Артаган и его люди встали в защитный ряд у восточной стены, укрепления были в лучшем случае выше пояса местами. Я схватила Артагана за плечо, его крепкие мышцы успокаивали меня. Я сглотнула не сразу, во рту пересохло.

— Блэксворд, сколько там саксов?

— Тысяча или две. Может, больше, если прибыли и Лис, и Волк.

— Нас почти столько же.

— В основном женщины и дети. С трудом наберется три или четыре сотни для боя.

— Многие женщины могут сражаться.

Он кивнул и посмотрел на мой лук. Он должен был знать, что лук принадлежал его матери, но молчал. Он не все рассказал мне? Или Артаган просто привыкал видеть меня с оружием?

Несмотря на угрозу, он выдавил улыбку. Его энтузиазм придал мне смелости. Конечно, люди любили его.

— Есть нечто, похожее на план, миледи?

— Пусть воины будут там, где стены слабее всего, — начала я, вспоминая карту. — Восток и север особенно уязвимы.

— А южные и западные стены? Они высокие, но защита нужна и там.

— У нас много людей и камней. Они защитят те стены не хуже медведиц. Пусть саксы увидят, как хорошо бьются матери Свободного Кантрефа, когда их дети в опасности.

Артаган вскинул брови, впечатленный. К сожалению, я уже видела огреху в плане. В северной и восточной стене оставались дыры.

— А еще есть двое сломанных ворот. Саксы пойдут туда.

— С этим я справлюсь. Медведицы на тебе.

Он улыбнулся, выхватывая длинный меч. Беспечный, как дитя, он был спокойным, словно шел танцевать. Я хотела, чтобы он как-нибудь рассказал мне, как это делает. Если мы переживем эту ночь. Я коснулась его руки в последний раз. Я хотела сказать многое, но голос подвел меня.

— Блэксворд… Артаган… береги себя.

Он подмигнул в ответ. Я побежала во внутренний двор, забралась по разбитой колонне, чтобы возвышаться над толпой. Я оглянулась на Артагана в толпе. Он направлял воинов, некоторые телегами закрывали проемы ворот. Неплохо, Блэксворд. Но сколько продержатся такие баррикады? Если нас одолеют сегодня, никто не узнает, что с нами случилось. И Свободному Кантрефу придет конец.

Я подняла руки над головой, жители узнали меня и замерли. Матери утихомирили детей, попросили малышей молчать. Я кашлянула, стараясь не кричать, но звучать сильно. Если я буду звучать испуганно, говорить пустыми словами, это только посеет отчаяние. Людям нужен был голос королевы.

— Услышь меня, свободный народ! Саксы пришли убить наших детей, наших мужчин и сделать рабами наших женщин. Их много, а нас мало. У них есть сталь, а у нас камни. Но у нас есть то, чего у них нет. Наша сила не в количестве, не в высоте стен. Нет.

Я вдохнула, весь замок молчал. Мужчины стояли вдоль стен, дети выглядывали из пыльных конюшен и смотрели на меня. Синие глаза Артагана нашли меня в море людей, его взгляд придал мне сил. Я продолжила.

— Мы боремся, чтобы защитить любимых! Как загнанная медведица защищает детей, так и мы должны бороться с саксами зубами и ногтями. Мы не варвары. Мы боремся не для грабежа и пленников, не по приказу короля. Мы боремся за наших детей, за матерей, за друзей и любимых. Мы боремся за любовь, и это делает нас сильными!

Толпа вопила, и по моей коже бежали мурашки. Я выдохлась, разум опустел. У меня не осталось слов, но все смотрели на меня. Артаган улыбался, на миг показалось, что здесь только мы с ним. И я вдруг нашла слова, мой голос снова стал громким.

— Вы позволите саксам прийти и украсть ваших детей?

Толпа хором ответила:

— Нет!

— Вы позволите им насиловать ваших женщин?

— Нет!

— Вы будете стоять в стороне, пока они убивают мужчин?

— Нет!

— Так пусть вас услышат, братья и сестры! Пусть слышат голоса тысячи валлийцев в стенах Аранрода, ведь они все еще свободны!

Оглушительный рев толпы сотряс замок. Даже саксы в конце их армии должны были слышать. Мужчины били древками копий по земле, женщины топали ногами. Шум стал громче, люди у стен брались за любое попавшееся оружие. Камни, вилы, копья и луки поднимались в защиту. Артаган кивнул мне с одобрением.

