— Твоя подружка настоящая красавица, — нежно дохнул мне в ухо голос Мариссы.

Я перекатился на живот и протянул ей сигарету.

— То же самое она сказала про тебя.

Марисса сделала несколько затяжек и вернула травку мне.

— Грустно.

— Почему? Здесь так приятно жить.

— В мире нет ничего, что было бы таким, как кажется. Ты согласен?

— Реальность такова, какой ты ее видишь. Даже если никто больше не согласен с тобой, она от этого не становится менее реальной.

Марисса улыбнулась.

— У тебя на все готов ответ.

— Если бы, — пробурчал я, садясь. — Жизнь стала бы гораздо проще.

Наше внимание привлек громкий взрыв смеха. Оказывается, к компании присоединились Бобби, Кинг Донг и модели вместе с ассистентами. Они бешено скакали вокруг костра.

Бобби плюхнулся на одеяло рядом со мной.

— Стоит им заслышать музыку, как их ничем не удержишь!

— Все о’кей. Пусть забавляются.

— Ничто их завтра в семь не поднимет.

— Расслабься, — предложил я, протягивая ему травку.

Бобби глубоко затянулся.

— Как дела?

— О’кей.

— Ты решился?

— Нет пока.

— Если дело в деньгах, то мой отец просил передать тебе, что он заинтересован.

— Дело не в деньгах.

Бобби повернулся к Мариссе:

— Я охотно занялся бы тобой.

Девушка явно растерялась.

— Он говорит о фотографиях, — пояснил я.

— О! — Она улыбнулась. — Не думаю, что мне захочется.

— У тебя великолепное тело, — продолжил Бобби. — Ты красива.

— Я принадлежу к другому типу. Мне было бы слишком стыдно.

— Объясни ей, что мы люди холодные, — обратился ко мне Бобби.

— Я уверен, что она это знает.

— Не очень-то ты помогаешь, хоть и издатель. Какой разворот получился бы!

— Если бы я делал твою работу не хуже своей, то стал бы Бобом Джучионе.

Бобби еще разок затянулся, передал сигарету мне и встал.

— Раз уж их нельзя выпороть, придется присоединиться. Музыка бесподобна.

Начался новый танец. Я протянул руку Мариссе:

— Пойдем?

— Минутку, — сказал Дитер, доставая кокаин и ложечку. — Подзаведитесь сперва.

Не успели мы с Мариссой закончить, как нас уже окружили остальные. Ложечка мгновенно пошла по рукам. Когда она вместе с флаконом вернулась к Дитеру, кокаин кончился, а все были в ударе. Дитер послал за очередной порцией, и вечер бухнул с новой силой.

Музыканты жарили вовсю, а Бобби вдобавок к коке и травке приволок коробочку с маком. Через час с нас градом катил пот, все как-то приелось. Я сел обратно на одеяло. Все-таки годы сказываются.

Саманта — фотомодель — не выдержала первой. Она сорвала с себя лифчик и юбку и кинулась к морю:

— Айда за мной! Последний — вонючка!

Через мгновение все модели стали срывать с себя одежду и бросились следом за Самантой, а потом и мы припустили к воде, швырнув предметы туалета на песок. Внезапно музыканты смолкли. Тишина была шокирующей.

Я оглянулся. Все — мужчины и женщины — уставились на Кинг Донга, который медленно перешагнул через свои брюки. Раздался коллективный вздох.

Глаза Дитера вспыхнули. У Джулио отвисла челюсть. Девчонки молча застыли, не в силах отвернуться. Я обвел их глазами. Только окончательный псих может утверждать, что большая палка не производит на женщин впечатления.

— Бык! — нарушило тишину восклицание Джулио.

Все расхохотались.

— Невероятно! — почти благоговейно произнес Дитер и пошел к Кинг Донгу, но тот уже бежал к воде. Он красиво вошел в волну и вынырнул посреди девочек. Те завизжали и захохотали.

Элен хлопнулась на одеяло рядом со мной.

— У меня колени подкашиваются.

— Разобрало? — засмеялся я.

— Просто пот градом. Я едва не впала в оргазм от одного взгляда. А еще воображала, что уже все видела.

— Так то были картинки. А тут натура.

— Интересно, каков он в твердом виде? — мечтательно произнесла она.

— Вот этого ты никогда не узнаешь.

— Почему?

