Тем не менее, то ли в силу врожденной эльфийской ловкости, то ли благодаря изнурительным тренировкам с Тироном, довольно быстро я одолела и эту премудрость, и с каждым разом у меня получалось все лучше. Особенно приятной наградой стала похвала «инструктора», не устающего веселиться над моими усердными попытками. Я ни за что бы не призналась, но чаще всего ошибалась, когда взгляд, словно магнитом притягивался к нему, вместо того, чтобы сосредоточиться на упражнениях.

Немыслимо, как гармонично смотрелся сейчас парижский аристократ и безупречный модник среди сопок и елей, одетый в легкую куртку оленьей кожи вместо дизайнерских костюмов, с лыжными палками в руках, сменившими излюбленную трость. Я поражалась, не понимая, как такое возможно. Он словно родился и вырос в этом холодном краю, и все ему знакомо и близко, он здесь свой.

Немного подмораживало, хрупкий наст весело поскрипывал, а в душе все ликовало, пело и отплясывало. Хочу, хочу провести здесь всю зиму! Не желаю возвращаться в Париж к учебникам и надоевшим ночным клубам. Хочу дышать этим воздухом, есть тетеревов, топить снег, чтобы умыться, и засыпать, прижавшись к самому дорогому человеку… На этой мысли пришлось срочно отвернуться, будто разглядываю стайку бойких синиц, иначе зоркий глаз Джори заметил бы, как запылали мои щеки.

Наверное, это и есть счастье. Уставшие, но бесконечно довольные, мы, наконец, вернулись в дом, чтобы согреться и поужинать.

А потом Джори задремал у камина. Я подумала, что его разморило в тепле после прогулки, потому что и меня клонило в сон, чем я и поспешила воспользоваться, тихо, не тревожа его, примостившись рядом.

Сказке все же пришла пора заканчиваться, как ни грустно было ее отпускать. Вскоре должен подъехать извозчик, и, позволяя мне спокойно собраться, брат вышел из хижины. Поминутно вздыхая, я укладывала багаж, одновременно прикидывая, не стоит ли надеть вторую пару теплых чулок. Приготовившись, я тоже выбралась на воздух, чтобы напоследок полюбоваться лесной идиллией.

На искрящемся свежевыпавшем снегу, запорошившем тропинку, отчетливо виднелась цепочка следов, по которым я быстро обнаружила своего спутника. Висевшая над елями луна освещала широкую террасу на заднем крыльце дома и неподвижно застывшую фигуру в плетеном кресле. Сделав еще пару шагов, я поняла, что мужчина крепко спит. До приезда возницы оставалось время, поэтому я не желала тревожить покой дорогого человека.

Вдали послышалось конское ржание, и вскоре из-за сопки показались сани, запряженные знакомым каурым жеребцом. Джори, как ни в чем не бывало, уже стоял на ногах.

На новогодний праздник мы приглашены к Ларсу Ольсену, поэтому нас ожидали еще четыре дня пути с короткими остановками на отдых. Эмоциональный подъем отступал перед неизбежностью надвигающихся событий. Будь моя воля, я предпочла бы остаться в этом волшебном месте до конца каникул. Танцевать на балу среди чужих, незнакомых людей совершенно не прельщало. К тому же мой галантный кавалер наверняка немалое внимание начнет уделять другим женщинам, а на меня неизбежно нахлынет чувство одиночества.

Но ведь он столько для меня сделал! Взять хотя бы пропущенный запланированный бал в Тронхейме, не говоря о последних двух днях неземного счастья. Я не имела права портить ему очередной праздник, и ни в коем случае не должна даже виду подать, как не хотелось отсюда уезжать.

Совесть совсем загрызла, и пока возница укладывал багаж, отозвав Джори в сторону, в глубине души бессовестно надеясь, что он откажет, я смущенно предложила:

— Мне кажется, я мешаю тебе ночью. Ты выглядишь усталым, вовсе не отдохнувшим. Если это так, может, не стоит делить одну кровать?

Вскинув брови и внимательно взглянув в глаза, словно в очередной раз прочитав все на лице, мужчина взял меня за руку.

— Еще никогда в жизни я не отдыхал так хорошо, как рядом с тобой, — развеял он мои опасения. — А что не высыпаюсь, так это свежий воздух так действует, одурманивает. Не хватает, похоже, сигарного дыма парижских вертепов.

