Добравшись домой, я ткнулся в запертые двери. Было уже за полночь, и чертова баба поступила согласно инструкции. Я долго и безуспешно барабанил в дверь, в конце концов пришлось забираться внутрь через окно ребят из соседней комнаты.

В следующее воскресенье я опять встретился с Ниной, и с большим трудом нам все-таки удалось попасть в свою комнату как нормальным людям, то есть через дверь. Нина держалась на расстоянии и отодвигалась, когда чувствовала, что мои руки тянутся к ней. Ее недоступность еще сильнее разжигала мое желание. Казалось, мы поменялись ролями, и теперь не она бегала за мной, как было раньше, а я.

Всю следующую неделю я занимался материалами, которые нужно было срочно выслать в городок на Урале. Но все-таки я нашел время подумать о словах матери, которая настаивала на моей женитьбе, а также о неожиданном и своевременном появлении Нины. Ведь я так долго пробыл в одиночестве, как затворник, не встречаясь ни с одной женщиной. Может быть, поэтому я все время жил воспоминаниями о чарующем образе Лии, породившем в моей душе столько несбыточных надежд. Я понимал всю бессмысленность своих мечтаний, но рядом не было никого, кто мог бы ее заменить, и мне приходилось довольствоваться тем, что у меня было, — иллюзиями. В довершение всего, каждый раз, когда я навещал маму в больнице, она постоянно донимала меня одним и тем же — ей непременно хотелось, чтобы я женился. Появление Нины все изменило.

По сути дела, что я теряю? Ничего. Лия — это воспоминание, иллюзия, сон, а Нина — здесь, рядом, сочный и хрупкий плод, только протяни руку и сорви его. К тому же Нину я знаю уже пять лет и уверен, что ради меня она готова броситься в огонь. Видимо, мама была права, когда говорила: главное, чтобы твоя избранница любила тебя. И потом Нина достаточно красива, во всяком случае не хуже Лии. Пусть дед и отец считают иначе, однако я поступлю так, как того желает мама. Может, это поможет ей победить болезнь. Будь я уверен, что моя женитьба поставит маму на ноги, я бы ни минуты не колебался. Уже пять месяцев она лежит в больнице и в последнее время все чаще заговаривает на эту тему:

— Кристиан, сыночек, уж очень хочется видеть тебя женатым, чтобы умереть со спокойным сердцем.

— О чем ты говоришь, мама? Тебе еще предстоит нянчиться с целым выводком внуков, — весело отвечал я, но никто не видел, что творилось в моей душе.

Глаза матери расширились, вокруг зрачков виднелись тонкие жилки, словно синие ниточки. Она сильно похудела, ее роскошные волосы казались длиннее, но густые пряди поблекли. Руки у мамы были горячими и сухими — каждый раз, когда я приходил к ней, она брала мою руку и держала ее в своих ладонях.

Я решил рассказать маме о Нине, но когда наступал подходящий момент, никак не мог решиться. Ведь после этого разговора больше ничего нельзя будет изменить. А если Нина не согласится? Ведь она ничего не знает о моих планах. Хотя нет. Я уверен, что за ней дело не станет.

Мама тревожно смотрела на меня. Чувствовала, что я волнуюсь, и терпеливо ждала, лаская мою руку, что я сам все расскажу. До того, как я вошел к маме в палату, ко мне подошел мой друг, бывший одноклассник, работавший теперь врачом в районной больнице, и, взяв меня под руку, вывел во внутренний дворик. Мы не спеша пошли вдоль аллеи. После краткого молчания он заговорил.

— Кристиан, я хочу поговорить с тобой как мужчина с мужчиной. Ты должен знать всю правду, я ничего от тебя не скрываю. Тетя Мария, твоя мама, может вылечиться, но для этого необходимо большое психологическое усилие, как со стороны близких, так и с нашей стороны, врачей. Одними лекарствами мы ее не спасем. Есть средства в народной медицине, которые… не знаю, помогают ли они на самом деле, но известны случаи, когда люди вылечивались с их помощью, хотя я считаю, что главную роль здесь играет психологический фактор, а не сами лекарства. Ты должен отыскать лечебную траву и, в первую очередь, необходимо внушить матери, что именно эта трава и сможет ее вылечить. Хорошо бы привести ей конкретные примеры. Лучше всего, если ты найдешь человека, который сам расскажет ей, как он вылечился от той же болезни. Понимаешь, психологически человек много сильнее, чем он думает. Потом, часто при наших беседах она мне жалуется, что ты все никак не женишься. Разве ты не можешь найти девушку, неужели так трудно взять и жениться? Приведи кого-нибудь в дом и скажи маме, что отпразднуешь свадьбу, как только она выпишется. Ей сейчас необходимы, в первую очередь, душевный покой и уверенность, пусть даже внушенная, что не все еще потеряно, что болезнь можно победить. Здесь, у нас, она нервничает, больничная атмосфера ее угнетает, так что лучше забрать ее домой.