— Потому что он не успеет подняться и наполовину, как отсосет из тела всю кровь, так что мужик поневоле грохнется в обморок, — с серьезным видом произнес я.

— Издеваешься? — обиженно отозвалась Элен и подняла руку, словно для удара. Потом рассмеялась.

Я заметил, что Марисса смотрит на нас со странным выражением, и протянул ей руку. Она взялась за нее, и я подтащил девушку поближе к себе. Она казалась очень напряженной. Я поцеловал ее в мягкие, влажные губы.

Марисса отпрянула.

— Мне лучше пойти к себе.

— Я надеялся, что ты побудешь со мной.

Она покосилась на Элен.

— Ведь приехала твоя подружка.

— Ну и что? Мы же все здесь друзья.

— Верно, — нежно произнесла Элен. — Друзья.

Она мягко провела пальцами по лицу Мариссы.

— Друзья делятся. Друзья любят.

Глаза Мариссы широко раскрылись.

— Я не знаю. Я никогда… — Тут по ее телу пробежала дрожь. — Я слишком накурилась.

Она порывисто встала и застыла, слегка покачиваясь.

— Я иду к себе.

С этими словами Марисса сделала два шага и начала падать. Я подхватил ее прежде, чем она коснулась песка, и осторожно уложил на одеяло. Девушка была очень бледна. На верхней губе блестели капельки пота. Я пощупал пульс. Все в порядке.

Элен испугалась.

— Она просто отключилась, — успокоил я.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Мокрый компресс на голову не повредит.

Элен побежала к прибою, на ходу срывая с шеи платок. Особой пользы, конечно, не будет, но, по крайней мере, у Элен появится занятие. Единственное, что действительно могло помочь Мариссе, — это сон.

Вдвоем мы каким-то образом сумели дотащить ее до коттеджа. Я уложил девушку на кушетку. Мой взгляд привлекла записка на кофейном столике. Я взял ее.

«Гарис, мне кажется, что нам обоим будет удобнее, если сегодня я переночую в главном здании. Увидимся утром. Л.»

— Можно устроить Мариссу в другой спальне, — сообщил я. — Дядя Джон на сегодня съехал.

Элен осталась раздевать Мариссу, а я вернулся в гостиную и смешал себе скотч. Травка выветрилась. Я спустился с небес и чувствовал себя странно трезвым. Сна ни в одном глазу, конечно, это действие кокаина.

Я прихватил бокал с собой на веранду и сел в плетеное кресло. Издали доносились взрывы смеха фотомоделей, которые возвращались в коттеджи, и голос Бобби, дающий ассистентам инструкции на завтра. Потом упала тишина. Я сделал глоток. Вечер закончился.

Из дому вышла Элен и остановилась рядом с креслом.

— Она спит.

Я не ответил.

— Я улечу утренним рейсом.

Я взглянул на нее.

— Мне не следовало приезжать. Мне нечего здесь делать. Я работаю в журнале.

— Послушай, у тебя нет никаких причин для подобного настроения.

— Я сгорала от ревности. Когда ты путаешься с девчонками в Лос-Анджелесе, то как-то еще могу с этим примириться, но, когда ты далеко, буквально схожу с ума. Мне все кажется, что ты встретишь «ту настоящую» и ускользнешь навсегда.

— Если такое случиться, ты узнаешь первая. Не переживай.

Но Элен не была расположена шутить.

— Катись ты! Я не хочу узнать первой. Расскажи лучше своей мамочке. Она вторая женщина, которая хочет видеть тебя женатым. По ее словам, тридцать пять — самая пора, чтобы остепениться.

Вот это неожиданность.

— Она действительно надеется, что к этому приложишь руку ты?

— Да, — горько отрезала Элен.

— Но почему она мне ничего не сказала?

— Откуда я знаю?! — взорвалась она. — Твоя мать боится тебя. Она говорит, что никогда не могла общаться с тобой. В следующий раз, когда она пристанет с этим вопросом, я пошлю ее подальше. К черту, какое мне дело, с кем ты трахаешься?!

Я поймал ее руку.

— Спокойнее.

Элен как-то сразу обмякла и позволила усадить себя в соседнее кресло. Я нежно потрепал ее по щеке. Она была мокрой от слез.

— Не так уж все плохо.

— Нет, именно так, — возразила она, выпрямляясь. — Я сама виновата, верно? Я нарушила все условия. Перешла черту.