- Ну уж нет! - воскликнула она.- Этого, пожалуйста, не надо.
Она принялась за клавиши вводного устройства. Мы с Николаем присели на маленький диванчик, стоявший в углу под портретом Планка. Николай лениво крутил ус. Мне хотелось поговорить с Николаем, но я не мог отделаться от мысли, что это должна быть светская беседа с гусарским офицером. И оттого никак не мог начать. Николай повернулся к портрету Планка, вытащил из-за пазухи лорнет и принялся разглядывать Планка в упор.
- Послушайте, Фревиль,- вдруг сказала Кошкина, оборачиваясь к нам.- С моей стороны, конечно, не очень-то здорово врываться так вот, использовать вашу технику да еще и ничего не объяснять.
- Чего уж там,- проговорил я.
- Ладно, не вставайте в позу. Я приношу вам свои извинения. Дело в том, что у меня нет времени для объяснений.
- Догадываюсь…
- Ну и, конечно, не только в этом дело. Есть еще обстоятельства.
- Понимаю.
- Возможно. А возможно, и нет. Бросьте придуриваться. Думаю, вы в самом деле догадываетесь кое о чем. Так что несколько слов я вам все-таки скажу. У нас с Колей неважно со стабильностью. Большой разброс энергии, соображаете?
- То есть?..
- То есть дельта Е гуляет. Со знаком все в порядке, это я наладила, а с величиной - бывают флуктуации.
- И что тогда?
- А проваливаемся на несколько дней, месяцев, даже на год один раз уехали дальше, чем надо.
- Представляю себе.
- Ни черта вы, извините, не представляете. Попадите-ка вдруг в такой блузке из лета да в зиму, на сорокаградусный мороз. И это еще самое безобидное изо всего, что может произойти.
Что я мог ей ответить? Я сказал:
- Сочувствую…
- Спасибо. Вот я и хочу посчитать да кое-что переделать… А теперь уж вы меня извините, я буду работать.
Она отвернулась и снова занялась клавишами. Я посмотрел на Николая. У него слипались глаза, и ни к какой беседе он явно был не расположен, пусть и самой светской.
Я поднялся. Кошкина не обращала на меня никакого внимания. Николай определенно дремал, катастрофически клонясь на бок. Я ощутил полную свою ненужность в собственной лаборатории. Планк невозмутимо взирал с портрета на всю эту фантастическую картину - на даму в длинном платье за вводным устройством, на гусара в лунной лаборатории… и на меня, совершенно тут никчемного.
Я махнул рукой и ушел.
Дома я застал разгневанную Клер. Судя по всему, секретарша Высокого Начальства основательно ее подготовила. Клер была просто вне себя.
- Явилась ведьма? - прошептала она, суживая глаза.- Что, на помеле прилетела?
Я попытался объяснить Клер, зачем прибыла Кошкина.
- У нее там, понимаешь, со стабильностью…- неуверенно начал я.- Дельта Е…
- Ах, со стабильностью! - вскричала Клер.- И ты должен прерывать ужин, бросать жену и бежать помогать этой ведьме? Дельта Е! Знаем мы это дельта Е…
С этими словами Клер выбежала из комнаты.
Мне уже все было безразлично. Я прилег в изнеможении, думая лишь о собственном пульсе, доктор в последний мой визит к нему наказывал избегать волнений и следить за пульсом.
Несколько успокоившись, я поднялся. Поискал Клер, ее не было дома. Потом поискал трубку, но и ее не нашел. Я отправился в пультовую.
Там - удача! - дежурил инженер из моей лаборатории. С его любезного разрешения, я связался со Станцией и вызвал Юркова.
- Ну, что? - сразу спросил он.
- Здесь Кошкина,- сказал я. Таиться от инженера не было смысла, многие в Отделе уже знали о ее прибытии.
- С Колей?
- Да. Кошкина в длинном платье, Николай в гусарской форме.
- Что ей нужно?
Я перешел на шепот.
- Сделать кое-какие расчеты. У нее не все ладится.
- А именно?
Я обернулся. Инженера, к счастью, уже не было.
- Разброс энергии. Результат - провалы во времени.
- Ясно. Этого следовало ожидать.
Наступило молчание.
- О чем ты думаешь? - спросил я.
- Что ей посоветовать,- ответил Юрков.
- В каком смысле?
- В смысле расчетов. Для повышения стабильности.
