От возмущения я даже бояться перестала. Похоже, этот кровопийца более сумасшедший, чем я думала.

— От меня ты помощи не дождешься! — воскликнула я с вызовом.

Снова это свистящий смех, продирающий до мурашек.

— Знаешь, за что меня ценит твой «братец»? Я действительно лучший в своем роде, а мое давнее увлечение переросло в истинный профессионализм, — безумец не переставал ухмыляться. — А все дело в том, что я обожаю резать людей. Кромсать, шинковать, выворачивать наизнанку. И прекрасно представляю, где находятся нервные узлы, и как сделать, чтобы жертва не умерла от болевого шока и оставалась в сознании как можно дольше. Но вот людям, почему-то, напротив, не нравится, когда я с ними это делаю, и, как правило, они быстро соглашаются поведать мне свои тайны.

Я тряслась все сильнее. Как можно, не повышая тон, довести человека до умопомешательства? Хотелось заткнуть уши, лишь бы не слышать это чудовище.

— Эта милашка скрасила мне позавчерашнюю ночь, — кивнул он в сторону несчастных останков. — Как она кричала! Музыка для ушей. Но я отвлекся… Уверен, что именно ты — последний элемент моей головоломки, и я не успокоюсь, пока не доберусь до сути. А чтобы не осталось сомнений, что я не шучу, признаюсь еще в одной слабости. Я очень люблю женщин. Очень. И если мужчин я просто убиваю, то с прелестницами моя фантазия взрывается от лавины идей. Надеюсь, не обязательно объяснять, о чем идет речь?

Объяснять не надо было. Я чувствовала, как кровь совсем схлынула с лица, зубы продолжали выбивать мерную дробь, страх железной рукой сковал горло. Не верилось, что это не жуткий кошмар, и все происходит в реальности.

— Сейчас разгар ночи. Мне нужно уйти, чтобы не вызывать подозрений, следует оставаться на виду. Утром мы обязательно продолжим. Отдыхай, София составит тебе компанию.

Он ушел, заперев тяжелую дверь. Из этого каменного мешка мне не выбраться, и пытаться не стоило, безумец явно все предусмотрел. С усилием шевеля конечностями, свернувшись на влажных ледяных плитах, предавшись мрачным мыслям и черному отчаянию. Тут ничего, что можно использовать как оружие, а противник очень старый и сильный кровопийца, с подобными мне дел иметь не приходилось. Я бы попыталась его обессилить, но, если не смогу, только все испорчу. И я еще жаловалась на скуку, на тихую безмятежную жизнь! Удастся ли еще увидеть Джори? Смогу ли я оказать сопротивление маньяку? Или сломаюсь и предам брата?

Сколько прошло времени, не знаю, вероятно, несколько часов. Самых невыносимых в моей жизни. В глубине непроглядного мрака чудилось, как, беспомощно придерживая вывалившиеся внутренности, несчастная София жалобно тянется ко мне. Порой слышались то слабый шорох, то тоскливый протяжный стон. Парализованное страхом воображение вдруг начинало изводить до исступления. Если бы в тот момент что-то случайно коснулось меня, уверена, я бы скончалась на месте. А потом приходили видения, что я тоже зловонная масса, подобно невольной соседке, окончив существование под скальпелем садиста. И когда вновь лязгнул засов, я уже практически обезумела и согласна была сделать и рассказать все, что от меня хотят, только бы выйти отсюда и не видеть холодных равнодушных глаз вампира.

— Итак, — начал он бесцветным голосом, — я смотрю, ночь пошла на пользу, и ты готова к сотрудничеству. Хочу сообщить, что наш общий друг нынче веселился с очаровательной рыжей спутницей, и ни разу о тебе не вспомнил. Не стоит ради него делать себе хуже. Начнем?

Мне ничего не оставалось, как с трудом кивнуть. За последние часы, проведенные на стылом полу, я окончательно закоченела. Веки опухли от слез, а горло пересохло, вряд ли получится говорить.

— Слушаю тебя очень внимательно, — произнес изувер ледяным тоном. — Начать можешь с того, кто ты на самом деле.

Заикаясь, сиплым голосом, я правдиво рассказала свою историю, умолчав лишь об эльфийской сущности. Если бы вопрос был только во мне, я бы не скрывала, но понимала, что это именно то, что погубит Джори.