Я повела женщин по лестницам вдоль самых высоких стен. Они тащили камни, большая часть была обломками замка. Ровена и Уна заняли места, даже леди Олвен присоединилась к нам. Я надеялась, что ее копье такое же острое, как и язык. Только одна фигура осталась во дворе с детьми. Я обернулась и увидела спокойную леди Аннвин. Она подняла руку раньше, чем я задала вопрос.

— Я не верю в жестокость, юная, — сказала она. — Мир — моя путеводная звезда.

— Но саксы…

— Я приготовлю лекарства и бинты. Думаю, это нам скоро потребуется.

Я кивнула и оставила ее. Нам потребуются ее навыки целителя. Может, мне стоило делать так же, но с луком в руке и двумя тысячами саксов снаружи я знала, что мое место на стене. Дорогие мне люди были там, и я должна быть с ними.

Ахерн и Падрэг охраняли северную стену с воинами Артагана, и я присоединилась к ним. Это место казалось неплохим для последнего боя. Я подняла лук, желая не в первый раз, чтобы у меня был шанс потренироваться. Придется считать стрелы сегодня.

Брат был с копьем и щитом, а Падрэг сделал дубинку из трости. Я почти улыбнулась при виде монаха, играющего роль воина, но его мрачный тон прогнал мое веселье.

— Многие монастыри пали усилиями саксов за годы, — отметил Падрэг. — они не любят долгие осады. Они обрушатся на нас всей силой.

Саксы били по щитам ножами и топорами. От оглушительного грохота я скривилась. Их железные шлемы и длинные ножи сияли в свете факелов, виднелись знамена из шкур зверей. Лисий хвост и шкура волка. Моя рука дрожала на тетиве. Седрик и Беовульф были где-то там. Они хотели схватить меня на королевской дороге и в форте Дин. Сегодня они собирались исправить свои ошибки.

Словно в ответ ревущим саксам за нашими защитами, Артаган начал скандировать то, что подхватили его люди. Древние строки покалывали мои уши, это тоже были слова любимого поэта Артагана, барда Тализина. Я плохо помнила историю поэзии, но, если правильно вспоминала, это было во время древнего конфликта, известного как Битва деревьев, когда люди Старого племени магией и мечами сокрушали врагов. Мурашки бежали по моей коже, а люди Артагана повторяли мантру:

— Зови страхом и мечом,

Зови луком и копьем,

Зови сталью, зови арфой,

И для всех вокруг щитом!

Саксы притихли на миг, они не понимали слова, но осознавали, что это заклинание. Я улыбнулась. Только Блэксворд придумал бы использовать поэзию как оружие против врага.

Голоса наших воинов угасали, Артаган пропал из виду, шел среди людей, поддерживая их своим присутствием. Его воины продолжали укреплять позиции, сносить камни и доски для барьеров. Они рыли ямы рядом с телегами, закрывающими врата. Они должны были выдержать.

Саксы снова застучали топорами по щитам. Шум достиг пика и оборвался. Я не знала, что это значит, но точно ничего хорошего.

Два воина на конях остановились между саксами и нашими стенами. Они были широкоплечими и бородатыми, длинные плащи развевались за ними. Никто не сомневался в том, кто они. Варвары выли за спинами командиров. Лис и Волк подняли пику с чем-то круглым на конце. Я щурилась и шепнула Падрэгу.

— Что там?

— Не что, а что, — он нахмурился. — Это голова короля Кадваллона.

Я не могла дышать. Лунный свет появился из-за туч и озарил голову бывшего короля Свободного Кантрефа. Я отвела взгляд, но не могла прогнать изображение его пустого взгляда и вывалившегося языка. Они могли обменяться с нами на Кадваллона. Могли устроить переговоры, попросить меня вместо него. Я пошла бы, чтобы спасти хорошего человека, приютившего меня. Голова Кадваллона на пике означала одно: саксы собирались расправиться с нами без колебаний. Переговоров не будет.

Я не видела Артагана в толпе, но знала, что он с восточной стороны. Остановила бы его сейчас моя ладонь на его плече? Если Блэксворд не был в ярости до этого, то теперь точно хотел искупать меч в крови саксов. Риа, Гвен, их дети, а теперь и его отец. За пару дней саксы убили почти всю семью Артагана. Они пришли не просто грабить, а стереть нас.