— Помню, — не то что бы уверенно, произнёс я.

— Он приехал! — Захохотал Клоп. — Со свитой! Представляешь! Наверное, за клинком вернулся! Глянь! — махнул он рукой в сторону проблемного для меня отверстия — никто из местных (дело прошлое и из неместных) не мог заткнуть этот сифон северного ветра полностью — дуло оттуда, словно из компрессора. Причём не аквариумного.

Я встал и выглянул в окно. Очень странная компания, в окружёнии наших дежурных по страже, стояла прямо посередине двора. С десяток воинов, из которых выделялось несколько человек знатного сословия. То, что данные люди именно воины, выдавала их выправка и экипировка, видимая даже сквозь водопад по окну. Да и… не знаю… воины! А то что знатные?.. Да видно их! В плечах ли это выделялось или в стати, но даже в условиях хреновой видимости из окна (а окна этого мира были сделаны отнюдь не из первосортного стекла — искажение даже в ясную погоду, словно в комнате смеха), ребята были крепки. С ними богато одетая девушка с кульком на руках (интуитивно — юная мамаша), так и не спустившаяся с лошади, и… около двух десятков серых единиц (ну, реально пятна, хотя… я даже сквозь муть преграды уже понимал их сущность «приведений» в своём окне), большинством своим спешившихся. Лошадей меньше чем людей, но, тем не менее, более двух десятков!

— Где их перехватили? — Задал я первый пришедший на ум вопрос Клопу, пытающемуся тоже заглянуть в окно, словно он не видел тех, что находились внизу.

Последнее время захваченные караваны купцов были далеко не редкость. В основном их отпускали, взяв плату за торговлю на Севере, но бывало, если у купца были рабы, и не отпускали… Эти, похоже, относились именно к последнему типу. Довольно неплохой улов. Чуть не табун копытных! А самое главное… два десятка женщин — вставленный зуб даю, те мокрые «приведения» — именно они. Вот уж кого не хватало в жизни бывших рабов, так это именно противоположенного пола. Кстати, я если честно относился к появлению женщин в нашем обществе двояко — с одной стороны надо, с другой… ну, не люди они в глазах мужчин. То и дело приходилось быть судьёй в разборках интимного характера, причём, зная, что виноваты и те и другие… не всегда по-честному получалось решить правоту.

Не давала покоя странность компании под окнами. Не очень-то они на купцов похожи.

— Смеяться будешь! — Гаркнул прямо в ухо Клоп. — Он сам приехал! На дальний дозор напоролся и, со слов Ларка, потребовал к тебе привести.

— Ко мне?

— Ага! К локоту Аликсию, говорит, проводите меня. Представляешь?!

— А я не сразу понял, что это тот! — пока спускались по лестнице, продолжал Клоп. — А потом пригляделся, а рожа-то знакомая! Девка с ним, не та, а он точно тот!

— Попроси разоружить и в обеденный пусть приведут. Одного, — уточнил я, остановившись у выхода.

Странность желания встретиться именно со мной, вкупе со странностью самих людей, не давала покоя.

— Зачем?

— Мутно тут что-то… Нет у меня знакомых среди знати. А я пока парней позову.

Обеденный зал был выбран мной не просто так. Прежние хозяева замка, явно на такие вот случаи, озаботились и предусмотрели ряд бойниц, а может тайных окон, которые должны по идее быть чем-то занавешены. В любом случае по периметру можно было поставить стрелков. На всякий случай. Ну, а что? А если их прислали решить проблему? Кардинально. Усыплением меня родимого. Навеки!

Дождливая погода, стоявшая четвёртый день, загнала всех под крышу, приостановив бурную жизнь крепости. Первые два дня, вроде как, все были даже рады передышке от повседневной рутины, но сейчас на небесную воду ворчали уже все, начиная от охотников и огородников, заканчивая кухарками, не привыкшими готовить на такую прорву народа — обычно, все кто выходил в поле или за зверьём, готовили себе сами, — дабы лишний раз не возвращаться. К тому же женщины из семейных, в кой то веки, получившие на столь долгий период своих мужей, стремились побаловать последних стряпнёй, что значительно перегружало небольшие помещения кухонь, создавая там вакханалию юбок и столовой утвари.