- Значит, ты полагаешь…- начал я и осекся.
- Что они вправе это все проделывать? - закончил за меня Юрков.-Да ни в коем случае! - вскричал он.
Я испуганно закрутил головой. Нет, я был тут один.
- Это верх безответственности! - гремел голос Юркова по всей пультовой.
- Может, попытаться отговорить их? - предложил я.
- Смешно! - бросил Юрков.- Не выйдет. Не тот момент в их жизни. Не станут они сейчас нас слушать.
- Что же делать?
- То-то и оно!.. Ситуация ведь просто опасная. Они могут таких дров наломать…
- Наломать - чего?
- Дров. Поговорка такая. Был основной источник энергии когда-то. Ну, вроде атомного ядра.
- А! Понял. Что же мне теперь делать?
- Пойди туда к ним…- Юрков говорил с предельной досадой.- Что ж еще.
На том мы и простились.
Поколебавшись, я - признаться, с некоторой робостью- отправился в лабораторию.
Там я застал картину, окончательно добившую меня. Моя Клер и Мария Кошкина, обнявшись, ворковали, будто две голубки!
- Это ведь называется цвет «перванш»,- доверительно объясняла Кошкина, демонстрируя моей жене свое платье.
- Вот этот,- уточняла Клер таким нежным тоном, каким не обращалась и ко мне, и с такой заинтересованностью, которая для работы была бы пределом мечтаний.
- Ну да,- отвечала Кошкина. И с удовольствием повторила: - «Перванш». Очень принято.
- Ясно,- закивала Клер.- И что еще?
- Еще в комплекте шаль или накидка. Предпочтительно из того же материала.
- У вас что?
- Накидка.
- Покажите!
Они принялись рассматривать какой-то кусок материи. Я предпочел не приближаться к ним. Пошел в тот угол, где оставил Николая.
Кошкин спал, повалившись на диванчик. Кивер валялся рядом на полу. Не зная, куда себя деть, я робко присел в ногах у Кошкина.
- Господа…- бормотал он во сне.- Господа, я этого так не оставлю…
Я сидел на краешке диванчика, справа от меня ворковали Клер и Кошкина, слева бормотал во сне Николай.
- Цвет голубого неба…- говорила Кошкина.
- Охрана… Охрана! - вскрикивал Николай.
- А белый? - спрашивала Клер.- Белый было бы очень хорошо.
- Белый простит,- коротко отвечала Кошкина.
- Простит? - переспрашивала Клер.
- Ну да,- небрежно бросала Кошкина,- так написано в «Московском телеграфе».
- Эй, Арсентий…- тихо звал Николай.- Арсентий, лошади готовы?
- А если не белый, то какой? - допытывалась Клер.
- Гони! - сдавленно хрипел Николай.- Гони, брат, что есть силы…
- Цвет топленого молока,- чеканно отвечала Кошкина.
Я чувствовал, что еще немного, и я просто не выдержу. Больше всего мне хотелось вытянуться на диванчике рядом с Николаем.
- А цвет лица? - интересовалась Клер.- Мне кажется, у вас изменился цвет лица…
- Пьют уксус,- бросила Кошкина.- Все без исключения. Для бледности.
- Заходи слева! - закричал Николай.- Справа унтер!..
- Какой ужас! - вскрикнула Клер.- И вы тоже пили?
- А как вы думаете? - отвечала Кошкина.- Конечно!
Я собрался с силами и подошел к ней:
- Можно выключить блоки? Они вам не нужны?
Кошкина всплеснула руками:
- Ни в коем случае! Я еще не закончила!
Она бросилась к вводному устройству. Клер одарила меня испепеляющим взглядом… Я побрел к диванчику и в самом деле прилег рядом с Николаем. Мы укрылись его красивой курткой. Под бормотание Николая и я скоро задремал.
Когда я проснулся и сел, Клер и Кошкина раскладывали по всему полу лаборатории длинные ленты выдачи с моих блоков.
- Скорость…- приговаривала Клер.- Где у нас скорость?
- Вот,- отвечала Кошкина.- А координаты? Давайте их сюда…
Словом, они дружно работали вместе!
Я посидел, глядя на них. Николай угомонился и спал крепко, тихо посапывая. Планк по-прежнему взирал на все это невозмутимо.
- Теперь можно выключать? - спросил я.
- Да,- ответила Кошкина, поднимая голову.- Большое спасибо.