— Мама?

Фигура пропала в тумане, и голос — с ней. Этого не могло быть. Саксы забрали мою мать уже давно. Я видела, как они убили ее. Крови было много. Нет, это не могла быть она. Не здесь, не сейчас.

Рука схватила меня сзади. Я вздрогнула, Артаган постарался успокоить меня. Я не могла стоять на месте.

— Артаган, ты ее видел? Слышал песню?

— А? Я нашел следы зверей. Больших. Кто-то здесь живет.

— Нет, нет. Там была женщина. Думаю… это была моя мама.

Артаган вскинул бровь.

— Я ничего не слышал.

Еще одно рычание сотрясло камни. Это он точно слышал. Довольно! Я склонилась и вытащила из сумки огниво и трут. Артаган вскинул руки.

— Что ты делаешь?

— Найди сухое дерево. Нужно осветить темные места.

Через минуты загорелся огонь. Я подожгла факел и пошла по темным коридорам под арками. Артаган шел за мной с мечом в руке. Трепещущее пламя показывало странную архитектуру древней крепости. Грубый камень не соединял цемент, его сделали Старые племена. Арки и акведуки были созданы римскими инженерами. Круглые башни и цистерны для воды создали монахи, что не смогли построить тут монастырь. Наши шаги разносились эхом в темноте. Такое большое место. В древние дни тут был дворец.

Я завернула за угол и столкнулась с парой пушистых малышей. Крохи на четырех лапах скулили и нюхали нас. Я улыбнулась, но Артаган оттащил меня.

— Здесь живет не монстр, — понял он. — Это теперь берлога медведей.

Низкое рычание донеслось из-за нас. Мы развернулись, медведица зарычала нам в лица. Ее когти впивались в стены, угольно-черные глаза отражали свет. Ее клыки были в пене, она хотела добраться до малышек, но мы не могли отодвинуться в узком коридоре.

Артаган взмахнул мечом, но зверь отбил его оружие как зубочистку. Я взмахнула факелом в сторону морды зверя, но без толку. Сердце оглушало меня стуком, хищник бросился на нас.

Женщина появилась из-за медведя, подняла руки и голос. Она успокоила малышей, и они обошли нас и лизнули ее ладони. Золотой мед капал с пальцев женщины. Она говорила с медведицей на древнем языке. Словно колдовала.

Мое сердце замерло.

Это была женщина из тумана. Медведица повернулась к ней, пошла за своими малышами. Напевая тихую колыбельную, женщина повела малышей и медведицу от нас.

Она вернулась вскоре одна. У нее были темные волосы с прядями серебра. Мой голос стал шепотом.

— Мама?

— Нет, дитя, хотя и в тебе есть кровь Старых племен. Нет, я не твоя мама. Я — его.

Артаган нахмурился и опустил меч.

— Аннвин? Что ты здесь делаешь?

— Разве так приветствуют мать?

— Так это ты — старый призрак, живущий в руинах Аранрода, — нахмурился он.

Я опешила и схватила Артагана за плечо.

— Она — твоя мама? — спросила я, стараясь убедить себя, что Аннвин настоящая.

— Мы не общались годами, — ответил Артаган. — Она — не обычная мать. Она следует Старым путям.

— Старым? — я вспомнила, как Артаган упоминал такое о своей матери. Я посмотрела на Аннвин. — Вы язычница.

— Я поклоняюсь старым богам, — кивнула она. — Я поклоняюсь природе. Я — целитель, как была твоя мама.

— Вы знали мою мать?

Я точно спала. Сначала эта колдунья появилась из тумана, а теперь она говорит, что знала мою мать. Аннвин улыбнулась, терпеливо объясняя:

— Вивиан была дочерью атамана с гор Дифеда. В ней была сильна кровь Старых племен, хотя она следовала новой религии.

— Вы пели песню. Я вас слышала и видела в тумане.

— У меня много укрытий, Аранрод в том числе. Я предпочитаю тихие места, вдали от взглядов, факелов и вил христиан, которые не так хорошо понимают, как ты.

Артаган встал между нами.

— Это все мило, но у нас война, мама. Саксы могут прийти сюда, нам нужно укрепить старую крепость, пока они не пришли сюда.

— Войны — королевство мужчин и глупости, сын. Я ничему тебя не научила? Только любовь может одолеть ненависть.

Артаган скривился и повернулся ко мне.

