Никто не спросил, что именно. Только Барбара осведомилась:

— Мы увидимся за ужином?

— Не знаю, — сказал он. — Я позвоню, — и с прощальным жестом вышел из-за стола.

Шофер уже ждал его в лимузине на Парк-авеню. Джад прошел через боковой выход и, выйдя из здания «Сигрэм билдинг», сел в машину.

— Аэропорт Кеннеди, терминал «Пан-Америкен», — сказал он шоферу. — Как можно быстрее.

Лимузин был на месте через двадцать три минуты. Джад выскочил из машины и вбежал в здание. Она ждала прямо у двери. Рядом стояли два небольших чемодана. Он поцеловал ее в щеку, взял чемоданы, и они пошли к машине. Шофер распахнул перед ними дверцу и хотел поставить чемоданы в багажник.

— Оставьте, пожалуйста, — сказала она. — Пусть они лучше будут со мной.

— Хорошо, мадам, — и шофер поставил чемоданы на пол машины. Сев на свое место, он оглянулся через плечо: — Куда теперь, сэр?

— В квартиру на Пятой авеню, — сказал Джад.

— У нас очень мало времени, — сказала маленькая докторша. — Мне надо забрать Софью и доставить ее в Москву рейсом «Аэрофлота» сегодня вечером.

— Тогда везите нас в «Ла-Гардию», к стоянке частных самолетов, — сказал Джад. Он нажал кнопку, и выдвижная шторка отделила их от шофера. — Можете говорить, — сказал он докторше, — «жучков» здесь нет, нас никто не услышит.

Она достала сигарету и нервно закурила.

— Мне много надо сказать вам. Не знаю, с чего начать.

— Давайте по порядку.

Ее золотистые глаза затуманились.

— У меня рак, — сказала она. — Мне осталось месяца два. Возможно, даже меньше.

Он поймал ее взгляд.

— Это точно?

— Абсолютно, — произнесла она бесстрастным профессиональным тоном. — Я давно знаю. Но сейчас отпущенный мне срок подходит к концу.

— Какое горе!

— Не горюйте. Я прожила хорошую жизнь. Вы ведь думаете, что мне за шестьдесят, — она лукаво взглянула на него. — А на самом деле мне семьдесят два.

Он ничего не ответил. Она затянулась сигаретой:

— Второе. Моя работа и исследования. Я не хочу, чтобы все попало в руки русских. Большую часть я оставила в своем архиве, пусть они думают, что это все. Но полностью мои труды собраны здесь. — Она указала рукой на чемоданы. — Здесь тетради, магнитные ленты, микрофильмы. Кое-что я зашифровала, но ваши компьютеры, без сомнения, легко расшифруют мой дилетантский шифр. Прошу вас только об одном: хранить все это бережно и воспользоваться мудро — не в своих корыстных интересах, а на благо человечества.

Он молча кивнул и, взяв телефонную трубку, набрал две цифры:

— Извините, одну минуту.

В трубке раздался голос:

— «Крейн авиэйшн».

— Это Джад Крейн, — сказал он. — Я буду у вас примерно через двенадцать минут. Мне нужен реактивный самолет «Фалькон-20» для полета в Лэнгли-Филд, штат Вашингтон. Туда полетят два пассажира, обратно три.

— Хорошо, мистер Крейн, — ответил голос.

Джад положил трубку и повернулся к докторше:

— Я не предупреждаю Софью, так как не исключена возможность, что ее телефон прослушивается.

— Я понимаю, — сказала она и отложила сигарету. — Не знаю, как вы этого добились, но русские полностью оправдали ее. Мне приказано доставить ее прямо к Брежневу.

— Что с ней будет после его смерти? — спросил он.

— Не знаю. Надеюсь только, что она достаточно сведуща в моем деле, чтобы продолжить его. Я бы предпочла, чтобы она вернулась и снова работала с вами, но в таких вещах мы не властны.

— А вы, когда отвезете ее, вернетесь в Югославию?

— Нет, — сказала она. — Я лягу в больницу имени Максима Горького в Москве.

— Значит, я вас больше не увижу?

— Увы, это так.

Он помолчал, посмотрел ей в глаза:

— Мне будет вас не хватать.

— И мне вас, Джад Крейн, — сказала она. — Таких людей, как вы, я больше не встречала. — Она положила на его ладонь свою — маленькую, мягкую, слабую, и призналась: — Старухи тоже влюбляются.

