иронично. Я понял, что продолжения не последует, и этой короткой информацией я должен был довольствоваться. Я не стал настаивать на подробностях, хотя они обещали быть достаточно интересными. Пришлось обойтись и этим. Часть письма, которую я прочитал вслух, еще раз пробежал глазами.

…Я видел много глупцов на этом свете, но, думаю, таких, как я, больше не отыскать. С утра до вечера я брожу, словно лунатик, вот уж точно, у меня не все дома. В конце концов, с этим пора кончать. Решил же я ему все рассказать, все как было? Все! Все! Все! Ведь именно для этого я и пришел. Чтобы он выслушал меня как друг и рассудил, тоже как друг. Я ничего не забыл… Я помню каждую подробность, вижу наяву, как ярко светило в тот день солнце, так ослепительно, что, казалось, даже листья излучают свет, а асфальт на улице походил на световой конвейер, на огненный поток.

Тогда, в тот памятный день, у меня на руках был уже почти подписанный акт ревизии. Окончив работу на два дня раньше срока, я решил отправиться в село. Не был у родителей целых три месяца, да и тогда, когда приезжал, не больно радовал их своим присутствием, потому что все дни напролет проводил у деда. Помню, тогда обещал деду привезти из города шляпу. Как-то раз дед в шутку сказал, что ему, чтобы стать министром, не хватает только новой шляпы.

После этого я твердо решил, что без шляпы к нему не поеду. Вернувшись в город, сразу же направился в универмаг. Был рабочий день, однако люди потоком стекали по лестницам и копошились, словно муравьи, у всех отделов. На четвертом этаже, в правом крыле, находилась шляпная секция.

Потоки сухого удушливого воздуха сдували пыль с тяжелых осенних шляп с широкими полями, все они были одинакового темного цвета. У столика сидела девица в черном халате с треугольной эмблемой магазина, приколотой на груди.

На ее лице читалась скука, замешанная на грусти, внимание привлекали только ее глаза: они спокойно смотрели в одну точку, выдавая состояние рассеянного человека. «Думается, эта барышня мечтает сейчас попасть на пляж», — мелькнуло у меня в голове, в то время, как я направлялся к полкам, заставленным шляпами, попутно всматриваясь в смуглое лицо продавщицы, обрамленное ослепительно черными длинными волосами, которые свободно стекали по плечам.

В углу я, к счастью, наткнулся на летнюю шляпу голубоватого цвета, однако она оказалась на несколько размеров больше. Все же я захватил ее с собой и направился к продавщице.

— Простите, пожалуйста, за беспокойство, — обратился я ироничным тоном, — но я хотел бы поменять эту шляпу на другую, меньшего размера.

Девушка уловила иронию в моем голосе и нахмурила брови. В ее глазах появился металлический блеск.

— Других нет, — бросила она фразу неуловимым движением губ, и вновь вонзила свои черные глаза в невидимую для окружающих точку, которая находилась перед ней.

— Но если я вас очень попрошу, — настаивал я с улыбкой.

— Я тебе сказала, что других нет, ступай с моих глаз долой! — закричала она.

Я просто остолбенел от недоумения. Я привык к совсем другому обращению на работе и сейчас, когда мне «тыкали» с такой дерзостью и озлоблением, я почувствовал, как нечто вроде замыкания на мгновение перекрыло доступ воздуха в легкие и сковало язык. Я не ожидал такого хамства от этой соплячки.

— Барышня, может, ты выражаешься, как привыкла, но ты находишься на работе, и перед тобой не какой-то там… — не найдя подходящего сравнения, я растерянно смолк от спокойствия и безразличия, с каким она меня слушала.

«Ну погоди, я научу тебя, как надо обслуживать покупателей», — подумал я про себя, решив позвать директора магазина.

— Э, умник, шляпу-то оставь, куда ее стянул? Смотри на него, какой хитрец нашелся. Я твоего брата знаю.

У девчонки был сильный, мелодичный голос, и в то мгновение мне показалось, что она улыбалась, когда кричала мне вслед.

Я резко повернулся, чувствуя, как вспыхнуло мое лицо, и положил шляпу на прилавок. Покупатели, медленно передвигавшиеся с места на место, придирчиво рассматривая то один, то другой товар, обратили свои любопытные взгляды на мое лицо, которое от смущения запылало еще сильней. Я с угрозой посмотрел на девицу, которая таким бесстыдным образом насмехалась надо мной, но натолкнулся на каменное выражение лица, которое, казалось, ничего не выражало. Только большие, бездонные глаза горели упрямым любопытством. В то же время, казалось, она глядела не на меня, а куда-то в сторону, в пустоту.

Я развернулся и, плотно сжав зубы, ринулся к продавщице, которая уже спешила мне навстречу.

— Что здесь происходит? — спросила она, сурово глядя на меня.

— Я хочу, чтобы мне дали книгу жалоб или позвали директора магазина, — сказал я голосом, сдавленным негодованием и обидой.

— А что произошло? — спросила меня женщина и, не дожидаясь ответа, накинулась на девицу: — Лия, опять начинаются твои штучки?

— Я только вежливо попросил ее поменять мне эту шляпу, — принялся я разъяснять, но не докончил, потому что та, которую звали Лия, возмущенно прервала меня:

— Я по горло сыта этими мерзкими улыбками. Если хотите выполнять план, дайте нормальный товар или отпустите меня отсюда.

Лицо ее разрумянилось, и глаза еще больше потемнели, злобно сузившись. Все же я заметил, что ее полные губы начали мелко подрагивать, хотя она по-прежнему держала себя уверенно.

— Это не повод для хамского обращения с покупателями, — сказал я ей, почувствовав, что начинаю успокаиваться.

— Вы, покупатели, тоже хороши, — ответила она, метнув на меня холодный взгляд.

— Чем же я провинился, что ты заставила меня краснеть перед людьми? — удивленно спросил я, указав на нескольких женщин, что стояли поодаль, разинув рты.

— Тем, что ты мне нравишься, — выпалила она и повернулась к нам спиной.

— Вы простите ее, пожалуйста, на этот раз, она еще молода, у нее нет практики, работает у нас всего несколько недель. А шляпа у вас будет. Напишите нужный вам размер, и как только появится на складе… Только не пишите ничего в книге жалоб. Прошу вас. Заходите в конце месяца, и, уверяю, будет у вас шляпа.

Я больше не настаивал, потому что мне стало противно от ее просительного тона и безразличия девицы, крутившей в руках шляпу, из-за которой разгорелся весь сыр-бор.

— Лия, впиши заказ товарища в ту тетрадку и имей в виду, — сказала пожилая продавщица, сделав упор на последние слова, и поспешно вернулась в свою секцию.

Тем временем Лия достала блокнотик и ждала с ручкой в руке.

— Ну, как тебя зовут? — нетерпеливо проговорила она.

Я молча протянул ей удостоверение.