Выхожу из здания я вся пыльная и грязная, отчего хочется снова искупаться в реке, но сначала стоит отнести чертёж и поесть. Сколько я торчала в этом полуразрушенной доме? Достаточно времени, чтобы зверски проголодаться. Кстати, провожатые находятся там же, где мы в последний раз расстались. Конечно же, они удивляются тому, что выхожу я из дома не с пустыми руками, а с чертежом, но ничего не говорят, так что мы просто молча идём к старосте деревни.
— Заходи, у нас обед, — усмехается женщина, ставя на стол горшок с чем-то аппетитно пахнущим. Вздыхаю, проходя в дом и откладывая свои листы в сторону, чтобы не мешались. — А что ты с собой принесла? — женщина подходит к листам и разглядывает их со всех сторон, не пытаясь взять в руки, и переводит на меня заинтересованный взгляд.
— Планировки будущего дома, — поясняю, садясь на родное место, пододвигая к себе тарелку с ложкой. — Мне нужно решить, что делать с хижиной: полностью разрушать и перестраивать или же перестраивать лишь покосившиеся части дома, — отправляю ложку в рот, удивляясь тому, какая каша всё же вкусная. — Вкусно.
— И как успехи? — вступает в беседа провожатый, смотря на меня серьезно.
— Если я правильно поняла насчёт предыдущих жителей дома, то этот дом — пристанище Артефакторов. В связи с этим есть по меньшей мере три комнаты, которые надо оставить, потому как они полностью укомплектованы разным набором рун, — на этих словах делаю неопределённый жест рукой, намекая на то, что не знаю, как ещё выразить словами свои мысли. — Мне надо решить, какой чертёж применять, да и померить первую комнату стоит, чтобы не шибко уходить от основной планировки дома, — м-да, дел, и в самом деле, невпроворот, и основное надо закончить за неделю или две. Пообедав и убрав всё со стола, недолго думая, раскладываю чертежи постройки. Вириам и мужчина, имени которого я так и не знаю, тихо подходят к столу, начиная рассматривать рисунки. — Что, думаете, можно ли такое сделать? — дело в том, что из всех комнат у нас выходит два помещения убираются, и на их месте следовало бы сделать кое-что очень нужное в быту. Первая так и остаётся кухней-гостиной, себе собственную комнату делать не хочу, лаборатория меня в этом плане вполне устраивает. А вот ванны, как таковой, нет, считать ею тот закуток, более напоминающий кладовку с домашним инвентарем, желания нет. И, вообще, получается как-то слишком много кладовок… А это нехорошо, они же не без дела стоят!
— Составь список того, что ещё нужно менять, — не отрываясь от рассматривания чертежа, произносит гид, на что ему тут же выкладываю маленький лист бумаги с одни единственным словом: «Всё»! Прочитав пару раз такой вот список, на меня переводят заинтересованный взгляд.
— Что? Там всё просто в ужасном состоянии от пола до потолка, включая семейный обиход. Проще сделать новую мебель, чем мудрить и пытаться отремонтировать старую. Меньше нервов истратится, — флегматично пожимаю плечами, отвечая на вопросительный взор, направленный на несчастную бумажку.
— Будем долго делать, — соглашаюсь с таким выводом, потому как и сама понимаю, что пока сделают заготовки, пока разберут само здание и кучу всего-всего — уйдёт отнюдь не неделя. Но я буду занята хоть каким-то делом, что уже хорошо. — Тогда я пошёл звать мужиков и собирать их для начала работ.
— Хорошо, кстати, как вас зовут? — узнаю невпопад, но ведь, и в самом деле, это жутко неловко, когда не знаешь, как обращаться к собеседнику.
— Тиш. Кузнец, — кратко и ясно. М-да, ну и знакомство, однако. Ну и ладно. Закончив с чертежами, быстренько одеваюсь в выделенную рабочую одежду и иду в сторону будущего жилья.
Работа закипает очень даже бурно, отчего, посмотрев на все их действия, тоже принимаюсь за дело. Уж что-что, а разломать — не так уж и много мастерства надо. Жители косятся в мою сторону, но молчат, когда я ловко начинаю работать пилой и умело выламываю крепления заборчика на веранде. Переглянувшись меж собой, мужики продолжают разбор крыши, более не обращая на меня внимание. Потом дело доходит до половых досок, прогнившими почти до самого основания. Как они ещё выдерживают вес конструкции? Ещё некоторое время подивившись такому мастерству строителей, продолжаю своё нехитрое дело, пока не дохожу до самого дома. Только сейчас оглядевшись, замечаю, что время близится к вечеру и нужно бы возвращаться. Как раз к ужину успею.
