— Что с Шинобу? Она говорила?

— Нет… но, — сказала Сэнгоку, — эта девочка… неотрывно глядела на Надэко.

— А? Ну, она всегда так. Уставится и смотрит. И на меня, и на Ошино, и на Камбару. Это ничего особо не значит.

Наверно, для робкой Сэнгоку как-то слишком жёстко, когда вампир, хоть и ребёнок, глядит на неё. Ну, этот укоризненный взгляд, словно у Ойвы-сан из Ёцуя кайдан5, даже меня, глубоко связанного с Шинобу, пробирает… чего уж говорить про Сэнгоку Надэко.

— Нет, — сказала, однако, Сэнгоку. — Это девочка правда глядит так на всех, но… думаю, на братика Коёми с Ошино-саном и Надэко с Камбару-сан смотрит по-разному.

— Да?..

Как же.

Я не очень понял.

— Имеешь в виду, что по-разному смотрит на мужчин и на женщин?

— Ну… наверное.

— Хм-м.

— Надэко… хорошо чувствует, как смотрят, поэтому поняла… почувствовала, что Надэко и Камбару-сан эта девочка ненавидит.

— Ненавидит… как-то странно.

Странный, необычный разговор.

Я бы сказал, невероятный.

Ребёнок она сейчас миленький, но её истинная сущность — странность, суть её — вампир, в основном люди ей не интересны. И Сэнгоку с Камбару или я с Ошино, все мы должны выглядеть для неё одинаково. Различие между мужчинами и женщинами весьма сомнительное.

Тем более любовь и ненависть.

Хотя…

Ну, только я исключение, наверное.

— Но, возможно, так оно и есть, Сэнгоку… интересно, почему? Спрошу у Ошино.

— Ошино-сана… братик Коёми, ты не спросишь напрямую Шинобу-тян?..

— Раньше она была довольно говорливой, — сказал я с горькой усмешкой.

На самом деле ничего, кроме горькой усмешки это не вызывает.

— Сейчас она полностью закрылась. Уже больше двух месяцев она не говорит. Совсем.

С весенних каникул уже больше двух месяцев.

Ни слова от неё не слышал.

Не видел смысла, потому и не узнавал, но Ошино, наверное, тоже.

Что поделать.

Ничего.

— Вот как…

— Думаю, это важно. Абсолютно отказаться от того, что хочешь сказать. И тем более сдерживать то, чего хочет сказать мне…

Упрёки.

Ненависть.

Ничего из этого не говорит.

Ну, может, только в словах это не выразить, но даже такие чувства ко мне не обращались.

— Разве не наоборот? — с удивлением проговорила Сэнгоку. — Тогда получается, братик Коёми преступник…

— Преступник, — оборвал я. — В деле Шинобу я правда больше преступник, чем жертва, Сэнгоку. Ну, чувствую, мне надо извиниться, но в том деле Шинобу обвинять совершенно не стоит.

— А, хорошо…

Сэнгоку кивнула, хоть и не выглядела удовлетворённой. Ну, ничего удивительного, что Сэнгоку не очень понятны мои отношения с Шинобу. Мне самому они не очень понятны.

Знаю только одно.

Всю свою жизнь я потрачу на Шинобу, это мой единственный способ искупления как преступника.

Но всё тщетно.

Тем не менее я думаю.

Продолжаю думать.

Что прекрасный голос этого вампира я уже не услышу никогда.

— Ну, — заставил я себя заговорить весёлым тоном, чтобы развеять потяжелевшую атмосферу. — Наверное, тебе будет лучше больше не пересекаться с Ошино и Шинобу. Чем больше знаешь о странностях, тем, наверное, сложнее после пройти, но именно потому что знаешь, сможешь уклониться от них.

— Хорошо… Но Надэко не поблагодарила Ошино-сана и…

— М-м. Чувствую, он такое не очень любит… но правда. Видеться постоянно это довольно уныло. Намекает на трудности.

Быть связанным со странностью вещь неприятная.

Хотя.

Может и нет.

Я и Ханэкава, я и Сендзёгахара, я и Хачикудзи, я и Камбару — со всеми меня связали странности. Так что не такие уж и неприятные, надо сказать.

Даже встреча с Сэнгоку так произошла.

— Ну, вчера всё так сумбурно вышло, и нам пришлось скрываться, но ты можешь встретиться с сестрой. Она сказала, что помнит тебя.

