— А что тебя так смущает в том, чтобы подойти и спросить что-то? — удивляется староста, отрываясь от тарелки с супом и поднимая взгляд на меня. Рартирия тоже обращает на меня внимание, склоняя голову к плечу. Под их звериными глазами, даже говорить становится несколько труднее, а ведь на меня и не так смотрели!

— Я не знаю, как к ним подойти и спросить, — признаюсь, опуская голову к тарелке и КРАСНЕЮ! Как давно я не краснела от одного вопроса? Дайте-ка вспомнить. Нет, хоть убейте — не помню! Чёрт, неужели эта эмоциональная нестабильность из-за перемещения? Я же всегда хорошо контролирую свои эмоции. Посидев немного в тишине, думая каждый о своём, из мыслей меня выдёргивает громкий гортанный смех Старосты. Он смеётся в отрытую, чуть подавшись назад и сложив руки на груди, откинув голову.

— Ты такой ребёнок! — посмеявшись произносит мужчина, заставляя меня бросить в его сторону возмущённый взгляд, но и тут же успокоиться.

А ведь и в самом деле, сейчас я веду себя подобно ребёнку! Неужели на меня так сильно повлияло всё происходящее? Но я же вполне здраво мыслю, делаю нормальные выводы, не истерю по поводу и без. Стоп! До появления тут я была не слишком эмоциональной, всегда старалась держать себя в узде и не показывать лишних эмоций при общении. Ведь я нередко попадала в плен, и если там дать хоть маленькую слабину, позволить этим отморозкам понять, что для меня дорого, они будут на это давить! А сейчас? Что изменилось сейчас?

Прислушиваюсь к собственному мироощущению и чуть хмурюсь. Пока мне не сказали, я как-то не обращала внимание на тот немаловажный факт, что мне спокойно. Я не чувствую от жителей угрозы. Настороженность, недоверие, интерес, любопытство — но это естественно, когда в закрытом обществе появляется чужак, они не могут определиться со своим отношением ко мне, для явной агрессии у них нет причин. Хаултуриты, о которых они так беспокоились, на территории не появляются. Следов их прохода по этим территория нет, так что опасность с собой я не принесла, и переживать о разорении деревни не приходится. У старосты я хоть и нахожусь на иждивении, но стараюсь помочь по мере своих сил, это также добавляет мне репутации.

Так что не чувствуя агрессии по отношению к себе, я не беспокоюсь о своей безопасности, а отсутствие рядом сестры лишь добавляет спокойствия. Мне не станут угрожать через неё. Она дома в безопасности, а с остальными проблемами я и сама разберусь. Отсюда моё нестабильное эмоциональное состояние. Я попросту перестала сдерживаться, поэтому эмоции хлещут через край, даже если я сама этого не хочу.

— Думаю, я смогу попросить свою подругу, чтобы её дочь помогла тебе познакомиться с жителями деревни, — медленно кивнув в знак благодарности, возвращаюсь к обеду и начинаю потихоньку думать над тем, что мне делать с одеждой.

Конечно, вопрос не первой важности, но при этом и не последней. Не могу же я всегда ходить в этих цветастых юбках? Они, конечно, красивые, но штаны как-то родней и удобней, чего не скажешь о сарафанах. В первые пару дней я вообще боялась, что упаду в ней, потому ходила медленно и почти вразвалочку, вызывая тихие смешки жителей. Я же испытывала глухое раздражение от понимая того, как глупо выгляжу. Из-за этого же мне не поручали заданий, пока я не научилась сносно передвигаться с такой длинной юбкой по местным дорогам. Свою одежду я хоть и вернула, но носить её не представляется возможным, ибо это всё стало простыми лоскутами, зашивать слишком долго, проще новое купить или сшить.

Ещё один вопрос, что не может остаться без моего внимания: пространство для жизни, проще говоря, собственный дом. Нет, жить у старосты хорошо и легко, но всё же я больше привыкла сама о себе заботиться. Особо большой дом мне не нужен, подойдёт даже тот, что на отшибе стоит. Сделать в нём ремонт навряд ли займёт много времени и сил, там я и сама управлюсь, коли разрешат. А если ещё и помогут, то я только рада буду. Маловероятно, но всё же.