— Понимаешь, почему мы не ладим? Саксы тоже язычники, но любовь их мечи не остановит.

— Вот и благодарность, — возмутилась Аннвин. — Я спасла вам жизни без оружия, а терпением и любовью. Я просто попросила медведей уйти. Почему не сделать так с саксами?

Артаган покачал головой и отвернулся от матери. Я поклонилась Аннвин, пытаясь исправить ситуацию. Сейчас не время дли философских споров семьи.

— Прошу, госпожа. Народ Свободного Кантрефа рассчитывает на вас. Это место спасало их предков. Нам нужно укрытие снова.

Аннвин смотрела то на сына, то на меня, ее темные волосы и ореховые глаза зловеще напоминали мою мать. Хотя я только встретила ее, я ощущала невольно руку матери, направляющую меня к колдунье. Но поможет ли нам Аннвин? Нам нужна была вся доступная помощь.

Она уперла руки в бока и улыбнулась.

— Чем могу помочь?

К сумеркам в долину пришли еще пару сотен жителей деревни. Выжившие с запада были с животными, их коровы, овцы и кабаны пили из реки, что пересекала долину. Туман все еще окутывал горы, но рассеялся на долине достаточно, чтобы люди добрались до врат лесной крепости. Там оставались только арки в трещинах и стены.

Люди Артагана работали в свете факелов, копали вокруг сломанных башен. Каждый час был на счету. Какофония инструментов заполняла ночной воздух. Лучники Блэксворда строили защиту, собирая в горы камни и доски. Женщины из деревень разжигали костры, пока остальные набирали воду в реке. Впервые за века в цистернах плескалась вода. Если враг покажется, нам потребуется любая капля, чтобы прожить в осаде.

Постоянный поток женщин и детей прибывал и вечером, некоторые несли вещи, другие были лишь в туниках. Некоторым везло найти членов семьи и соседей среди беженцев, но слишком многие звали любимых по имени тщетно.

Я направляла прибывающих с башни, склонялась над потрепанной картой с Аннвин. Старый пергамент мог остаться от монахов, там был грубый набросок плана земель. Ровена и Уна подметали комнату за мной, проклиная помет зверей и паутину в заброшенных комнатах. Я обратилась к леди Аннвин, склонившись над картой.

— Нужно залатать все бреши в защите. Мы не можем допустить, чтобы саксы нашли путь внутрь.

— Я годами бывала здесь, но так и не исследовала весь лабиринт ходов под крепостью, — ответила она. — Здесь несколько крепостей, они построены друг на друге. Кельтская под римской, сверху башни монастыря. Радуйтесь, что тут нет других медведей… насколько я знаю.

Я опустила голову и хмурилась. У нас были дни, может, часы, чтобы сделать замок обитаемым, хотя он вот-вот мог развалиться. Я взяла себя в руки и показала на силуэт внешней стены.

— А стены? Врата теперь — просто дыры в камне.

— Четыре стены и двое врат, — начала Аннвин, прижав руку к подбородку. — Западня и южная стена слишком высокие, чтобы перебраться. Они остались от римлян. Но северная и восточная могут пропустить, они обрушились так низко, что даже зайцы с барсуками порой пробираются внутрь. Древние врата из дерева, они давно сгорели по легендам.

— Значит, там саксы, скорее всего, нападут на нас. У низких стен и дыр от ворот. И они будут хуже зайцев и барсуков.

— Старые племена скатывали булыжники в легионы римлян.

— У них кончились камни? Так они проиграли?

— Нет, их предал один из своих. Римляне всех схватили ночью.

Узел сжался в горле. Как часто валлийцы проигрывали из-за своих? Шпион предавал изнутри. Я тряхнула головой, зная, что нужно показывать стойкость. И все же я ловила себя на том, что слежу краем глаза за Ровеной и Уной, чистящими наши комнаты. Девушки следовали за мной во всех бедах. Я не имела права сомневаться в них.

Рожок загудел за стенами. Мой пульс участился. Я подбежала к окну. Ровена, Уна и Аннвин присоединились ко мне, мы смотрели на восток. Колонна дрожащих факелов шла по долине к реке.

Нет! Мы не выстоим сейчас против саксов. Наша защита напоминала местами гнилой сыр, много дыр и трещин виднелись на стенах. Воины Артагана побросали молоты и лопаты, окружили дыры в защите с копьями и луками.