— Мерзавцы! Команды разучились выполнять?! Сгною! — франт бранится и от души дубасит своей тростью оставшегося на ногах лысого костолома, а вот его брат валяется в отключке с рассеченной головой.

Это на вид тросточка для понтов, а на самом-то деле бьет глухо и не отскакивает, явно тяжелая и для драки самое то. Нанеся еще пяток ударов, которые костолом молча блокирует руками, франт немного успокоился и подошел ко мне. Тростью слегка постучал по ноге и сказал:

— Вставай, хватит придуриваться, вижу же, что очнулся.

Этого я и не пытался скрывать, пару раз уже пытался встать, да не выходит. Собрав последние силы, кое-как встал на четвереньки, сплюнул на пол и хрипло выругался, так как со слюной вылетело аж три зуба. Языком провел по оставшимся зубам, убедившись, что выбили мне с левой стороны, два верхних и один нижний, а вот передние пока держатся, хотя и шатаются.

— Тащи его в кабинет, — обернулся франт к костолому, который баюкает свою правую руку.

Тот подошел ко мне, наклонился и шепнул:

— Прости, черти попутали, но сейчас лучше подсоби, иначе эта сволочь нас тут обоих кончит.

Насчет чертей-то он явно погорячился, это сейчас во мне видит такого же пострадавшего, а несколько минут назад от души пинал, когда я на полу валялся. Но противиться его помощи не стал, понимая, что силы стоит накопить перед предстоящим разговором и попытаться своему противнику нанести хоть один удар. Костолом отволок меня в какой-то кабинет, дорогу не запомнил и рассмотрел с трудом, глаза видят плохо, похоже оба распухли. Меня посадили на табурет, лысый костолом встал за спиной, а франт уселся на стол, предварительно смахнув на пол какие-то бумаги.

— Итак, Вениамин Астеров, вы обвиняетесь в похищении, порчи круга перемещения в крепости, что подорвало обороноспособность королевства и является предательством. Предлагаю вам со следствием заключить соглашение, тогда отнесемся с пониманием и пожизненный срок на каменоломнях заменим, лет на пять или двадцать, все в ваших руках. — сказал франт, покачивая ногой в модном ботинке.

Почему-то на этом предмете я сфокусировался и попытался оценить обувку. Мягкая кожа, фасонистая и модная, позолоченная пряжка… дорогие, наверное. Отвечать ему не собираюсь, да и сказать-то нечего, если они все уже решили и задумали навесить на меня все и вся. Странно конечно, не те это грехи, чтобы так со мной поступать. Это все из-за Селатии, других вариантов нет, хотя живые артефакты, Санр со своими ребятишками, но, это все из-за напарницы, слишком она важная персона в закулисных политических играх. Но вот то, что кандалы с меня не сняли и не вижу аур, говорит о том, что моих артефактов он опасается. А внутренних резервов уже мало, возможно все из-за того, что бока наваляли мне прилично, но явно франт опасается.

— А ты кто вообще? — оскалил я в улыбке разбитые губы.

— Я-то? — улыбнулся он и похлопал тростью по своей ладони. — Старший следователь по изъятию и нахождению артефактов древних и расследованию всего, что с этим связано.

— И при чем же тут я? — прохрипел, стараясь понять, сколько ребер сломано и как сильно повреждения могут сказаться.

Оцениваю свое состояние как хреновее некуда, сопротивляться вряд ли смогу, но уж говорить что-либо не собираюсь — обойдутся. Да и не та эта шишка, которая решения принимает, явно кто-то сейчас за стенкой наш разговор слушает.

— Не стройте из себя глупца, который ничего не понимает, — улыбнулся франт уголком губ и вероятно понял, что опасности не представляю, кивнул костолому: — Выйди и за дверью жди.

По открывшейся и хлопнувшей двери, понял, что остались в кабинете мы вдвоем.

— У меня три вопроса, — встал следователь со своего места и прошел мне за спину. — От ответов зависит твое будущее, если меня и мое руководство все устроит, то мы закроем глаза на некоторые вещи.

— Вопросы перечислите, — сказал ему, уже догадываясь о некоторых.

— Нам необходимо знать о ваших отношениях с Селатией. Для чего она за вами пришла в крепость, что хочет и чем дышит? Это первое. Второе: сдаете свои артефакты и забываете все, что с ними связано. Ну и самое легкое, — он усмехнулся, — выводите нас на Санра и наследника соседнего королевства.

— И что с ними будет? — поинтересовался я.

