— Тогда в чем проблема?

— Это твоя проблема.

Не будь таким нахальным.

Ответ Ошино выглядел словно отказ.

Вообще-то, он действительно отказался.

— Привет, староста-тян.

А затем Ошино помахал рукой Ханекаве.

— Приятно познакомиться, можно сказать.

— Да… — кивнув, ответила Ханекава. — Приятно познакомиться, меня зовут Ханекава.

— Я рад, что мне посчастливилось задержаться в этом городе, хоть дела с Хеартандерблейд и улажены. Потому что благодаря этому мне удалось познакомиться с тобой.

— Вообще-то, я всегда считала, что не нравлюсь вам.

— Не может такого быть. Я никогда не чувствовал неприязни по отношению к девушкам. Хочу тебя предостеречь, если ты слышала обо мне что-либо странное от Арараги-куна, то все это неверно.

Нахал.

Ошино произнес откровенную ложь.

— На самом деле ты удивительна. Хотя тебя ничего не связывает с Кайи, ты по уши влезла в эту ситуацию. Девушка из высшей школы такая энергичная, что-то хорошее случилось?

— Не то чтобы меня это не касалось, — решительно ответила Ханекава. — Проблема Арараги-куна — это и моя проблема.

— Ого, вот это дружба.

Ошино не сдержал смеха.

Его привычка насмехаться над другими людьми крайне раздражала.

— Или это молодость?

— Сопляк, — сказала Киссшот Ошино. — Не вмешивайся. Мы заключили сделку.

— Не помню, чтобы я заключал с тобой какую-либо сделку, Хеартандерблейд. Я всего лишь хотел, чтобы все закончилось наилучшим образом. Для меня было бы лучше, если бы ты предпочла умереть ради того, чтобы вернуть Арараги-куну человеческий облик. Для меня — другими словами, для людей, — ответил Ошино.

Именно так.

Разумеется, это относится и к Палачу.

Я тогда посчитал странным, что он спокойно вернул руки Киссшот. Однако если припомнить, Ошино сказал, что рассказал Палачу о сути дела. Он проинформировал его, что я хочу снова стать человеком, а Киссшот согласилась с этим.

Поэтому он и вернул их.

Благодаря этому, Ошино добился компромисса.

Благодаря этому, Ошино убедил его, а Палач сдался.

Но даже в этом случае, хоть он и вернул ее руки, он не мог предать свою веру.

Он должен был сохранить лицо, как архиепископ.

А затем, после долгого разговора с Киссшот, я отправился в круглосуточный магазин, чувствуя нежелание расставаться с ней. Я тянул резину, несмотря та то, что прошло уже много времени, я не пытался убить Киссшот.

Палач подумал, что Ошино обманул его, и отправился в развалины школы в одиночку.

Даже барьер не в состоянии скрыть Киссшот, когда она находится в полной форме.

— Что ж, хотя все шло почти так, как я и задумывал… Староста-тян действительно сделала нечто излишнее. Лучше бы Арараги-куну не знать об этом.

— Я… — Ханекава не отступилась. — Я думаю, ты ошибаешься.

— О, боже. Какая грудь. Я хвалю тебя за твою грудь.

— Ч-что?

Ханекава в спешке прижала руки к груди.

Прыг-прыг.

Ошино взглянул на Ханекаву.

— Ой, я ошибся. Какая смелость. Я хотел сказать, что хвалю тебя за твою смелость.42

И засмеялся.

Как будто это вообще возможно.

Это просто сексуальное домогательство.

— В любом случае, речь отличницы это действительно нечто, но тогда, староста-тян, что ты планируешь делать в данной ситуации?

— Это решать Арараги-куну, — ответила Ханекава Ошино. — Ведь закончить все, не зная обо всем, было бы слишком жестоко.

— Ты слышал ее, Арараги-кун. Я скажу напрямую. Чрезмерная доброта старосты-тян переходит в жестокость. Она на самом деле ненормальная. Почему, черт возьми, она так сильно в тебя верит?

— …

— Скажи, что ты собираешься делать?

Ошино посмотрел мне в лицо…

Как обычно, во рту у него висела незажженная сигарета.

— Я всего лишь хочу увидеть собственными глазами, что будет потом. Ты зашел так далеко, ты подошел так близко, на всякий случай, я попытаюсь выслушать тебя. Работа, которую ты выполнил для меня, как специалист. Насчет оплаты, ах да, я согласен на пять миллионов йен, как и обещал.

