В классе встретился с Ханэкавой.

— О, опаздываешь.

— Зашёл кое-куда.

— Бодрый?

— Очень.

— Доброе утро.

— Доброе.

Как-то так.

Я ещё не знаю, сколько в сознании Ханэкавы-Ханэкавы осталось, а сколько ушло. Когда-нибудь я спрошу, но только не сейчас. Ханэкаве нужно время, чтобы уложить всё в голове.

Сендзёгахара как обычно, словно всё в точности рассчитав, зашла прямо перед звонком. Как всегда, ровная безэмоциональность.

— С возвращением.

— Я пришёл.

— Следующее свидание, — вдруг заговорила Сендзёгахара всё тем же ровным тоном. — Планируешь ты, Арараги-кун.

— …

— Если приведёшь в странное место, шкуру сдеру.

— Есть.

Желаемое место.

Теперь мой черед показать Сендзёгахаре своё сокровище.

Когда-нибудь нужно съездить поесть крабов.

А после уроков подготовка к Культурному фестивалю — последнему Культурному фестивалю в моей школьной жизни. Открытие уже на носу, так что сегодня у нас последний день на всё. Конечно, Сендзёгахара прогуливать не стала и работала вместе со всеми. Вчера все остались в школе допоздна, но всё-таки эффективность работы со старостой Ханэкавой совсем иная, незадолго до закрытия школы все наши одноклассники освободились.

А затем я с Ханэкавой и Сендзёгахарой, а после и с ждавшей нас Камбару снова направился к развалинам вечерней школы. Поскольку велосипед есть только у меня, мы все пошли пешком, а я толкал его за руль.

В развалинах Ошино не оказалось.

Опять.

— Странно, — сказала Сендзёгахара. — Он всё насквозь видит, но уже второй раз его нет, когда Арараги-кун приходит сюда.

Кстати о странном, я, конечно, пригласил её, но довольно странно, что Сендзёгахара пошла со всеми встретить Ошино. Она же недолюбливает его. Или, возможно, Сендзёгахара уже предугадала это. Послушала мой рассказ и, наверное, сразу же всё поняла.

Мы вчетвером облазили все развалины школы, но Ошино там не было. Но если присмотреться, если очень хорошенько присмотреться, то можно заметить, что некоторые вещи из здания пропали — вещи, которыми пользовался Ошино.

Очевидно.

Ошино Мэмэ ушёл.

Покинул город и ни записки не оставил.

Теперь понятно — вчера, когда мы с Ханэкавой приехали сюда на велосипеде, Ошино вышел наружу, не потому что искал Шинобу. Тогда он как раз был в процессе отхода. Наверное, снимал барьер, закрывающий это место.

Тогда.

Он не ждал меня.

Покинутый храм на горе — с решением этого дела интерес Ошино к этому городу практически пропал. «Моя главная цель», — сказал он, но для него это была и одна из последних целей.

«Когда-нибудь мои исследования и наблюдения закончатся».

«Когда-нибудь я уйду из этого города».

И это произошло сейчас.

И однажды исчезнет без прощания — должен понимать…

Почему я не заметил.

Разве это и не было словами прощания? Этот неумёха не умеет прощаться и никогда такого никому не говорил, такое доказательство его дружбы…

Реально.

Я и правда толстокожий.

Хотя оно и понятно.

«Времени нет», — сказал он.

Если так, то это о Шинобу.

Он специально упустил Шинобу, знал, поэтому и упустил. Наверняка сам не вынуждал её сбежать, но увидел в этом хорошую возможность. Вредокошка как раз… нет, совсем не как раз появилась, пришлось втянуться в это. В общем, Ошино планировал исчезновение Шинобу как тест для меня… или нет, как прощальный подарок.

И когда я кинулся искать Шинобу, он убедился в чём-то во мне — после того, как отпустил вредокошку, собрал пожитки и ушёл отсюда. Убедился, что я смогу справиться сам и с Ханэкавой, и с Шинобу.

Этот вертопрах в гавайской рубахе.

Разгульник.

Ничего крутого.

Прошёл целый день, должно быть, Ошино перебрался в другой город и уже там занимается своими наблюдениями и исследованиями — наверное, вдруг мимоходом спас кого-нибудь от напавшей странности.

Да.

Наверняка спас.

— Он действительно… — сказал я.

— Да, он… — проговорила Сендзёгахара.

— Он на самом деле… — продолжила Ханэкава.

— Угу, он без сомнений… — согласилась Камбару.

А затем мы все хором добавили:

— Добряк.

Ошино Мэмэ…

Легкомысленный, циничный, вульгарный, сварливый, нескромный, возбудимый, вредный, несерьёзный, любитель поиграться, капризный, эгоистичный, лживый, бесчестный — насквозь добрый и хороший человек.

И так вот мы разошлись по домам. Первой убежала Камбару, затем отделилась Ханэкава, и под конец я проводил Сендзёгахару до дома. Она впервые, то есть, наконец приготовила для меня. Этот вкус, её мастерство, м-м, прямо даже и словами не передать.

С тех пор как встретил странность.

Я не могу делать вид, будто ничего не было, я помню.

Но всё в порядке.

Я знаю.

В этом мире есть тьма и те, кто в ней живёт.

Одна из них, например, живёт в моей тени.

И, видимо, этой золотоволосой девочке там удобно.

Когда я вернулся, времени ещё оставалось, так что я поел, принял ванну и быстро лёг спать. А завтра меня обязательно разбудят мои младшие сёстры.

Завтра наконец Культурный фестиваль.

И программа нашего класса — комната страха.