— На кой черт мне весь этот бред? — разозлился Оливер, когда я почти закончила излагать свою немудреную биографию. — Мне кажется, ты не осознаешь, с кем имеешь дело, — проговорил он безэмоционально, но с нотками затаенного гнева. — Мне нужна компрометирующая информация, его секреты. А ты мне зубы заговариваешь! Пеняй на себя, глупышка. В моем арсенале есть отличные методы. Вскоре станешь более покладистой. Все вы становитесь.

Маньяк метнулся ко мне и в один момент разорвал платье. От неожиданности и ужаса я дико завизжала и вцепилась в его руку, чуть не рухнув без сознания, как часто бывает от резкого и грубого применения силы. Но едва хлынула чужеродная энергия, голова взорвалась адской болью, я даже ослепла на мгновение, задыхалась от напряжения. Как и предполагала, я не готова к подобному. Я не видела лица врага, но чувствовала, что он слабеет, к сожалению, недостаточно стремительно.

Противник быстро сообразил и оттолкнул ногой стул. Я упала, почти уткнувшись носом в останки Софии, и меня вырвало. А когда смогла обернуться, увидела, как упырь скрывается за дверью.

В изнеможении, ощущая неимоверную слабость, я отползла от трупа. Ничего не вышло. Я опять оказалась ни на что не способна. Кое-как соединив обрывки того, что когда-то было одеждой, я отчаянно разревелась от жалости к себе и страха последствий. Только боялась я уже не за себя. Оливер поймет, что произошло нечто неординарное. Едва ли он примет меня за ведьму, рассудит, что иначе я давно бы поджарила ему мозг. Значит, природа моих необычных способностей его заинтересует, и он удвоит натиск, только будет настороже. Я совершенно ничего не добилась, разве что выдала себя и подставила Джори! И не могу ни помочь ему, ни предупредить. Только и осталось, что заливать от безысходности слезами пол в этой ужасной тюрьме.

Медленно и мучительно потянулись часы и минуты. Больше палач не появлялся, он просто бросил меня без еды, воды, света. Постепенно я перестала мерзнуть, а потом и воспринимать смрад разлагающейся Софии. Не было ни сил, ни эмоций, ни чувств. Я забылась тяжелым сном, который взял вверх над холодом и ужасом. Времени в подвале, казалось, не существовало.

Из очередного забытья меня вывел знакомый лязг замка. Я настолько обессилила, что даже не пошевелилась. Зачем, я ведь все равно ни на что не гожусь. Только тюремщик так не считал. Усадив опять на стул, он крепко связал мне руки. Почему-то, это даже не огорчило, хотя веревка больно резала запястья, но апатия и горькое смирение побеждали.

— Так и думал, что голод и жажда воспитают тебя, дикарка, — прошипел палач. — Теперь не дернешься. Стоило бы тебя на части разорвать, но живая ты мне лучше послужишь. Я вытрясу правду, не сомневайся. Теперь-то ясно, что ты не так проста, как пыталась показать. И именно это мой дорогой друг и берег, как зеницу ока. Года полтора назад, в узких кругах прошел смутный слух о некоем ископаемом существе, отличающемся от остальных. И что ищет его не кто иной, как один из Изначальных. Помнится, несколько раз из Америки прибывали субъекты, имеющие таинственные цели, как говорили в нашем обществе «староверов».

Лично я начал подозревать Джори в двойной игре после своего юбилея, очень уж ловко он в тот вечер избавился от «гостей» из-за океана. Мне тогда и в голову не пришло, с чем это связано. Но сейчас нутро воет от предчувствия, что ты не случайная сиротка, прибившаяся к парижскому главарю. Наверняка эти нити как-то соединены, возможно, что и напрямую. Я тут навел кое-какие справки среди заслуживающих доверие знакомых. Это старые и многоопытные вампиры, помнящие о давних временах. Сложив два и два, я получил ответ, который ознаменуется триумфальной победой. Необходимо только исключить малейшую вероятность ошибки.

Только представь! — торжественно разливался Кэмпбел. — Если этот зазнавшийся ублюдок скрывал от Совета и наших досточтимых прародителей ценную информацию, его дни сочтены! Причем, чего от всей души ему желаю, окончит он их в руках глубокоуважаемого Эйдриана Толе. Тебе известно это имя? Впрочем, неважно. Интересно другое. Почему этот выскочка сам не воспользовался возможностью подняться еще выше? Или я все же свернул не туда?