— Она уже давно просится домой, говорит, что не может здесь находиться…

— Никому из больных не нравится лежать в больнице, однако, когда посылаешь человека домой, он начинает думать, выздоровел он или его отпустили, потому что больше ничего не могут сделать. Поэтому мы не хотели отпускать ее из больницы, это означало бы нанести ей последний удар… Мы держим ее здесь, укрепляем организм различными препаратами, делаем переливания крови, уколы… короче, все, что можем. Ну вот, теперь ты знаешь мое мнение. Подумай, как лучше ее приободрить, а я поговорю с главным врачом, чтобы твою мать выписали. Давай, действуй…

Я был взволнован и нерешителен, когда постучал в дверь маминой палаты. Я мучительно обдумывал, как сказать ей обо всем этом — и о Нине, и о скорой выписке.

— Ты что-то от меня скрываешь, — с упреком проговорила мама и пытливо заглянула мне в глаза.

— Скрываю, — улыбнулся я, слегка покраснев.

— Ну, скажи мне.

— Я хочу, чтобы ты сама догадалась.

— Я сразу поняла, что речь идет о девушке, но все ждала, когда ты сам скажешь.

— Но… как ты догадалась?!

— Эх, Кристиан, мать обо всем догадывается.

— У меня есть одна бывшая соученица, — смело начал я. — Мы вместе окончили институт, и теперь она работает… осенью будет год… мы с ней хорошие друзья, она очень дорожит мной… и…

— Как ее зовут? — улыбаясь, прервала меня мать.

— Нина.

— Хорошее имя. А она красивая?

— Красивая.

— Я очень рада, что… она дорожит тобой. Главное, чтобы она тебя любила, ну а ты, я знаю, не обидишь ее. Вы будете жить в мире. Главное, чтобы она тебя любила… — мама долго и взволнованно говорила. От возбуждения у нее усилилась боль, она вся напряглась и плотно сжала губы. Через несколько мгновений боль утихла, и она спросила: — Когда ты приведешь ее, чтобы я могла на нее посмотреть?

— Мама, мне не хочется вести ее в больницу, чтобы она видела тебя здесь… Я поговорю с главным врачом, чтобы тебе позволили вернуться домой…

— Ох, Кристиан, сыночек, было бы очень хорошо, мочи моей больше нет тут лежать. В этой больнице и здоровый заболеет, понасмотревшись всякого.

— Я непременно поговорю с главврачом и, думаю, он тебя отпустит.

— Да, было бы очень хорошо, — мечтательно проговорила мама, — ты приедешь с Ниной, а я помогу со стряпней — плацынды, закуски, сладкое. Кому же, кроме меня, этим заняться, ведь твоему отцу ни до чего дела нет…

Я очень обрадовался, что сумел так легко уладить все проблемы, поначалу казавшиеся мне неразрешимыми. Попрощавшись с мамой, я, преисполненный надежд, отыскал своего друга-врача и сказал ему, что нужная психологическая атмосфера готова. Теперь осталось только одно — попросить у Нины руки. А если она не согласится и я потерплю неудачу, как и в случае с Лией? По правде говоря, я уже подумывал о такой возможности, и чтобы избавиться от неопределенности, решил поскорее встретиться с Ниной.

На следующий день Головастик ушел в министерство, и я несколько раз попытался дозвониться Нине, но безуспешно — то ли у них телефон сломался, то ли все время был занят. Отчаявшись, я с головой ушел в работу, забыв обо всем на свете. Я даже забыл о своем решении сказать Нине, что мама хочет ее видеть, и намекнуть, что я не против нашей свадьбы, сейчас или осенью. Мне не терпелось поскорее услышать ее ответ, хотя в глубине души был уверен, что Нина даст согласие. И все-таки, нет-нет да и закрадывалось легкое, но болезненное, как укол, сомнение, — а вдруг она откажет? Эти мысли навалились на меня всей своей тяжестью, когда раздался телефонный звонок.