— Где-то за камнем, что ли? — Андрей с Алексеем вытянули шеи, пытаясь разглядеть, что там ниже по течению.

— Чего-то неохота лезть обратно… может, вплавь? — предложил Андрей, зябко передёрнув плечами от мысли лезть в воду.

— Да не хочется купаться-то. Может, всё же через камень этот? — Алексей примеривался взглядом к стене, пытаясь найти зацепки.

— Да ссыпемся и всё равно в воду попадаем. Но можно попробовать.

Они полезли, осторожно цепляясь за выщерблены и трещины. Измученные мышцы отзывались болью, а потом вновь стало застилать глаза.

— А вот теперь вроде уже и можно искупаться, — отдуваясь, брякнул Андрей, поглядывая на воду с трёхметровой высоты. — Вот только падать как-то больно, наверное, будет.

— Лезь, давай, немного осталось, — подгонял снизу Алексей.

Остальные же друзья скопились у очередной вертикальной стенки над небольшим пляжиком, обрамлявшим глубокий залив. В этот залив водоворотом закручивало всякий мусор, несущийся потоком вдоль левого берега Каа-Хема, то есть с той стороны, с которой вливался Балыктыг. В это улово и угодил их катамаран. Его прибило к песку, а в воде колыхались более мелкие предметы, также из снаряжения ребят. Их охватила безудержная радость.

— Смотри! И герма моя тут!

— И два весла!

— И даже «Агуша» плавает, — Бабуна особенно привлекала бутылка с питьевой водой. Жажда измучила его больше других.

— Вот только непонятно, что там снизу осталось, — присоединился к обсуждению Андрей, появившийся из-за скалы чуть ниже друзей. — Может, только кат и Владикова герма.

— Уже неплохо — сможем по воде спускаться, всё удобнее, чем по скалам прыгать, — Влад был настроен оптимистично. — И, вообще, ещё десять минут назад у нас не было вообще ничего! А теперь начинаем привередничать!

— Ладно, «привереды», нужно спуститься. Я сейчас слезу, отмотаю канат и кину вам. Иначе вы ноги-то переломаете, — Андрей спрыгнул на песок, неуклюже перекувырнулся и захромал к катамарану. Влад, проявляя чудеса обезьяньей ловкости, сошкрябался вслед за ним. Вскоре к ним присоединился и Алексей. Бабун с Андреем решили подождать верёвку. Троица залезла в воду. Кряхтя, напрягая остатки сил, приподняли катамаран и увидели, что почти всё барахло так и осталось прикреплённым к каркасу. Обрадовано заорали восторги. Но для переворота гружённого судна пришлось поднатужиться. С хлопком вернули его в надлежащее состояние, оглядывая, что оторвалось. Но, всё же, первым делом стояла задача спустить друзей. Открутили чалку и закинули её к ним наверх.

Уже начали густеть сумерки, когда весь экипаж вместе со своим судном воссоединись.

— Всё ж на месте и сухое! Это просто невероятно! — удивлялся Малой, открывая особо ценную герму с документами.

Остальные тоже проверили сохранность наиболее важных вещей — не всё осталось в сохранности, многое вымокло, но жизненно важные позиции, большинство продуктов остались в целости. Среди команды царило радостное возбуждение.

— Но, вообще-то, надо поторопиться. Здесь же ночевать мы не сможем, — сказал Андрей, имея в виду наступающую ночь и крохотный пятачок ровной земли на их берегу.

Быстро поддув заметно скукожившийся баллон, запрыгнули по местам и перекочевали на другой берег, где им показалось более пригодно для стоянки. Уже в кромешной темноте тыркая узкими лучами невымокших фонарей, кое-как поставили палатки. Несмотря на дикую усталость от физических и моральных испытаний, ложиться не хотелось. Перебирая прошлое уже теперь происшествие со счастливым концом, бурно восклицали возле костра. Долгожданный горячий чай быстро разошёлся по кружкам.

— Да… такой благоприятный исход — не меньший шок, чем сам переворот, — резюмировал Бабун. — Какое-то чудо!

— А у меня ощущение такое, как во сне бывает в плохом: всё хреновенько, и ты думаешь, что пора бы уже и проснуться, дабы ситуацию безнадёжную исправить, а проснуться не удаётся, мол, разгребай сам, но, в конце концов, избавление приходит резкое и безоговорочное, — добавил своих ощущений Андрей.

