— Совершенно верно, хе-хе-хе.

— Ну, а в чем именно заключается развратность сисек извращенной и серьезной старосты?

— Я могу гордиться их размером и их мягкостью…. Они бесподобны в своей похотливости!

Ах.

Ясно, теперь я понял.

За время пубертатного периода даже я часто задавал себе вопрос, почему появился на свет. Но сейчас, в семнадцатилетнем возрасте, я наконец-то нашел ответ на него.

Я достиг просветления.

Я жил только ради этого дня.

Я существовал лишь ради этого момента.

Человек по имени Арараги Коеми родился в этом мире лишь для того, чтобы пережить сегодняшний день. Нет, не совсем так. Я недооценил значимость текущих событий.

Я уверен, что весь мир существовал только для того, дабы я прожил сегодняшний день.

С этого момента все, что произойдет потом, будет всего лишь бесполезными событиями.

— Значит, это естественно, что сиськи друга невозможно массировать!

Я сбежал.

Именно так, я убрал свои руки, сделал три шага назад и начал рыдать.

Я находился в состоянии, невероятно близком к прострации.

— Ничего не было! Ничего не было!

— Цыпленок… — произнесла Ханекава ужасно слабым голосом.

Даже не обернувшись.

Даже не глядя в мою сторону, будучи униженной.

— Цыпленок. Цыпленок. Цыпленок, цыпленок, цыпленок, цыпленок.

— Я — цыпленок. Я — трус. Мне очень жаль. Что бы ты ни говорила, мне нечем ответить тебе. Пожалуйста, прости меня. Это я виноват. Я слишком увлекся. Я воспользовался добротой Ханекавы-сан, но благодаря ее участию, смог прийти в себя.

— Думаешь, на этом все и закончится? Ты хоть знаешь, сколько решимости мне потребовалось, чтобы сидеть тут в таком положении?

— Н-нет, такой, как я, не имеет ни малейшего понятия об этом, но пока мы здесь, я бы хотел услышать, сколько смелости тебе было нужно.

— В самом деле, я думала, что все не закончится просто массажем груди… Ах, в таком случае, мой первый раз был бы на мате в хранилище спортинвентаря.

— Разве пока еще не слишком рано для таких утверждений?

— Ну, это произошло.

— Если бы!

Девушки сейчас, конечно, самонадеянны, но… безо всяких оснований!

— Но все равно, после того, как ты ужасно дразнил и унижал меня, ты даже и пальцем меня не тронул!

— Вот поэтому я и извиняюсь.

— Если ты извиняешься, так тому и быть. Ха. Я сейчас в таком положении, что если ты извинишься передо мной, я обязана простить тебя. Ха.

— Думаю, меня невозможно простить, но, пожалуйста, извини меня, изящная староста в очках.

— Первый раз в жизни из меня сделали такое посмешище.

— Э?

Из-за груди?

Или из-за очков?

Может быть, из-за старосты?

— Арараги-кун… я настолько непривлекательна?

— !..

Стоп, стоп, стоп!

Не трави меня такими любезными словами!

— Дело в том, что если бы я помассировал сейчас твою грудь, то, возможно, я бы жалел об этом всю оставшуюся жизнь!

Я могу пожалеть и о том, что не погладил твою грудь.

Но в данном случае я предпочитаю жалеть о несделанном, нежели о сделанном!

— Могу ли я вместо этого помассировать твои плечи?

— Плечи?

— Да. Плечи. Я хочу помассировать тебе плечи.

— Ну ладно.

Мы пришли к согласию.

Я начал массировать ее плечи.

Ого, они совсем не жесткие.

Я слышал, что при плохом зрении плечи часто становятся неэластичными, но с ней все в порядке. В таком случае, даже если я, не имеющий никакого опыта, буду ее массировать, не произойдет ничего плохого.

Разумеется, у нее отсутствуют мышцы в этих местах.

Я четко и ясно ощущаю очертания костей, это ключицы?

Ух…. Вот и все.

Стоп, стоп, пока нет.

Не менее 60-ти секунд.

— Финиш. Спасибо тебе.

Массируя ее плечи, я под конец поблагодарил ее.

Я такой услужливый человек.