Дважды, чуть не будучи ошпаренным, и трижды обожженным, я смог протиснуться в подсобное царство Торика. Однозначно вся наша «знать» отирается здесь. Торик не так давно наладил вино…, вернее брагоделание, чуть ли не в промышленных масштабах, чем привлёк к своей персоне любителей употребить, в кои попадало сто процентов нашего населения, в том числе и ваш покорный слуга. Причём избранные могли совершать экскурсии на производство алкоголя, где организовалась некое подобие питейной. Достучаться удалось не сразу. Я внутри уже начал вскипать, ожидая худшего: был как-то раз случай, что все в этом заведении все перепились до степени беспамятства, когда, наконец, раздался звук отодвигаемого засова.

— Локот, — приоткрыв дверь, уведомил находившихся внутри, Жук.

Оказалось, я недооценивал бывших рабов. Мало того, что они пили, они ещё и играли в карты.

Долго уговаривать парней посмотреть на приехавших не пришлось. Во-первых, это всё-таки, какое-никакое развлечение, а во-вторых, подействовало упоминание о множестве особей женского пола, которые могут быть свободны.

— Правильно ты всё решил, — прошептал Санит. — Только давай вместо тебя, вон, Ларк пойдёт.

Мы вчетвером, с Ларком и Толикамом, пока готовились арбалетчики и лучники, наблюдали из бойницы за «гостем», который вёл себя довольно спокойно.

— Это уж будет совсем перестраховкой, — выразил я своё несогласие, на радость, как понимаю, Ларка.

У того даже дыхание замерло от предложения Санита.

— Встану подальше. Начнёт приближаться — стреляйте.

— Ну, смотри. Тебе решать. Но, если ты прав и тебя хотят убить, то это минимум черносотенник, а то, и из дворцовой, кто. А тем и оружия не надо…

— Не выдают, потому что звери? — вспомнилась почему-то покрытая мхом шутка про стройбатовцев.

— Почему не выдают…

— Да так я, — остановил я возжелавшего мне всё разъяснить воёвого. — Любопытно, всё-таки, что же этому ряженому надо? Ну не за мечом же, в самом деле?

— Может и за мечом, — не согласился Толикам (последнюю свою фразу я произнёс, оказывается, вслух). — У балзонов такое бывает. Если он дорог как реликвия, то может и жизнью ради этого рискнуть. Даже очень похоже. Рабынь, возможно, на выкуп привёз. Чур, та расфуфыренная моя.

Мы с Санитом одновременно повернулись на Толикама. Ранее он, столь ярко чтобы напрямую заявить о желании, на женщин не реагировал.

— А она что тоже рабыня? — Заинтересовался Санит.

В отличие от Толикама, он видел эту дамочку, что держала ребёнка, только издалека.

— Угу. Печать яркая, свежая.

— Дела…

Вообще, я уже проникся некоторой симпатией к пришельцу. Перед тем как встретиться с ним, мы провели некоторую разведку боем, предложив его спутникам и спутницам крышу. Именно поэтому Толикам и видел их всех вблизи. Переговорщиком был послан именно голубопечатный, как наиболее знающий традиции и нормы поведения знати. Те рабыни, что были в затасканных платьях, согласились на предложенный кров. Причём, именно согласились, не озираясь особо на мнение вояк. А вот остальные… Остальные отказались, оставшись мокнуть под дождём. Со слов Толикама, они насторожены донельзя. То есть, существует дисциплина и преданность вожаку. Вторым фактором, вызвавшим предрасположение, была история рабынь. Они рассказали, что ребята, с которыми они приехали, отбили их у орков. Ну, что сказать… Как бывший раб зеленомордых я не мог не проникнуться теплом к этому человеку…

— Добрый день, — вошёл я в зал в сопровождении Большого (сволочь, он был слегка пьян) и Торика. — Я не очень знаю обычаи знати, но, тем не менее, предполагаю, что гостя надо накормить.

Пока я расшаркивался в любезностях, успел рассмотреть своего собеседника: довольно молодой, однозначно младше меня, смазливый парень. Можно было бы сказать и «юноша», но отдавало бы некоторой слащавостью, а ему это явно не шло: что-то говорило, что этот «гость», не смотря на знатность, отложившуюся не только на манерах и костюме, а даже на формах лица, отнюдь не был инфантильным — такой клинком по шее проведёт не задумываясь.