— И ходить не надо! — хохонул Репейник, подпирая собою подставку для цветов. — Нехронален — это значит, что после временно́го проброса на нём остался след из молекул того времени, в которое он попадал. Пробросившись, он нарушил баланс биомассы в тех временных срезах, в которых он побывал, а из-за этих молекул сам континуум может расценить его как пришельца и закинуть обратно, откуда он вернулся, восстановив тем самым нарушенный баланс. Но может получиться сбой, и вместо того среза, из которого он флипнул, его выкинет в другой срез, например в Юрский период! Он тут долго не задержится, если не снабдить его собственным трансхроном!

Доктор Барсук сидел в углу и сучил ножками, забиваясь в этот угол всё глубже, водил безумными глазками и мычал, как больной телёнок.

— Э, а может, выбросить его обратно? — осведомился Бисмарк, подозревая, что «нехрональный» доктор Барсук может ещё и взорваться.

— Нельзя! — отказалась Звонящая. — Барсук много знает про тот трансхрон, который похитил турист! А ещё — он знает, где может скрываться Теплицкий! Куда ты будешь его выбрасывать, Бисмарк?

— Да я просто предложил… — пробормотал Бисмарк, отойдя подальше. — Авось, взорвётся?

Репейник подавил жёлчный смешок, подошёл к доктору Барсуку и тихо сказал:

— Взорваться он не может. Он может только скакать по различным временным срезам, а вам, друзья, придётся гоняться за ним.

— Эй! — обиделся Сенцов, не жалая более лезть ни в какие дыры с грязью и падать на трупы. Он хотел пойти домой и съесть батон.

— Не дрейфь, Старлей! — хохотнул Репейник и вынул из кармана небольшой прибор, похожий на громоздкий наручный компас. — По чертежам Рыбкина я изготовил наручный флиппер со стабилизатором бессбойности. Если прицепить его к нему и настроить на нормохронос — он никуда отсюда не денется!

— Так надевайте, надевайте же скорее! — подпрыгнул с пола доктор Барсук, растирая слёзы по грязному лицу. — Не дайте мне умереть! Я не хочу!

— Да не дёргайтесь! — прикрикнул Репейник, желая, чтобы доктор Барсук перестал махать конечностями и стоял спокойнее. — А то я сам вас выброшу назад и забирать не буду!

— Извините… — доктор Барсук испугался и замер, позволив Репейнику надвинуть на своё похудевшее запястье спасительный наручный флиппер.

— Так, отлично… Вот, какой я молодец! — комментировал Репейник сам себя, пока застёгивал и настраивал флиппер на нормохронос. — Ну, вот! — радостно сообщил Репейник, закончив возиться. — Теперь доктор Барсук никуда отсюда не денется, и вы можете допрашивать его, сколько влезет!

— Допрашивать? — испугался Барсук и засучил толстенькими ножками, отползая дальше в угол. — Я… Ничего не знаю…

— Для начала расскажите нам, доктор Барсук, как вы, обитатель нормохроноса, оказались в Освенциме сороковых годов? — потребовала Звонящая, глядя на заплаканного учёного сверху вниз.

— Я… Я не знаю… — промямлил доктор Барсук, глотая слёзы. — Я…

— Помогали Эриху Траурихлигену, а потом — он решил от вас избавиться! — закончила за Барсука Звонящая и прибавила — не вопрос, а утверждение:

— Не так ли?

— Нет… Нет… — доктор Барсук, похоже, ушёл в «глубокий отказ», и только мотал головой, отрицая всё, что ему говорили.

— Слышь, Репейник, — тихо спросил Сенцов, неслышно переминаясь с ноги на ногу. — А что значит, «нехрональный»?

— Нехрональный? — выкрикнул Репейник Сенцову в ухо так громко, что обернулся Красный. — Ты какой-то глухой, Старлей! Я же сказал, что любой, кто совершит хронопроброс — выпадет из своего временного среза, потому что нахватается чужих молекул! Континуум может расценить его, как туриста и пробросить куда попало, потому что точность спонтанного проброса до того низка, что погрешность составляет миллион лет! Хи-хи!

— Слушай, Репейник, — ещё тише спросил Сенцов. — А я — нехрональный?

— Очень возможно! — весело изрёк Репейник, вперившись в сенцовский нос. — Вы нахватались остаточных молекул так же, как и доктор Барсук, поэтому и ты и все остальные не застрахованы от спонтанных пробросов!

