Я вынул трубку изо рта и сразу вставил ее обратно.
- И что же вы,- неосторожно спросил Николай,- предпринимаете для поимки столь опасного преступника?
Чиновник оживился.
- О, мы выставили посты на тракте… А также во всех значительных местах… Ну, а сейчас вот я с жандармским унтер-офицером Замараевым и его людьми объезжаем горожан, чтобы сделать необходимые объявления… Да вот и он,- закончил чиновник, и в дверях возникла внушительная фигура человека в форме.
- Господа! - гаркнула фигура.- К вашим услугам! Унтер-офицер Замараев!
- Весьма рады,- сдержанно процедила Кошкина. Николай что-то хмыкнул. Мы с Клер не знали, как быть.
- Господин Замараев,- продолжал маленький чиновник,- имеет поручение его высокопревосходительства изловить возмутителя. Господин Замараев был в Зерентуе в тот злосчастный день и знает опасного преступника, в лицо.
На столе, я упоминал, были два подсвечника. Неуловимым движением Кошкина опрокинула один из них.
- Ах,- слабо вскрикнула она при этом, не приложив, впрочем, особых стараний, чтобы скрыть притворство.
Свечи уп^ли, погасли, покатились по столу. Стало вдвое темнее.
Канцелярский служитель кинулся на помощь, за ним - унтер-офицер. Мы отпрянули от стола. Минуту или две мы были в безопасности, но долго ли это могло продолжаться? Вскоре наши непрошеные гости вновь зажгли огонь. И в тот момент, когда жандарм поднял над столом подсвечник с горящими в полную силу четырьмя свечами, прямо перед ним оказался Николай Кошкин.
Много раз потом я восстанавливал в памяти этот миг и раздумывал над тем, что произошло. Обязательно ли должно было так случиться? Не следовало ли Николаю оказаться в другом конце комнаты и переждать там в тени? Дало ли бы это что-нибудь? Или унтер-офицер все равно не оставил бы нас в покое? Была то неосторожность со стороны Николая, или оплошность, или, может, роковая случайность, сопутствовавшая нашим злоключениям? А может, Николай нарочно, с присущим ему в девятнадцатом веке бесстрашием, сам встал перед жандармом?
Во всяком случае, дальше события развивались так.
Унтер-офицер приблизил свечи едва не к самому лицу Николая. И сам тоже весь подался вслед за подсвечником. Чуть не обнюхивал Николая своим красным с мороза носом, едва не касался огромными усами. Конечно, это продолжалось всего секунду, но мне показалось, будто прошла целая вечность. Внезапно жандарм отшатнулся.
- Вот он! - закричал.- Зерентуйский возмутитель!
Маленький человечек испуганно закрыл лицо шапкой.
Я, Клер, Кошкина - мы все застыли на месте. Затем я заметил, что человечек выскользнул из дома. Я шагнул к Николаю и встал с ним рядом.
Последовало короткое молчание. Потом раздался гром распахиваемой двери, потом - гулкий топот многих ног по дому. Топот все приближался к нам, и вскоре на пороге появился еще один непрошеный гость. В следующий миг вбежали остальные. Тени от свечей метались по стенам. Комната наполнилась вооруженными людьми, они были в форменной одежде с блестящими пуговицами.
- Это полицейские,- скороговоркой объяснил мне Николай.- То, что у них в руках, это ружья.
- Молчать! - грубо оборвал его унтер-офицер.
Последним показался маленький человечек. Он замер в дверях, с осторожностью поглядывая из-под своей шапки.
- Господа,- внушительно прогудел унтер-офицер,- прошу сохранять спокойствие. Будьте благоразумны.
Он прошелся с подсвечником по комнате, взглянул на наших жен, шагнул ко мне и осмотрел меня. Я еще ближе придвинулся к Николаю.
Затем унтер-офицер махнул свободной рукой ближайшему к нему полицейскому, тот подошел и наставил ружье на Николая. Кошкина сдавленно вскрикнула, букетик упал и рассыпался по полу. Клер, по-прежнему с нашим саквояжем в руках, прижалась к стене.
- Ну-с,- удовлетворенно произнес унтер-офицер и опустил, наконец, подсвечник на стол.
Я повернулся к Кошкиной.
- Надо скрыться,- шепнул я.- Что нам стоит скрыться в другой век. Где ваш браслет?
- Браслет у меня на руке,- раздельно ответила Кошкина.- Дело не в этом. Дело в кодексе.