— С Санром? — уточнил тот и, обойдя меня, удивленно взглянул в глаза. — Не ожидал, что это вас заденет, но, опять-таки, считаю, не в том вы положении, чтобы задавать подобные вопросы. Однако скажу не таясь: согласятся на нас работать — будут жить.

Н-да, вляпался по уши, а сверху еще земельки кидают. Не поверю, что у них нет на меня досье, в котором изложены принципы и характеристика. Договориться со мной вразрез принципам невозможно, это еще по службе в армии известно, а уж став поисковиком, о котором, в определенных кругах, известно, то и вовсе.

— Начну с легкого вопроса, — не удержавшись, сплюнул слюну с кровью, но в этот раз на обувку франта не мечу, придет еще время, — артефактов у меня нет. Найдете, то сами с ними договаривайтесь, а где они мне не ведомо.

— Ну, не будьте дитем неразумным, — усмехнулся следователь. — Достаточно договориться, подписать определенные бумаги и поглощающие энергию кандалы снимут, тогда и ваши артефакты станут доступны. К тому же, подозреваю, что они не так далеко. Не бросят хозяина, так что в любом случае появятся.

Пристально рассматриваю кандалы. И как это не предал значения, нанесенные на обручи, сковывающие запястья, руны? Да и сам металл странен, слишком легкий. О таком не слышал, получается, на мне сейчас древний артефакт, так как разработать такой современные мастера не в состоянии. Как же его снять? Но сейчас не об этом стоит задумываться, а о том, что сказал следователь, который так и не представился толком. Хотя, он такой же следователь, как и я. В лучшем случае занимает пост главы своего ведомства, но с кем же тогда советуется и кому подчиняется? Поднял руки и потер шрамик, попутно изучил распухшее лицо. Н-да, в таком виде меня узнать сложно, хорошо костоломы потрудились. Одно утешает, что и им досталось, пусть и не столько от меня.

— Третий вопрос… — продолжил я, не отвечая на довод следователя, насчет артефактов. — Не стану скрывать, что с Санром действовал плечом к плечу, но выдать его не смогу. В предателях никогда не ходил и не собираюсь.

— Глупо, — неискренне расстроился франт. — Как понимаю, это все касается и первого вопроса.

— Почему? На него могу дать ответ, — усмехнулся я.

— Не может быть! И согласитесь ставить меня в известность обо всем, что касается журналистки?

— Вот в чем-чем, а в доносчиках не числюсь и не собираюсь. Скажу только, что Селатия наняла меня для прогулки в территории, где искал муран и магический песок. Больше мне ничего неизвестно. Это она мне заявила еще на аукционе, но тогда я отказался, а вот ее предложения в крепости принял.

— Н-да, не получилось у нас с вами разговора, — расстроено покачал тот головой и подошел к двери. Открыл ее и сказал, обращаясь к ожидавшему костолому: — У тебя пятнадцать минут, ограничений нет, мне нужно согласие и признание подследственного, приступай.

Дверь закрылась, а в кабинет вошел лысый и, обойдя меня, без разговоров, коротким ударом в глаз, опрокинул с табурета. Блокировать его удар не успел, приложился затылком об пол и в очередной раз отключился от происходящего. За такое короткое время лишаюсь сознания уже который раз, что же за полоса-то в жизни? Подумал в тот момент, когда меня окатили ледяной водой.

— Хлипкий ты какой-то, — покачал лысой головой костолом. — Показался более крепким поначалу, прячешься в обмороках словно баба. Но, ничего, не таких ломали, бить не стану, придется когти рвать и по живому резать, не слишком это занятие люблю, по нему брательник специалист, но он сейчас не может. Ты уж извини, если что, работа такая, — оскалился он и потряс перед моим носом щипчиками, о назначении которых думать желания нет.

Что ж, наступает момент истины, костолом поставил мне на грудь табурет, так, что пошевелиться не могу, а сам он уселся на него, повернувшись ко мне задом. Воздуха почти не осталось, легкие болят, а лысый, склонившись, пристраивает щипцы к моему ногтю. Вот же гнида, действительно сейчас рвать начнет! Из последних сил, делаю попытку ударить его ногами. Костолом с легкостью перехватывает мои ноги, после чего бьет в солнечное сплетение, вышибая остатки воздуха из легких. Перед глазами все плывет, сделать ничего не могу, чувствую металл на пальце и уже ни на что не надеюсь. В этот момент вдребезги разлетается окно и раздается воинственное уханье. Из-за двери доносится радостный возглас, а костолома сносит каким-то ударом вместе с табуретом.