— О чём задумалась? — интересуется Вириам, снова прерывая поток моих мыслей, заставляя хмуриться и думать: говорить или нет. Сейчас желание быть самостоятельной мне кажется таким неправильным, но нужным, словно, если останусь с ними — забуду себя. — Тебя что-то пугает? — не знаю, как он догадался, но именно это чувство царит у меня в душе и пытается взять надо мной верх.

— Я хочу в отдельный дом, — тихо шепчу, а после пары секунд поднимаю решительный взгляд на них, словно готовясь к своему последнему сражению. И супруги смотрят на меня с непониманием, даже лёгкая обида проскальзывает где-то там — глубоко в душе.

— Причина? — коротко бросает мужчина, явно не зная, как реагировать на слова, и я закусываю нижнюю губу, не скрывая своей нервозности. Ни мужчина, ни женщина с ответом меня не торопят, позволяя собраться с мыслями и сформулировать предложение. — Это как-то связано с твоей памятью? — бросаю взгляд на пару и несмело киваю, чувствуя себя неблагодарным ребёнком.

— Дело скорее не в воспоминаниях, а в ощущениях, — пытаюсь подобрать слова, чтобы смягчить их обиду, потому говорю медленно, прислушиваясь к собственным ощущениям. — Вы очень добры ко мне, ваша забота мне приятна и разочаровывать вас и ваше доверие ко мне не хочется ни словом, ни делом, — женщина садится рядом с мужем, смотрит так же внимательно, как и он, но сейчас меня это мало волнует. — Однако, чем больше я нахожусь с вами, тем больше я ощущаю, что что-то теряю. Словно я не на своём месте, что мне нельзя тут быть, иначе не смогу стать собой.

— Ты чувствуешь себя настолько некомфортно здесь? — стоит ему это сказать, как по телу пробегают мурашки и ползут куда-то на загривок. Неприятно на самом деле и хочется уйти от этого чувства — как можно скорее избавиться. Конечно же это не укрывается от взглядов хозяина и хозяйки.

— Не то чтобы некомфортно. Я ощущаю на себе пристальный взгляд кого-то или чего-то, — вздыхаю и тут же вздрагиваю, ощущая на себе невидимый взор со стороны. — Сейчас он тоже смотрит, меня это нервирует, — бросаю взгляд в сторону того угла, откуда ощущается этот взгляд, и он тут же пропадает.

— Мы тебя поняли, — начинает староста, ставя на стол локти и сцепляя их в замок. — Конечно же, если ты хочешь переселиться в другой дом, мы не возражаем, но в нашем поселении только один свободный дом… — хлопнув пару раз ресницами, осознаю, что меня не станут удерживать и позволят самой решать судьбу. — Он находится на той самой пустоши, где мы тебя нашли. Только вот слухи о нём нелицеприятные, — вскидываю бровь и поддаюсь вперёд, высказывая свою заинтересованность в этой теме. — Не сказать, что это правда, но и то что это ложь тоже сказать не могу.

— Что там? — нетерпеливо интересуюсь у мужчины, ёрзая на скамейке, получая весёлый взгляд со стороны Рартирии, что чуть ли не смеётся. — Монстр какой на пустоши живёт?

— Поговаривают ещё наши прадеды о том, что на той пустоши стоял толи город, толи гарнизон. Однако сгорел он весь дотла в один прекрасный день, один этот дом остался. — пожимает плечами, прикладывая палец к подбородку. — Потом там жили некоторые маги-артефакторы, если мне не изменяет память. Последний жил не так уж и давно — пару десятилетий назад.

— Ну и что в этом такого? — недоумённо интересуюсь у обоих, переводя взгляд с одного на другого хозяина гостеприимного дома. — Надышались какой-нибудь гадости и копыта откинули, — пожимаю плечами, продолжая рассматривать оборотней.

— Так-то ты права, вот только никто из обычных людей не смог там прожить и двух дней. Всё говорили, что в доме чертовщина творится. Пробовали что-то выкинуть, как ненужное, но оно возвращается на место, не успевали жильцы даже за порог дома переступить с вещью. — на этом слове они переглядываются между собой и только потом смотрят на меня. — А ещё говорят, что душа последнего хозяина не упокоилась.

Маги? Потусторонние силы? Это далеко не то, что меня сильно беспокоит. В конечном итоге я скептик в какой-то степени и пока своими глазами этого духа не увижу мне плевать на всё это. Раз решила переехать, значит перееду.