— А… а что мы будем делать с Барсуком? — Красный неожиданно внёс резонное замечание, и Репейник замолк, с разинутым ртом, так и не сказав то, что собирался сказать. Сенцов тоже застыл и повернул голову в тот угол, куда до сих пор забивался учёный Теплицкого.

— Барсук сделал трансхрон Траурихлигену! — с суровым начальственным авторитетом заявила Звонящая. — А теперь сделает его и Репейнику! Изолируйте его, чтобы не сбежал!

— Я умею строить трансхроны! — обиделся Репейник.

— Барсук умеет лучше! — отрезала Звонящая. — Теперь вы работаете в команде! Всё, мне надо поесть и принять душ!

Красный и Бисмарк тем временем отлепили доктора Барсука от пола под мышки и подняли на ноги.

— В каземат не тащите! — вмешался Репейник, зная, что Бисмарк потащит пленника прямо туда, на нижний уровень Базы, заполненный камерами и боксами повышенной защиты.

— А куда? — удивился Бисмарк.

— Ко мне, в бессбойный отсек! — ответил Репейник. — Я тут уже предусмотрел и постороил специальную клетку для него — туда посадите! — рапорядился он и бросил Красному связку ключей.

— Отлично! — обрадовался Красный тому, что не придётся через всю Базу тащиться в каземат, открывая энное количество защищённых переборок.

— Позвольте… — попытался вмешаться доктор Барсук, слегка напуганный тем, что его из одной клетки — лагерной — пересаживают в другую — оповскую.

— Поволокли! — Бисмарк проигнорировал причитания Барсука, и они с Красным бодро потащили учёного в бессбойный отсек лаборатории Репейника, чтобы определить ему место в клетке.

Глава 112

Откуда берутся «лишние туристы»?

— Придётся снабдить трансхронами всех вас — это пока я не изобрету такую штуку, которая счищала бы с вас остаточный след! — вздохнул Репейник. — По чертежам Миркина, которые мне передал Рыбкин, я сделал несколько моделей наручных трансхронов. Придётся раздать их вам.

— Репейник, а они испытаны? — осторожно осведомился Сенцов, опасаясь, что его, таки, затянет в какой-нибудь «аномальный» коридор, где сначала хорошенько прожарит, а потом — испепелит, он погибнет и отправится в ад. А куда ещё попадают «нехрональные»? Только в ад — за то, что нарушили законы физики…

— На сапогах! — хихикнул Репейник, а Сенцов с ужасом вспомнил, как последний зачем-то брал кирзовые сапоги, надвигал на их голенища какие-то толстые браслеты чёрного цвета, после чего сапоги исчезали и больше не появлялись. Сенцов только сейчас понял, что это и были его наручные трансхроны… А в другом углу лаборатории у Репейника валялась куча обгоревших, а то и оплавленных и обугленных сапог…

— А… на живых? — этот вопрос Сенцова прозвучал писком, насмешил Репейника и заставил его соврать:

— На живых — пока не успел! Вот сейчас и испытаю!

У Сенцова заболело в животе — от страха обильно выделяется желудочный сок, так недалеко и до язвы… Константин разинул рот, собираясь попросить Репейника не надевать пока что на него трансхрон, а испытать его, хотя бы, на мышах, и тут в лабораторию зашла Звонящая.

— Эй, чуваки, видали, что в «кубрике» творится? — хихикнула она. — Я как в иллюминатор глянула — чуть не обалдела!

— Э, а что там, в «кубрике»? — тут же заинтересовался Красный и подбежал к огромному окну лаборатории. «Кубрик» из него виден не был — окно выходило в океан, и перед глазами Красного, в синевато-зелёной толще воды, вальяжно крутились огромные киты.

— Чёрт… — буркнул Красный. — И зачем тебе, Репейник, такой здоровый «аквариум»?? У тебя, по-моему, и маленьких предостаточно!

— Рыбы помогают мыслить! — сообщил Репейник. — А ты — только мешаешь! И вообще, вы тут не толпитесь, я ещё ничего не рассчитал! Как только закончу работать — я вас позову, а то тут просто дышать нечем!

— А ну, Репейник, покажи «кубрик»! — это была не просьба, Звонящая начальственно отдала приказ, а Сенцову показалось, что она потянулась к пистолету.