— Этого достаточно?

— Д-да. Продолжение через Интернет.

— Как будто ты можешь делать массаж через Интернет.

— Ну, тогда продолжение в следующем семестре.

— Ага. Так-то лучше, — кивнула Ханекава.

Ее косички при этом покачнулись.

— Ты так далеко зашел с девушкой.

Как только я убрал руки с ее плеч, Ханекава поднялась и пошла туда, где она сидела до этого. Но она не стала садиться, а осталась стоять и обернулась.

— Поэтому не говори мне, что ты собираешься проиграть.

— Я одержу верх39.

Сейчас мне следует вернуться к собственному стилю речи. Похоже, все это время я продолжал использовать вежливые обороты в разговоре с Ханекавой.

Но дело не только в этом.

Я могу сказать четко и ясно.

— Я выиграю40.

Я могу это произнести.

— Даже ценой твоей груди!

— Вообще-то, лучше бы ты опустил эту часть фразы.

Произошла небольшая перемена настроения.

Ханекава сказала: «Ну ладно». И прочистила горло.

А затем она произнесла:

— Это последняя битва.

— Да, это последний акт Gakuen Inou Batoru.

И как только я это сказал…

Снаружи раздался ужасный грохот.

017

Киссшот Ацеролаорион Хеартандерблейд.

Железнокровный, теплокровный, хладнокровный вампир.

Легендарный вампир.

Убийца Кайи, Король Кайи.

Она — вампир.

У нее ослепительные золотые волосы и роскошное платье. Прекрасный вампир, настолько прекрасный, что кровь стынет в жилах. Мне больше нечего сказать.

Достаточно лишь того, что она, чьим подчиненным я являюсь, мой последний противник.

— Киссшот…

Я снес баррикаду взмахом руки и открыл дверь хранилища. Снаружи уже село солнце, и она стояла посреди спортплощадки.

Земля под ее ногами была вся в трещинах.

Должно быть, из-за ее приземления.

Строго говоря, она погрузилась в землю по щиколотки.

На спине Киссшот не было тех, похожих на нетопыриные, крыльев. Будучи ее подчиненным я инстинктивно догадался, что ей понадобился всего лишь один прыжок, чтобы добраться сюда.

Она дождалась заката.

А затем прыгнула ко мне.

Все-таки это просто невероятно. Делая точно такой же прыжок с места, я прыгнул всего на , а Киссшот с легкостью исполнила прыжок на несколько километров.

Разумеется, в прошлый раз я не стремился побить рекорд, а всего лишь хотел приземлиться в яме с песком, так что такое сравнение не совсем уместно. Но если бы меня попросили прыгнуть от руин школы досюда, то я вряд ли бы смог провернуть такое.

Я закрыл за собой железную дверь хранилища.

Оставив Ханекаву внутри.

Пусть для Киссшот эта дверь и не является преградой, просто мне так гораздо спокойнее.

«Ничего не говори», — прошептал я через дверь.

А затем шагнул вперед.

В сторону Киссшот.

— Привет.

Поприветствовав ее, я подошел к ней.

— Я и не думал, что ты окажешь мне услугу, придя сюда.

Я решил, что это лучшая защита.

Выбор места и времени.

В отличие от предыдущих схваток, когда я противостоял Драматургу, Эпизоду и Палачу, сейчас нет ни Ошино, ни его посредничества.

Мне ничего не остается, кроме как провести переговоры самостоятельно.

Однако мы оба вампиры.

Хозяин и слуга, ее подчиненный.

Она появилась почти сразу после захода солнца — а это значит, что мои намерения и поступки абсолютно прозрачны для нее.

Где я.

О чем я думаю.

Этого я не могу от нее скрыть.

Взгляд Киссшот был холоднее обычного. Первым делом, она вытащила свои ноги из земли: сначала правую, а потом левую.

После этого…

— Всего один раз, — сказала она. — Слуга. Пока светило солнце, я осознала твои чувства, я поняла, почему ты так разозлился. Я боролась со сном и размышляла об этом. Думаю, я была бесчувственной. Я оказала слишком мало уважения тебе, бывшему человеку. Поэтому всего один раз я преклоню перед тобой голову.