— Барышня, я тебя не знаю, поэтому или ты говоришь, что тебе надо, или я вешаю трубку…

— Ох, какой он вспыльчивый! — Послышался смех, и я повесил трубку.

Через несколько секунд вновь раздался звонок. Шеф недовольно протянул мне трубку. Я извинился перед ним и спросил:

— Алло! Кого вам угодно?

— Товарищ Пэнушэ, с вашей стороны некрасиво так грубо обращаться с дамой… Имей в виду, если опять бросишь трубку, я позвоню еще двадцать раз, у меня в сумке двадцать двушек…

— Хорошо. И что же угодно даме… Икс?

— Ты меня по-прежнему не узнаешь?

— Послушай, барышня, это рабочий телефон, каждую минуту нам могут позвонить, даже из Москвы, а ты тут со своими глупостями. Скажи, наконец, что тебя беспокоит, и я дам тебе дельный совет.

Последовала долгая пауза, во время которой слышалось прерывистое дыхание моей собеседницы, затем снова раздался голос:

— Ладно, короче. Ты знаешь газетный киоск у собора?

— Да.

— Я буду ждать тебя в восемь вечера.

— Кто будет меня ждать?

— Придешь — увидишь.

— Хорошо, только я тебя не знаю.

— Знаешь, — и в трубке раздались короткие гудки.

Остаток рабочего дня я просидел как на иголках. Все время поглядывал на часы, мне казалось, что они остановились.

Наконец-то узнаю, кто разыгрывает со мной эту комедию. Я опасался делать какие-либо предположения, но, с приближением встречи, во мне росло убеждение, что звонить могла только Лия.

Все говорило о том, что это она: бесконечные телефонные звонки, долгое молчание.

Наверное, ей просто надоела эта игра и она решила обнаружить себя. Да и голос, похоже, был ее.

Эти предположения окончательно вывели меня из равновесия, и около восьми часов я почувствовал во всем теле лихорадочную дрожь волнения.

Я расхаживал вокруг киоска. Ждал Лию сгорая от нетерпения. Почти наяву я видел, как она вылетает навстречу, легкая и грациозная как лань, с позолоченным обручем, стягивающим разметавшиеся по спине черные волосы, с искрами-бесенятами в глазах. И конечно, ее магическая порабощающая улыбка, навсегда лишившая меня воли. Весь в плену воображения, я даже не заметил, как натолкнулся на женщину, остановившуюся передо мной.

— Добрый вечер, товарищ Пэнушэ.

Я онемел от неожиданности, и мой разочарованный вид, вытаращенные глаза, видимо, представляли комическое зрелище, потому что она весело засмеялась. Это была Нина.

— Значит… это ты… добрый вечер, — пробормотал я и почувствовал, как напряжение медленно сошло на нет и горячка ожидания спала, возвращая меня на землю. Хватит снов. В очередной раз я доказал себе, что глупо питаться иллюзиями, что Лия не существует, и все, что случилось между нами, было страшным сном, кошмаром, избавиться от которого поможет только время.

— Мы так интересно молчим! — вывела меня из оцепенения Нина.

Я внимательно посмотрел на нее. Нина тщательно подготовилась к этой встрече — наверняка весь день просидела в салоне. Волосы были со вкусом уложены в прическу, которая распространяла тонкий запах духов, на щеках — естественный румянец, ресницы слегка подкрашены. Она не изменилась, только стала еще более привлекательной, соблазнительной. Я так ей и сказал.

— Ты галантен, не то что по телефону, — улыбнулась Нина и покраснела.

— Посмотрел бы я на тебя, — попытался я оправдаться, — как бы ты поступила на моем месте, когда под боком сидит шеф, Головастик. Да и ты хороша — столько раз звонила и не могла сразу договориться о встрече.

— Я тебе звонила только три раза, и только теперь мне удалось тебя застать…

— Сколько раз? — удивленно спросил я.

— Три.

«Врет, долгоносик, — мелькнуло у меня в голове, — и зачем ей притворяться? Женщину один черт поймет». — Значит, ты уже давно в городе?

— Да, почти месяц.

— Месяц!

«Эта тоже меня байками кормит, как и Лия, будто сговорились. Определенно, что-то скрывает».

— А чем ты занимаешься?

— Что значит — чем?! Работаю, живу.

— Да, но ты работала…

— В Бельцах, но решила переехать сюда, или, может быть, ты против?