- В каком еще кодексе?! - чуть не закричал я. Ружье было наставлено на Николая…
- У нас с Колей уговор, кодекс Кошкиных, мы его называем. Мы уже кое-что поняли в правилах обращения со временем. Ни один из нас не вправе исчезать каким-либо чудесным образом, необъяснимым. Есть законы времени, есть уважение к каждому веку, соображаете? Не имеем морального права. По крайней мере, правдоподобие должно быть. Ясно вам?
Дуло ружья находилось в полуметре от груди Николая, а застежки браслетов - что у Николая, что у Кошкиной- прямо у их пальцев. И все же я вынужден был признать, что она права… Права! Но что дальше?
В следующее мгновение Николай рванулся к окну. Дуло ружья тут же повернулось вслед за ним. Николай ударил по чему-то рядом с окном, и я увидел, что ставни снаружи распахнулись. Теперь только стекло отделяло Николая от спасения.
- При попытке к бегству - стрелять! - крикнул унтер-офицер.
Полицейские придвинулись ближе. Помощник столоначальника спрятался за дверь.
- Беги,- шепнул я и без малейших колебаний заслонил собой Николая.
В это же мгновение Кошкина с силой рванула на себя край скатерти - свечи полетели на пол.
В наступившей темноте раздался звон стекла, я понял, что Николай разбил окно. Все решали какие-то доли секунды. Сквозь сумерки я заметил, что ружье в руках полицейского дернулось. Раздался грохот, я почувствовал толчок в левое плечо, все заволокло дымом.
- Вы ранены? - услышал я голос Николая.
- Нет! - крикнул я изо всех сил.
Трубка выпала у меня изо рта и тут же хрустнула под сапогом полицейского.
- Сударь,- сказал я совсем не к месту. Хотел сделать полицейскому замечание.
В плече появилась сильная боль, сначала она показалась нестерпимой и я чуть не застонал, потом справился с собой. Еще зазвенело стекло.
В дыму и мраке я увидел Кошкину. Одной рукой она вела за собой Клер. Они быстро пробирались за спина-ми полицейских по направлению к зеркалу. По тому, как быстро и бесшумно перемещалась Кошкина, непохоже было, чтоб старинная одежда хоть сколько-нибудь ее стесняла. Вскоре Кошкина рывком очутилась у зеркала и быстрым движением вытащила из-за него какой-то предмет. Затем дамы оказались возле меня.
- Теперь можно,- услышал я голос Кошкиной.- Прыгаем в окно. Как бы.
У меня перед глазами мелькнула застежка ее браслета.
- Врешь, не уйдешь,- услышал я за своей спиной хрип унтер-офицера.- Не бу…
Что он хотел сказать дальше, я так и не узнал. Кошкина, я и Клер оказались в сквере. Было тепло, деревья стояли в листьях и цветах, от которых шло благоухание, подавала голос какая-то птица. Там, где мы находились, была темнота, однако невдалеке горели фонари. Я позвал Николая - никто не откликнулся. Издалека доносился уличный шум.
- Где же Николай? - спросил я.
- Где! - раздраженно воскликнула Кошкина.- Откуда я знаю? У него же автономное управление! Вас-то я переместила, а он ведь сам по себе…
Она изучала свой браслет.
Я зажал рану ладонью. Спросил Клер:
- Как ты себя чувствуешь? Все в порядке?
Клер наконец обратила на меня внимание. До этих пор она пребывала в полнейшем оцепенении. Повернулась ко мне и замедленно проговорила:
- В порядке…
Увидев кровь на моем плече, она выпустила из рук саквояж, который так и держала все это время. Он грохнулся на землю.
- Что с тобой? - Клер подбежала ко мне.- В тебя стреляли?
- Было дело,- не глядя на нас, ответила за меня Кошкина. Она была занята своим браслетом.
Клер попыталась отнять мою ладонь от плеча:
- Очень больно? Дай я посмотрю, что нужно сделать!
- Перевязку,- сказала как отрезала Кошкина.- Пойдемте к фонарю.
Мы прошли несколько шагов и оказались под фонарем непривычной конструкции. Света он давал не слишком много.
Тут я, наконец, разглядел предмет, который Кошкина вытащила из-за зеркала,- он был зажат у нее под мышкой. Это был лазерный пистолет. Он мешал Кошкиной, она подумала секунду и небрежно сунула его за пояс своего длинною платья.