Вообще-то, дождь мог идти и в то время, пока я спал по 12 часов в светлое время суток, но поскольку я не смотрел прогноз погоды, точно сказать не мог.

— Так что расслабься. Хотя, с твоей способностью к исцелению, даже если на тебя попадет случайный луч солнца, ты вряд ли умрешь на месте, верно?

— Скажи это после того, как испытаешь на себе испарение собственного тела.

— Пошли.

Ошино бодро потопал по лестнице. Я осторожно последовал за ним. Видимо, класс не имел значения, так как Ошино выбрал ближайшую дверь.

Открыв дверь со сломанной ручкой, мы вошли в комнату, в которой был полный бардак.

Он неудачливый парень.

— Хии-хоо.

Однако, словно его это не особо волновало, он ловко достал себе стул и сел на него задом наперед.

Я сделал то же самое.

Я просто попытался отчасти подражать ему.

— Это…

Я указал на дорожную сумку, которую Ошино держал в своей руке.

Наконец-то я совершенно проснулся.

В этой сумке раньше приносили левую и правую ноги Киссшот.

Значит…

— Ага, — кивнул Ошино. — Ты правильно подумал. Внутри находятся руки Хеартандерблейд.

— Ясно…

Я глубоко вдохнул и почувствовал облегчение.

Ошино все не возвращался и я начал волноваться, что Палач передумал отдавать нам руки.

Беззаботным тоном Киссшот произнесла:

— Уже утро. Не пора ли нам поспать?

И заснула.

Она спокойная девушка, возможно, она даже не знает, что такое беспокойство.

Или, возможно, это я слишком трясусь.

Но мы ведь говорим о Палаче, который назвал Драматурга и Эпизода, вернувших согласно договору левую и правую ноги, «честными до неприличия». Поэтому он мог запросто отказаться от своих слов.

Я очень беспокоился, но мне только и оставалось, что доверить это дело Ошино, но…

— Ум? Ах, я знаю, что ты хочешь сказать, — произнес он. — Ты хочешь сказать, что Палач сдержал свое слово, верно?

— Ну, если говорить начистоту, я думал об этом.

— Это мой шанс показать свои способности. Это посреднический сервис, видишь ли. Хотя Палач на самом деле не собирался возвращать их.

— Как я и думал.

— Он затаил огромную злобу, я так думаю. Потому что в случае Палача, он действовал исходя из своих убеждений.

— Убеждения.

Я вспомнил.

Он столько раз выражал это словами.

— Наверное, это просто был защитный рефлекс.

— У каждого человека свое понимание справедливости. Ты не должен просто игнорировать других людей, поэтому для тебя он был злодеем. Да и какая разница, как мы к нему относимся, цель достигнута.

Он бросил дорожную сумку передо мной.

Грубое обращение.

— Он вернул их

— Но очень этого не хотел.

— Поэтому мне пришлось убедить его.

— Каким образом ты убедил его? Он же фанатик. Хоть он и не является монахом, с моей точки зрения он самый настоящий фанатик. Разве возвращение конечностей вампира для него не является предательством веры?

— Следовательно, он должен быть человеком, который понимает тебя, если ты поговоришь с ним. Ведь этот парень — профи.

— Профи.

— Именно, профессионал.

Возможно, мой допрос стал слишком грубым, потому что Ошино закончил дискуссию:

— Если конкретно, я рассказал ему о том, что как только ты закончишь собирать конечности Хеартандерблейд, ты хочешь снова стать человеком. И что Хеартандерблейд не возражает.

— Другими словами, Палач отступил ради меня?..

— Наверное, так и есть.

Ошино тщательно подобрал слова.

У меня создалось ощущение, словно он на что-то намекал. Однако, этот человек всегда говорил намеками, как сумасшедший. Мне могло просто показаться, и в этих словах действительно не было никакого смысла.

Он вел себя так, словно видит людей насквозь.

Так было уже несколько раз.

Ну, какими бы ни были его намерения, хорошо, что части тела Киссшот были собраны. Честно говоря, этого достаточно, и мне больше нечего сказать.

Я даже не хочу вспоминать о людях вроде Палача.

Я открыл молнию дорожной сумки.