— Почему против, — и, улыбнувшись, я обнял ее за плечи. Она не отстранилась, а напротив, прижалась к моей руке. — А как тебе удалось перебраться?

— Было трудно, но если человек чего-то сильно хочет, непременно добьется.

— Ты убеждена?

— Да.

— Ладно, а где ты живешь? В общежитии или снимаешь квартиру?

— В общежитии.

— И кто дал тебе номер моего телефона?

— Андрей Степанович! — улыбнулась Нина.

— Андрей?! Ах да, я забыл, что вы… Этот лис мне месяцами не звонит…

— Как же он может это сделать, если у тебя телефон на работе, и каждую минуту могут позвонить из Москвы. А Андрей — человек деликатный…

— Почему тогда ты не назначила свидание ему?

Я сказал не подумав и тут же пожалел об этом. Сам того не желая, я дал ей повод заподозрить меня в ревности. И еще к кому — к Андрею… Я попробовал представить, как он ухаживает за Ниной, но безуспешно.

— Уж не ревнуешь ли ты? — спросила Нина, и в ее глазах появилась нежность.

— Как же мне не ревновать, — я сделал обиженную мину, — когда речь идет о таком донжуане, как Андрей.

Нина засмеялась от удовольствия и еще плотнее прижалась ко мне. Стемнело. В воздухе стоял пьянящий аромат скошенной травы: днем остригли газоны в парке.

В ресторане не оказалось свободных мест, и нам пришлось довольствоваться кафе. Сытно поужинав, мы вышли на улицу в теплую ночь.

— Пойдем, я покажу тебе свои апартаменты, — предложил я Нине.

Она согласилась без колебаний.

Мы пошли вниз по улице — до общежития было близко. Я многозначительно пожимал руку Нины, но она не вырывалась а, напротив, вздыхала и довольно улыбалась. Распаленный воображением, я несся вперед, вспоминая прошлую встречу.

Только у входа я с тоской вспомнил о проходной. Утром, уходя на работу, я заметил, что на дежурство заступила злобная баба, которая, когда была не в духе, сквернословила, как извозчик. Я заглянул через толстое стекло — баба сидела, положив локти на стол, и кидала во все стороны недовольные взгляды. Я понял, что все попытки пройти с Ниной мимо нее обречены на провал. Все-таки я вошел и сказал, что ко мне приехала сестра и хотела бы немного отдохнуть, потому как через два часа у нее поезд.

— После одиннадцати посторонних не пускаем, — отрезала баба, даже не глянув в мою сторону.

— Хотя бы часок, — попробовал я вымолить разрешение, закипая от бессильной ярости.

— Ни минуты.

Я вышел на улицу, ругаясь в сердцах сквозь зубы. Нина смущенно ждала у тополя.

Я ожесточенно сплюнул и взял ее под руку:

— Нина, пойдем со мной. Пусть не думает эта старая шавка, что все будет так, как она хочет.

Мы обошли здание и остановились напротив моего окна.

— Видишь это окно? — прошептал я — Я пойду домой и открою окно, а ты запрыгнешь прямо в комнату.

— Кристиан, неужели ты думаешь, что я?.. — возмутилась Нина, отстраняясь от меня, как от чумного.

— Нина…

— Даже не думай. Главное, я теперь знаю, где ты живешь. В другой раз приду днем и посмотрю твою комнату. Обещаю тебе, но в окно я никогда не полезу. Если ты меня хоть немного уважаешь, то не будешь настаивать, — проговорила Нина слегка дрожащим голосом, и ее глаза заблестели.

— Хорошо…

Мы направились к троллейбусной остановке, я молчал, Нина болтала без умолку.

На троллейбусе доехали до окраины города, где находилось общежитие Нины. На входе никого не было. Я хотел подняться вместе с Ниной, но она стала в дверях и засмеялась:

— Кристиан, дорогой, с каких пор ты стал таким настырным? Нельзя. Я живу не одна в комнате. Девушки, наверное, уже спят, представь, что будет, если ты ворвешься?! Приходи в другой раз, пораньше, и тогда, как выражается одна моя подруга: «Добро пожаловать, от всего сердца, с удовольствием!»

Я попытался ее поцеловать, но она увернулась и легко взлетела по лестнице. Я пожал плечами и, заметив на земле у порога пустую коробку из-под торта, пнул ее ногой.