Влад изредка критиковал чьи-нибудь сожаления (в первую очередь, Андрея — у него замокли, казалось, с концами видео и фотокамера) по поводу потерь немногочисленных — мол, недавно, ещё распрощались со всем, а теперь грустим о мелочах.

Алексей упирал на то, что авария их — от недостаточного технического умения и опыта группы, подкидывая полешек в давнишний их спор. Переворот вроде бы подтверждал его правоту.

Лишь Малой понуро молчал, уткнувшись задумчивым взором в костёр, прихлёбывая иногда из кружки. Его «отпустило», наконец, но «похмелье» от пережитого легло тёмной печатью. На бесконечные попытки друзей его растормошить, он отбрыкивался: «нормально, нормально…» и, в конце концов, ушёл спать. За ним потянулись и остальные.

— Ребят, уж простите, завтра, прежде, чем готовить завтрак — разложу всё на солнышке, — предупредил Андрей.

— Думаешь, будет солнце-то?

— Да, похоже, установилась погода, — Андрей кивнул на небо, усеянное мириадами звёзд.

— Красота… — иронично причмокнул равнодушный к природным красотам Бабун, и полез в палатку. Остальные последовали его примеру и довольно быстро угомонились.

Когда же Андрей, несмотря на усталость и позднее залегание, вылез из палатки в семь утра, солнца никакого не было. Скалы противоположного берега были отрезаны сверху низкими облаками. Однако он углядел дырки в неплотной пелене, сквозь которые солнце пускало косые ещё пока лучи. Поэтому Андрей всё равно выполнил свой план и раскинул кое-что из промокших герм.

Стоянка оказалась хоть и тесной, но вполне уютной. Правда, было тяжело спускаться к воде — крупные камни были неустойчивыми и скользкими. «Вчера за целый день ни одной травмы… ну, если мою бровь не считать… а тут можно ноги переломать на раз-два», — Андрей, балансируя на тропе, спустился к воде. Заглянув в воду, потрогал набухший за ночь фингал.

На помощь в приготовлениях подоспел Малой, вроде бы чуть повеселевший после сна.

— Я проснулся, долго не могу понять — кошмар был или нет, — похоже, что теперь ему надо было выговориться. — Смотрю, вроде все вместе лежим в палатке, в спальниках. Какой же тогда переворот, думаю… лишь, полежав какое-то время, вспомнил детали. Чего делать надо?

— Да ты пока раскидай, чего у тебя вымокло, да верёвки натяни, чтобы ребята могли сушиться повесить. Я сам по завтраку пока. В моей технической, конечно, всё замокло. Благо паспорт с деньгами хорошо загерметизировал. А вот телефон, аккумуляторы, записная книжка… наверное, надо выкидывать.

— Погоди выкидывать! Пусть посохнет сначала.

— Не, сразу, конечно, не буду выкидывать. Но думаю, шансов на восстановление немного.

Так они целый день и сушили то, что подмокло, сортировали продукты, сжигали безвозвратно утерянное. Как и вчера, день был жаркий и солнечный, ребята предавались безделью: купались и загорали. Переворачивая не только сохнувшие предметы, но и свои заметно поцарапанные во вчерашних лазаньях тела.

Вопреки ожиданиям, река оставалась безлюдной — никаких тебе моторок или туристов.

— Непонятно, чтобы мы делали, если бы кат не заныкался в улове, — Алексей смотрел на быстро бегущую воду.

— Да, повезло, чего там говорить.

— А пороги там ещё будут ведь?

— А как же! Байбальский — тот, вообще, серьёзный вроде, — привычно пуганул Андрей.

Алексей скривился.

— Может, мы как-нибудь там обнесём? — робко предложил Малой.

— Ха! Вы чего тут за малодушие развели?! — вскинулся Андрей. — Ну, осмотреть — осмотрим, конечно, — чуть сбавил он обороты. — А мне вот уже хотелось бы снова тот порог пройти, — улыбнулся он, растянувшись на коврике и жмурясь, как кот.

— О, нет… как вспомню, так вздрогну, — передёрнул плечами Малой.

— Да уж, радости мало, — подтвердил Бабун.

Лишь Влад понимающе прищурился. Конечно, Андрей немного лукавил — у него и у самого всё внутри сжималось при воспоминании, как перед ними разверзлась пучина. Да и подводные плавания не вызывали у него восторга. Но сейчас уже хотелось проверить себя вновь, перебороть страхи и недостаточность технического навыка. Не хотелось оставаться побеждённым рекой, и в этом желании он был честен перед ребятами. Хотя предстоящие пороги вызывали у него также, как и у остальных, волнения чрезвычайные.