Правая рука, от локтя до кончиков пальцев, и левая рука, оторванная на уровне плеча — обе лежали внутри дорожной сумки.

— Ну, по крайней мере, он предпочел сохранить честь противоположной команды. Тем не менее, даже с учетом этого, он получил строгое предупреждение за похищение старосты-тян. Если бы мы играли в футбол, ему бы дали желтую карточку.

— По-моему, надо красную.

— Красная карточка была бы выдана за ее убийство, я думаю. Поэтому если бы староста-тян умерла в прошлый раз, Эпизод получил бы красную карточку. С другой стороны, поскольку ты также хотел убить Эпизода, я думаю, что вы аннулировали бы друг друга.

— У меня не было намерений…

У меня не было намерений убить его, хотел сказать я, но замолчал в последний момент.

Это же ложь.

В тот раз я вышел из себя, и с этим ничего не поделаешь. Нет, я даже думал, что мне все равно, что произойдет потом.

Если бы Ошино не остановил меня…

Вероятно, я бы убил Эпизода.

Я хотел его убить.

— Ну, это…

— В чем дело? То повышаешь, то понижаешь свой голос — ты такой бодрый, Арараги-кун. Случилось что-то хорошее?

Ошино, произнесший это так, словно он ничего не заметил, и указал на руки, выглядывающие из дорожной сумки, своей незажженной сигаретой.

— В любом случае, ты собрал все четыре конечности. Поздравляю, Арараги-кун. Миссия выполнена. Я счастлив, пусть это и не моя проблема.

— Не твоя проблема?

— Так и есть.

Ну…

Это действительно не его проблема.

— Мои поздравления. Действительно, даже безо всякого боевого опыта, жалкий школьник противостоял трем опытным охотникам на вампиров и одержал победу три раза подряд. Я снимаю перед тобой свою шляпу.

— Ты не носишь шляпу.

— Это метафора.

Ошино взял сигарету в рот.

Он все еще не зажег ее.

— Возможно, это банальный вопрос, но, Ошино, почему ты не зажигаешь сигарету?..

— Ну, если я затянусь, аниматорам труднее будет сделать аниме-адаптацию.

— …

Почему ты настолько зациклен на экранизациях?

Это большая загадка.

— Да ладно, Арараги-кун, несмотря на то, что я поздравил тебя, ты делаешь такое мрачное лицо. Если ты достиг своей цели, ты должен быть счастлив, несмотря ни на что, верно? Почему-то ты излучаешь ауру, напоминающую мне похоронную процессию.

— У меня есть сомнения, Ошино, — сказал я.

Была еще одна вещь, которая не давала мне покоя.

До последнего момента я мучил себя мыслью, спрашивать его или нет, но когда я увидел это жизнерадостное поведение Ошино, то понял, что глупо думать об этом.

Я должен спросить то, что я хочу спросить.

Потому что, в конце концов, то, на что не дан ответ, окончательно не решено.

— Насчет Палача.

— Да?

— Я тут подумал... В прошлой битве все пошло именно так, потому что он был беспечен. Поэтому я смог выиграть, даже не получив сильных ранений. Так все и было. Однако, Ошино, все как ты и сказал — одной атаки жалкого школьника хватило для того, чтобы победить этого опасного человека. Разве это не странно? Он же тот, кто отнял обе руки у легендарного вампира.

— Хм.

— И это относится не только к Палачу, даже с Драматургом и Эпизодом все прошло точно так же. Эти парни отняли правую и левую ноги Киссшот. И я, по твоим словам, не имеющий никакого боевого опыта, если не учитывать опыт нескольких потасовок с моими сестрами, с легкостью победил их всех. Как это, черт побери, получилось?

Возможно, я просто счастливчик.

Это было бы неожиданно.

Но разве нет более правдоподобной версии?

— Эти ребята — слабаки? Или это я слишком силен?

Я даже не мог предположить, какой ответ услышу.

Это и в самом деле для меня загадка.

Однако, сам не знаю почему, у меня создалось впечатление, что Ошино знает причину.

Причину, по которой он более нейтрален, чем кто бы то ни было.

Ведь он человек, пытающийся сохранить баланс.