Широко ухмыльнувшись, Ошино сказал:

— Следовательно, каково твое желание?

— Я бы хотел, чтобы ты подсказал мне способ сделать каждого счастливым.

Я выразил словами желание, идущее из глубины души.

— Чтобы в конце никто не был бы несчастлив.

— Как будто он существует.

«Ты что, идиот?», — пожал плечами Ошино.

— Есть предел исполнению твоих желаний. Это урок, которому учат детей в младших классах. Это невозможно.

— Ошино, я…

— Однако…

Он вынул сигарету изо рта и положил ее в карман.

Ошино Меме посмотрел по очереди на Ханекаву, на Киссшот и на меня, затем сказал:

— Есть способ сделать каждого несчастным.

Мы не сразу поняли его, но он сразу же пояснил смысл своих слов.

— Другими словами, я говорю о разделении между всеми ноши несчастья, сложившейся в данной ситуации. Ничье желание не будет выполнено, но если вы согласны с этим, то такой способ существует,

— …

Никто не будет счастлив, все будут обременены несчастьем.

Беспокойство.

Разделение ноши.

Эта ноша такова, что ее определенно не стоит взваливать на одного человека.

— Если конкретнее… Арараги-кун, доведи Хеартандерблейд практически до смерти. Полностью лиши ее специальных возможностей и особенностей вампира, только проследи, чтобы она не умерла. Сделай Хеартандерблейд еще более слабой, чем прежде. Настолько сильно, что она даже не будет тенью прошлой себя, у нее даже имени не останется. Сделай ее низшим существом, человекоподобным псевдовампиром. Она будет не в состоянии питаться людьми, несмотря на то, как сильно она проголодается.

«А затем…», — продолжил Ошино.

— Арараги-кун, ты не сможешь снова стать человеком, но ты будешь очень близок к этому. Ты станешь вампироподобным псевдочеловеком. Кое-какие особенности вампира у тебя останутся, поэтому тебя нельзя будет назвать настоящим человеком, но ты будешь невероятно далек от вампира и очень близок к человеку. Естественно, ты будешь полностью отличаться от полувампира и станешь довольно приемлемой сущностью. Тебе пойдет.

— М-мне пойдет, говоришь…

— Разумеется, ты также будешь не в состоянии питаться людьми, несмотря на то, как сильно проголодаешься. Однако… в таком случае Хеартандерблейд умрет от голода без соответствующего питания. Ты должен будешь регулярно давать ей свою кровь. Питательными веществами, способным поддерживать Хеартандерблейд в живых, как только она станет низшим существом, будут лишь твои плоть и кровь. Ты должен будешь посвятить остаток своей жизни Хеартандерблейд, а Хеартандерблейд всю оставшуюся жизнь должна будет находиться рядом с тобой.

— Тогда…

Вмешалась Ханекава.

— Другими словами, мы, люди…

— Да. Откажетесь от уничтожения опасного вампира. Откажетесь от полного уничтожения Убийцы Кайи, железнокровного, теплокровного, хладнокровного вампира, а также ее подчиненного. Если она потеряет так много сил, такие парни, как Драматург и Эпизод, даже не смогут заметить ее. То есть, риск останется. Опасность того, что Хеартандерблейд и Арараги-кун смогут превратиться в вампиров и начать поедать людей останется, и ее нельзя будет сбрасывать со счетов…

Если я так поступлю…

Никто не будет счастлив.

Ничье желание не будет исполнено.

Киссшот не умрет.

Я не стану человеком.

Оба вампира останутся в живых.

— Не шути со мной, сопляк! — закричала Киссшот.

Она подняла голос.

Я уже выпил половину ее крови, поэтому она не может двигаться. Единственное, что она в состоянии сделать, это закричать.

— Что, черт возьми, сопляк, не проживший и десятой доли моей жизни, может знать?! Не говори глупостей, я не хочу жить в этих условиях! Есть предел даже низости! Я не хочу жить в позоре! Я должна здесь умереть! Наконец-то я нашла место для смерти! Я умру ради моего слуги! Позволь мне умереть ради моего слуги! Убей меня, убей меня, поспеши и убей меня! Я не хочу жить!