Ремонт, отношения с жителями, продажа
Итак, в который раз уверяюсь в том, что ремонт — дело хорошее, но жутко хлопотное и, если сломать что-то не так уж и сложно, то вот сделать куда тяжелее. Честно говоря, во всём этом мероприятии от меня лично толка было немного. В строительстве я совершенно ничего не понимаю, поэтому незатейливо и без зазрения совести оставляю всё это на совести Тиша. По моему мнению, он — тип странной наружности и помыслов. Нет, ну в самом деле! Никогда бы не подумала, что кузнецы занимаются строительством домов! Хотя фиг их знает, я никогда не интересовалась сельской жизнью, однако у меня было чёткое мнение, что деревенские кузнецы занимаются починкой сельскохозяйственного орудия труда.
— Слушайте, Тиш, мне всё у вас спросить хочется… — начинаю, подойдя к мужчине, после нескольких дней раздумий над такой аномалией. — Мне вот всегда казалось, что кузнецы занимаются починкой серпов или кос, но никак не строительством, разве для этого плотники не подходят? — меня окидывают подозрительным взглядом, я же не отказываю себе в удовольствии рассматривать представителя нагов, пусть и полукровку. Через минуту своих дум, он криво усмехается, держа руки скрещенными на груди.
— Ты права, дивка. Кузнецы только этим и занимаются, но у нас в деревне два кузнеца: я и Раш, что живёт в другой стороне, ближе к старосте, — начинает пояснять, я слушаю внимательно, стараясь понять ещё и распределение обязанностей в деревне. Мне скоро тоже придётся найти себе занятие, чтобы приносить пользу, ведь надо же как-то отдавать долг! Не бесплатно же они всё это делают! — Поскольку нас двое, мы вполне можем себе позволить заниматься чем-то ещё помимо починки серпов, кос, да мотыг. Так я промышляю ещё ковкой оружия, вроде мечей. Немного, так как ими тут пользоваться никто не станет — не вояки — но вот на продажу вполне. Или же вот, как сейчас, командую стройкой, потому как отец у меня был плотником и мастером хорошим.
— Понятно-о, — тяну я, рассматривая его, склоняя голову ближе к плечу и снова погружаюсь в свои нелёгкие думы. — А чем ещё у вас в деревне можно заниматься, чтобы пользу приносить? — полукровка такой постановке вопроса удивился и даже чуть подзавис, но бросив взгляд на ремонтируемый дом, оправдывает мои ожидания, показывая собственную смышлёность.
— Хм, пользу хочешь приносить… Что ж, раз ты будешь жить в этом доме, то было бы неплохо, если бы ты сумела разбираться во всех этих магических штуковинах, — я на него так и распахиваю глаза, хлопая ими в изумлении. Словно я смогу или у меня есть магия! Слабо верится, что у меня вообще есть к этой неведанной штуке предрасположенность. — Ты не умерла за пару часов в этом чёрном поле, ты спокойно пробыла там несколько часов кряду, хотя даже у моих работников это вызывает трудности. Может у тебя не так уж и много сил, но магией ты всё же владеешь. В общем, нам в деревню нужен Артефактор, потому как предыдущие были очень полезны!
— Прежде чем заниматься подобным, надо бы знания накопить, попрактиковаться, а уже потом «магичить». К тому же мне слабо во всё это верится, — наг пожимает плечами, и мы возвращаемся к работе.
Не сказать, что эта идея меня не заинтересовала. Стать мастером-артефактором — заманчивое предложение, не лишённое местной логики и наблюдательность, но… И дело как раз в этом самом «но». Я не местная. Магия для меня нечто эфемерное из разряда сказок и небылиц, соответственно, верю я в неё на должном уровне. Магию нельзя пощупать, если правильно судить по воспоминаниям о магии из моего Мира, со слов некоторых авторов — Магию можно только почувствовать внутри себя. Как это сделать и что для того надо — я ни в зуб ногой. Конечно, я могу выучить руны и прочую лабуду, но без «магии» это просто слова и рисунки, ничего не значащие. Так что ненадёжное занятие, хотя мне очень интересно попробовать. Чего уж скрывать?