— В-вот как… Рара-тян.

— Ага. Так что можешь сходить ко мне.

— Правда? В комнату братика Коёми?

— Ага.

Думаю, выйдет проблемка с моей комнатой…

Дом, скорее.

— К-когда. Когда можно будет прийти?

— М-м. Да как закончится культурный фестиваль…

И когда я пытался припомнить свои планы…

— О, Арараги-кун? — прозвучало со спины. — Что ты здесь делаешь?

Я развернулся — там оказалась Ханэкава.

Ханэкава Цубаса.

Староста моего класса, отличница, с которой я только что занимался подготовкой к культурному фестивалю. Сегодня я заносил ключи от класса в учительскую, потому она должна была выйти раньше меня, но почему же она оказалась позади?

Ханэкава быстро подошла ко мне, развернулась передо мной и увидела Сэнгоку. Сзади девочку не было видно за моей фигурой.

— А… Э-эм?

— А, Ханэкава, я о ней вчера рассказывал… — начал было я.

— П-п-п-п-п-простите! — проговорила Сэнгоку надломившимся голосом, сразу же развернулась и, покраснев, чего ни за что не скажешь о Камбару, унеслась прочь от Наоэцу со скоростью близкой к бегу Камбару.

Чего пару секунд она уже скрылась из виду.

Словно пугливый заяц ускакала.

Неужели у неё такая боязнь людей…

Сэнгоку так боится старшеклассников?

Ханэкава это не Сендзёгахара, но я даже представить их не успел… думал пригласить Сэнгоку прийти на фестиваль, но, похоже, она не сможет находиться в таком скоплении старшеклассников…

— Арараги-кун, — через какое-то время проговорила Ханэкава. — Я немного огорчена…

— Ага…

Так умчалась, только взглянув на лицо. Какой бы великодушной и доброй Ханэкава ни была, такие мысли простительны, меня это никак не касается, но всё же я чувствую вину.

— Ты разве не вышла раньше?

— В коридоре меня задержала Хосина-сэнсэй.

— Понятно.

Наша классная Хосина-сэнсэй.

Ханэкава её любимица.

— Э-эм… как-то поздновато представляю.

Не поздновато, а слишком поздно.

Самой-то её уже нет.

— Подруга сестры, о которой я вчера рассказывал. Второй класс средней школы, Сэнгоку Надэко.

— Хм-м… а да, я хотела спросить. Арараги-кун, та змея. Что с ней стало?

Всё-таки заволновалась.

Я рассказал не до конца.

— Более-менее нашли решение. Всё-таки без Ошино никуда.

— Хм-м. Не очень хорошо понимаю, но такое скоростное решение. Только вчера начали и уже управились.

— Ну не прямо так закончили… но похоже на то. Она хотела поблагодарить меня с Камбару, потому ждала здесь. Признателен такому старанию.

— Нехорошо так говорить про человека, который пришёл поблагодарить, Арараги-кун.

— Нет, это фигура речи… — начал оправдываться я. Но остановился. — Ну, ты права. Плохо выразился.

— Вот и правильно.

Ханэкава удовлетворённо кивнула.

Такое чувство, будто как зверюшку приручает.

— Она очень милая. Сэнгоку-тян? Сэнгоку Надэко-тян, значит. Судя по форме она из средней школы, в которую ты ходил, Арараги-кун.

— Всё-то ты знаешь.

— Я не знаю всего. Только то, что знаю.

— Эх.

Ну, столько-то знаешь.

— Но вот же, Сэнгоку-тян невероятно застенчивая…

— Ага… Скромность такая, что не может купить разогреваемой еды в супермаркете, потому что боится отвечать на вопрос «Вам разогреть?»

Впрочем, это просто моё мнение.

Гадости нисколько не собираюсь говорить, просто в шутливой манере немного оправдал её стремительное бегство.

— Аха-ха, Сендзёгахара-сан, Камбару-сан, Маёй-тян, ты в последнее время сдружился со столькими милыми девушками, Арараги-кун.

— Чего ты говоришь. Все эти Сендзёгахары-сан, Камбару-сан и Маёй-тян, это просто три человека. Не прибавляй тут ничего другого.

— И нет ничего другого?

— Нет, конечно, — решительно сказал я, но это ложь.

По крайней мере, есть ещё одна.

Ханэкава Цубаса.

Ты.