— И не потому ли остаются вечно прекрасными? — сказал он, поднося ее руку к губам.

На Лэнгли-Филд его поджидал лимузин с двумя охранниками из спецслужб — они расположились на переднем сиденье, один из них за рулем. В машине он сразу снял трубку и позвонил в клинику. Коммутатор мгновенно соединил его с Софьей.

Он не назвался и ее не стал называть по имени, только сказал:

— Я в тридцати минутах от клиники. Не укладывайся и ничего с собой не бери, просто накинь пальто и выйди, как будто на прогулку. Через две улицы от клиники, на углу между Лэнгли и Арлингтоном есть торговый центр. Увидишь там большую аптеку. Войди внутрь и сядь возле стойки с мороженым, как можно ближе к окну, чтобы у тебя был хороший обзор. Жди там, я подойду к тебе. Все поняла?

— Да, — сказала она и услышала в трубке щелчок отбоя.

Меньше чем через полчаса он вошел в аптеку. Она сидела на условленном месте. Он присел рядом и сказал:

— В машине ждет доктор Забиски.

— По-моему, за мной «хвост», — сообщила она.

— Где?

— Видишь, в дверях магазина подарков напротив стоит массивный мужчина в добротном темном пальто? Кажется, я несколько раз видела его в клинике.

Джад кивнул и поднес к уху предмет, похожий на небольшую пуговку.

— Слышали? — спросил он, помолчал и произнес: — Хорошо. Уберите его.

Он поднялся и бросил на прилавок пятидолларовую бумажку.

Лимузин подъехал ближе к выходу, навстречу им, и остановился. Распахнулась дверца. Джад быстро втолкнул Софью внутрь и вскочил следом, на ходу закрывая за собой дверцу. Он пригнул ее к сиденью, а сам, слегка приподняв голову, метнул взгляд за окно отъезжающей машины.

Он успел увидеть, как массивный мужчина рухнул на тротуар под окном аптеки. Охранник уже исчез. Лимузин выехал на шоссе и повернул к аэропорту.

Они стояли в накопителе «Аэрофлота» на терминале «Пан-Америкен». Замигала красная лампочка.

Джад повернулся к маленькой докторше, молча посмотрел на нее и трижды поцеловал — по разу в каждую щеку, а потом в губы.

— Вы совершенно необыкновенная женщина, — сказал он.

— Счастливо, Джад Крейн, — сказала она. — Пусть исполнятся все твои мечты.

Она не оглядываясь, быстро пошла к выходу. Джад проводил ее глазами и повернулся к Софье. Она смотрела на него, ее губы дрожали, в глазах стояли слезы.

— Я хотела ребенка от тебя, — сказала она.

— Так будет лучше, — сказал он.

Она покачала головой:

— Не знаю. Не думаю.

Он не ответил.

Она вздохнула:

— Увижу ли я тебя когда-нибудь еще…

— Надеюсь, что да.

— Ты правда так думаешь?

— Да, — сказал он. — Ты для меня кое-что значишь. И я действительно надеюсь, что в один прекрасный день мы снова будем вместе.

Она обвила руками его шею и поцеловала его.

— Я люблю тебя, Джад Крейн. По-своему, по-особому, я тебя очень, очень люблю.

Она резко повернулась и побежала к дверям. Он смотрел вслед, пока двери не закрылись за ней, а потом вышел из зала и пошел к своей машине.

Шофер распахнул дверцу ему навстречу.

— Мистер Крейн, — сказал он, протягивая небольшую сложенную бумажку, — это оставила для вас молодая дама.

Джад взял бумажку и сел на заднее сиденье. Лимузин тронулся, он развернул и быстро прочел записку:

«Джаду —

Помни.

Жизнь для живущих.

Бессмертие для истории.

Целую, Софья».

Книга вторая

ОБРЕТЕНИЕ

1983–1984

Глава первая

Лучи, собранные и отраженные системой солнечных зеркал, мощным столбом света сияли в ясном синем небе.

— Вон он, — доктор Сойер указал за окно вертолета, — Крейн-Айленд.

Софья надела темные очки и уставилась в окно.

— А он большой. Больше, чем я думала.

Сойер кивнул:

— Протяженность острова двенадцать миль в длину и шесть в ширину — в центральной части. Временная среда обитания Джада, как он выражается — домом он его называть не любит, — это круглый купол, целиком составленный из энергетических ячеек — солнечных зеркал. Его диаметр — треть мили, у него три этажа на поверхности и два под землей.