Когда я сел в машину, Тони завел мотор. Я кинул взгляд на часы на приборной доске. Десять минут первого. Я отлично знал, где можно найти Лонегана в это время ночи.

— В «Серебряном гвозде», как обычно, было полно народа и шумно. Ничего не изменилось. Только за пианино шлепала по клавишам другая цыпочка.

Спустя пару минут выявилось еще одно отличие. Никто не попытался полапать меня, пока я пробирался через салон. Да, старею.

Я остановился перед столиком Инкассатора. Перед ним по-прежнему красовалась бутылка виски.

— Привет, — улыбнулся он мне, как старому знакомому. — Давненько не заглядывал.

Мы обменялись рукопожатием.

— Присаживайся, плесни себе. Тебя ждали.

— Лонеган здесь? — спросил я.

Инкассатор кивнул.

— Заканчивает встречу. Он примет тебя через несколько минут.

Во рту у меня стоял неприятный привкус. Ликер помог.

— Что ты думаешь о цыпленочке за пианино? — сально поинтересовался Инкассатор.

— Сдается мне, эту песенку я уже слышал.

Инкассатор звучно хлопнул себя по бедру и, блеснув зубами, рассмеялся:

— Ничего не поделаешь! Обожаю пищащих цыплят.

Под столом что-то загудело.

— Давай поднимайся.

Лонеган сидел за столом, как всегда, с непроницаемым видом и холодным взглядом.

— Я слышал, ты меня разыскивал.

— Весь день.

— С какой-нибудь особой целью? — мягко поинтересовался он.

— Полагаю, ты знаешь.

— Скажи сам.

— Ты меня подставил. Ты убил Вериту, Джулио и бог знает скольких еще.

Его голос не изменился.

— Ты не сможешь этого доказать.

— Верно. Я просто хотел довести до твоего сведения.

— Я спас твою задницу. Дал тебе отличное прикрытие. Можешь спокойно отправляться на свой ленч на Уолл-стрит и все им выложить. Через несколько дней бум уляжется, и ты спокойно вернешься к своим делам.

— Все?

— Чего тебе еще надо?

— Вериту. Живую, здоровую и счастливую. Такую, какой я ее видел в последний раз.

— Это может один Господь Бог. Проси то, что в моих силах.

— Чепуха. Нам никогда не понять друг друга.

— Думаю, я тебя понял. Ты похож на своего отца. Голова есть, но внутри одни сантименты. Вы оба слабаки, которым никогда не дотянуть до настоящих мужчин.

— Таких, как ты?

Он кивнул.

— Никто ничего у меня никогда не брал.

— То есть ты никогда никому ничего не давал.

— Семантика.

— А любовь?

— Что это такое? — холодно поинтересовался Лонеган.

— Раз спрашиваешь, значит, не знаешь.

— Тебе еще есть что сказать?

Я покачал головой.

— Тогда лучше иди. До Нью-Йорка две тысячи четыреста миль, а если ты опоздаешь на ленч, то считай себя конченым человеком.

Я направился к двери, но тут в моей памяти вспыхнули три пары темных глаз на чумазых детских личиках и бухта. Я остановился.

— Я хочу спросить тебя только об одном, дядя Джон.

— А именно?

— В тот день, когда отец нашел нас в бухте, ты занимался тем, что сосал мой детский член?

Он не моргнул, но я видел, что щеки его побледнели. Этого было вполне достаточно. Я вышел из его кабинета и, не оглядываясь, спустился по лестнице, изо всех сил гоня обратно слезы. Мне действительно хотелось его любить.

Инкассатор заманил-таки к себе за стол фортепьянную цыпочку. Когда я проходил мимо, он помахал мне рукой. Я начал проталкиваться сквозь толпу к выходу. Рядом с дверью стояла кодла затянутых в кожу парней. Слезы застилали мне глаза, и я нечаянно налетел на одного из них.

— Прошу прощения.