Понимая, что он отшучивается, я, однако, чувствовала бесконечную благодарность и приятный трепет в груди. Даже горечь отъезда поутихла.

Тряхнув гривой и звякнув бубенчиками, бодрая лошадка двинулась в путь, унося нас к новым впечатлениям, а рождественская ель сверкнула на прощание переливающимися шарами.

Глава 3

Оставив сказочное Рождество в домике, скрывшемся в глубине леса, мы двинулись в путь, сопровождаемые скрипом полозьев и шумом ветра в еловых ветвях. Погода портилась, сильно вьюжило. Эль едва не с головой скрылась под ворохом оленьих шкур. Вести привычные разговоры стало неудобно, поэтому я воспользовался случаем подремать, восполняя хроническое недосыпание.

Полностью отключиться не удавалось. На задворках сознания я продолжал размышлять и обдумывать дальнейшие действия. В этот раз я, как никогда прежде, не имел права на ошибку. Оправдан ли подобный риск? Шансы абсолютно равны: либо провал, либо победа. Но я не мог положиться на слепой случай, когда речь шла о моей девочке. Никаких гарантий, а также путей отхода, возможности исправить положение уже не будет. Если решусь, обратной дороги нет. Изначальный бессмертный вампир столь же благороден, как и бесстрастен и равнодушен к миру вокруг себя. Все, на что я могу надеяться, это интуиция и вера в его справедливость. А если я неправ? Я испытывал острейшую необходимость поделиться сомнениями с мудрым отцом, выслушать его мнение и, при необходимости, дельный совет.

Не стоило ли посвятить Эль? Ведь это касается, в первую очередь, ее. До сих пор она ни разу не поинтересовалась конечной целью маршрута. Просто шла за мной, и ее взгляд не омрачался ни тенью колебания или недоверия. А я веду ее, не исключено, к верной гибели, лишая возможности выбора.

Вновь мы останавливались лишь на ночлег в пансионатах в крошечных городках Сьерфьорден, Феуске и Бугнес. В последнем мы вместе с лошадью и санями перебрались на пароме на другой берег залива и снова тронулись в путь. Наконец, вечером двадцать девятого декабря, проехав Нарвик, мы сделали остановку в Бьерквике.

Так и не приняв окончательного решения, совершенно измучив мозг, злясь на себя за невозможность найти безошибочное направление, я сообщил спутнице, что нам предстоит ненадолго расстаться. Необходимо предварительно прощупать почву, поговорить с лордом, попытаться выведать его интерес к планам брата. А также намекнуть, что мне нужна его помощь, и понять, есть ли вероятность получить покровительство, или лучше уносить ноги со всей поспешностью. Я не стал скопом вываливать на эльфийку всю информацию, поведав для начала, что желаю увидеться со своим создателем, чтобы передать ему подарок из Парижа.

— Твой создатель — старший брат Дамианоса? — удивленно захлопала ресницами малышка. — Какой он? Они похожи? Вот здорово, какие у тебя важные знакомые!

Она искренне восхищена и абсолютно не напугана. Кажется, даже мысли не возникает об опасности подобной близости с Изначальным.

— Как ты считаешь, интерес к эльфам есть у каждого из их семьи? — осторожно предположил я, кратко рассказав ей о Гэбриэле.

— Думаю, да, — простодушно облила меня ушатом ледяной воды Эль. — Это связано с первым ритуалом обращения, насколько я знаю. Что это? — с любопытством указала она на старинный фолиант, который я вынул из сумки.

Очевидно, интерес к книгам пересилил все остальное, у нее аж глаза загорелись.

— Можно взглянуть? — попросила она, и этот миг стал решающим. — Эльфийский язык, — удивленно сообщила девушка, аккуратно переворачивая тонкие, изношенные временем, полустертые и выцветшие страницы, не замечая, что ее слова буквально парализовали меня.

Вот почему я так колебался! Шестое чувство не подвело. Теперь я понимал, сомнения вызваны интуитивным знанием: рискованная затея — не выход. Какой же я идиот! Разумеется, Гэбриэл шел своим путем, но в ту же сторону, что и брат. Эльфийская книга, направляющаяся Изначальному, это не простое совпадение. Здесь не только любовь к древностям и старинным письменным источникам. Лорд явно собирал информацию об исчезающем народе. С какой целью? Да уж не для расширения кругозора, безусловно.