— Ерунда, — ответил он по-испански, быстро отворачиваясь. Но я успел его узнать, как и сияющий значок на нагрудном кармане: «Дж. В. Кингс». Когда-то, тысячу лет тому назад, этот парень подобрал меня у квартиры Вериты. На миг мне захотелось вернуться и предупредить Лонегана. Но только на миг. Это его трудности. А с меня уже хватит чужих войн.

Я вышел на улицу и хлопнул дверцей автомобиля.

— О’кей, Тони. В аэропорт.

Из аэропорта я позвонил Элен:

— Я вылетаю в Нью-Йорк. Не жди меня. Вернусь завтра вечером.

— Удачи. Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — сказал я и повесил трубку.

Одно из преимуществ частных самолетов заключается в том, что они оборудованы прекрасными кроватями. Я проспал всю дорогу до Нью-Йорка, а когда вылез из самолета, то увидел заголовок в «Нью-Йорк дейли ньюс». Лонеган был мертв. Чтобы прочесть сообщение, мне не потребовалось даже покупать газету.

Я появился на ленче в тот момент, когда подавали десерт. Когда я вошел в помещение, поднялся гул изумления. Глядя прямо перед собой, я направился к возвышению, где посреди длинного стола стояло пустое кресло и была табличка с моим именем.

Секунду спустя человек рядом со мной встал и стукнул молоточком, прося всеобщего внимания. Комнату заполнила тишина. Он был немногословен:

— Леди и джентльмены. Мистер Гарис Брендан.

Вежливых аплодисментов не последовало. В мертвом молчании на меня смотрело море лиц. Я подошел к микрофону.

— Уважаемый председатель, леди и джентльмены. Я буду краток. Как вам известно, первая публичная продажа акций «Гарис Брендан Пабликейшенс Лимитед» имела грандиозный успех, и я хочу поблагодарить всех, кто трудился ради достижения этого успеха. Спасибо.

Я сделал паузу. Тишина была оглушающей.

— Но к несчастью, возникли определенные факторы, омрачившие значение этой продажи. Я наивный человек. И мне нравится считать, что среди вас есть люди, которые заботятся о благе клиентов даже больше, чем о собственных комиссионных. Мистер Куртленд довел до моего сведения, что результаты состоявшихся торгов неотменяемы. Повернуть события назад может только один человек. Я. На данный момент я по-прежнему владею своими акциями и своей компанией. Поэтому я пользуюсь настоящей возможностью, чтобы объявить: результаты торгов недействительны. Акции снимаются с продажи.

Помещение загудело. Мне пришлось повысить голос, чтобы быть услышанным:

— Я предлагаю также возместить из собственного кармана любой законный ущерб, понесенный в связи с этими обстоятельствами подписчиками. Спасибо.

Я сошел с возвышения и направился к выходу. Гул перешел в рев. Краем глаза я увидел Куртленда. Он был оглушен. Его лицо заливала бледность, ценой в семнадцать миллионов.

Репортеры хватали меня за пиджак и выкрикивали вопросы. Я пробился сквозь них к двери без дальнейших комментариев.

Стоило мне войти в отель, как зазвонил телефон. Это была Элен.

— Я слышала о твоей речи в последних известиях. Я горжусь тобой.

— Не знаю. Может быть, я сделал глупость.

— Нет. Это прекрасно. — Тут тон ее голоса изменился. — Ты слышал о своем дяде?

— Да.

— Ужасно.

— Нет, — искренне сказал я. — Лонеган исковеркал не одну жизнь, включая и мою. Теперь это прекратится.

Элен промолчала.

— Я вылетаю примерно через час. Как насчет встречи в Вегасе, чтобы развлечься?

— Ты еще недостаточно потратился за сегодня?

— Я имел в виду развлечение совсем иного рода. Например, сыграть свадьбу.

— Ты серьезно? — ошарашенно выдохнула она.

— Конечно. Я люблю тебя.

Перевод Г. Н. Бушковой