Они пока что видели одного только Георгия Вилкина — как он рылся в огороде — а больше никого не видели. Константин подозревал, что Вилкин не один — он с кем-то постоянно ругался. С Новиковыми? Или с «мусорным киллером»?? Сенцов с нетерпением ждал звонка от Крольчихина, чтобы следователь отпустил их со стажёром домой… но Крольчихин всё не звонил и не звонил… Голова Сенцова клонилась к земле: сегодня он рано встал… и Константин по-сенцовски заснул, улёгшись головою на лопух…

Проснулся Сенцов внезапно — что-то внутри его словно бы кольнуло, заставив вздрогнуть и вскинуть сонную глупую башку. Вокруг было темно и оглушительно орали цикады — стояла ночь, и высокое небо полнилось огромными звёздами… которые для Сенцова стали смертоносными лучами лазера… Он пробыковал — рванув к глазам мобильник, он обнаружил тридцать два пропущенных вызова от Кати и время. Страшное время: полдесятого вечера, что значило лишь одно: премьера давно закончилась, Катя ему не дозвонилась, и билеты валяются у Сенцова на тумбочке, запертые в его квартире. Страх холодной гирей упал где-то внутри у Сенцова, уничтожив его… он потерял Катю…

Около Сенцова мирно посапывал стажёр — он тоже заснул, не выдержав упорного сидения, а на его носу сидел и кусал сто пятидесятый по счету комар. Что он пропустил за сегодняшний сатанинский вечер? Ерундовый боулинг? Поэтому он так мирно спит. А вот Сенцов пропустил всю свою жизнь… Константин лихорадочно выцарапал свой мобильник — неизвестно, где он валялся, только был весь в земле — и принялся судорожно перезванивать Кате…

— Ваш абонент вне зоны досягаемости… — завёл свою мерзкую пластинку идиотский оператор, гнусавя одно и тоже по десять тысяч никому не нужных раз.

— Блин собачий… — свирепо шипел Сенцов, набирая и набирая Катин номер и получая один и тот же заунывный механический ответ.

— А… напарник… сколько время? — зевнул просыпающийся стажёр и заворочался, словно годовалый младенец в люльке.

— Два еврея! — огрызнулся Сенцов, к которому пришло горькое осознание того, что сегодня вечером Катю повёл на премьеру блистательный банкир — он повёз её на «Порше», купил ей норковую шубу (наплевать на то, что сейчас лето), а билеты у него были на VIP-места.

— У… ночь уже… — кряхтел затёкший Ветерков, разминая свои ноги и руки.

— Та не трещи ты — медведь в берлоге! — зашикал на него Сенцов, всматриваясь в вилкинские окна и видя, что одно окошко светится. К тому же, в нём нет штор — они отодвинуты в разные стороны — и Сенцов мог видеть столешницу стола, застланную чем-то цветастым, на которую положили геологический фонарь — он и светил, создавая уют в доме без электричества. Сенцов только решил осмотреть убогий интерьер, как перед узким окошком вдруг возник плечистый силуэт, незнакомца, который схватил руками шторы и плотно их задёрнул. Сенцов застыл. Интересно, кто это? Явно, не Вилкин. Один из братьев Новиковых? Или «мусорный киллер»? Сенцов же изо всех сил надеялся на то, что «мусорный киллер» — их схваченный Мишак, и Новиковы остались на свободе одни.

— Ладно тебе фыркать… — зевнул Ветерков, продрав глаза. — Э, а они там! — заметил он, увидав свет в окошке Вилкина.

— Я это час назад понял! — огрызнулся Константин… А горе от потери Кати придавило его так, что он почувствал себя никуда не годной ничтожной букашкой… мелким жалким лгуном, который ни на что больше не способен, как внушать хорошим людям ложные надежды, а потом — жестоко и горько обманывать их и терять навечно…

— Ну, что, темно уже. Может, поедим? — беззаботно предложил стажёр, разыскивая свои бутерброды.

— Ты их выкинь… — буркнул Сенцов, который свои бутерброды тоже выкинет — они испортились на жаре и источали невыносимый запах. — А то траванёшься ещё — они прокисли тут уже давно!

— Вот, чёрт… — огорчился стажёр, выкидывая свои прокисшие бутерброды. — Жрать хочется, слона бы слопал.

— Терпи! — буркнул Сенцов, а у самого отключился даже голод, отодвинувшись на десятый план перед всесокрушающей потерей Кати.

Глава 44

Военная прокуратура

У Георгия Вилкина на даче еды не было — только в погребе отыскался громаднейший запас тушёнки, который хранился там года полтора, а хватило бы его на все десять. Длинные полки были сплошь уставлены жестяными и стеклянными банками, в каждой из которых была заточена сплошь тушёнка, и Санек был обязан лезть в погреб и тащить банки наверх — чтобы накормить Эрика. Сам Эрик этого делать не стал — хотя вполне мог бы, унёс бы куда больше банок чем Санек в своих длинных руках. Но Эрик сделался хозяином — наставил «люггер» и потребовал от Санька лезть в погреб, а от Вилкина — готовить гарнир. Санек полез в погреб, а Вилкин — принёс с огорода редьку — за что получил сим корнеплодом по башке и был вытурен на поиски более аппетитных овощей. Забракованная редька полетела ему в след, потому что Эрик метнул её, словно гранату, и едва не попал и вилкинскую несчастную голову.

Сам Эрик слопал пять банок за один присест, закусив всеми овощами, которые принёс и приготовил Вилкин. Сам Вилкин от еды отказался, Санек — сидел над открытой банкой, и его тошнило, а Светлана — та вообще не зашла в кухню — сидела в единственной тесной комнатёнке на убогом диванчике в полуобморочном состоянии, и Эрик сказал, что вообще не будет коримить такой балласт, как она.

— Слушай, — проблеял Эрику Санёк, всё не решаясь есть чужую тушёнку. — А где этот… тип, которго ты схватил на десткой площадке?

Санёк напомнил про того чудаковатого Перевёртыша, который гнался за ними на дурацком драндулете, и Эрик решил, что он может знать, как путешествуют во времени. Лучше бы он знал, потому что Эрику уже давно пора домой, и пора вести к победе Третий Рейх.

— Он в багажнике валяется! — прогудел Саньку Эрик и поднялся с колченогого стула для того, чтобы пойти в гараж. — Пойду, поговорю с ним — надеюсь, он поможет мне спасти от вас Рейх!

Эрик широким шагом протопал в сени и распахнул дверь, рассеяв полумрак снопом дневного света с улицы. Санёк инстинктивно вжался в пыльный сломанный диванчик: а вдруг за дверью поджидает милиция? Милиции не было — только Эрик обернулся и с порога крикнул:

— Пока я занят — убери свинарник!

— Псих! — буркнул ему вслед Санёк. — Чёрт бы побрал твой Рейх и твой свинарник!

Санек ничего не станет убирать — он смиренно отсидит тут, на проклятой запущенной даче Георгия, а потом, как по их души приедет милиция — расскажет всё, как было… И может быть, они смогут поймать Эрика, а потом — ещё успеют спасти Васька…

Теплицкий никак не верил Миркину, но опыт с машиной времени удался на ура. Профессору удалось зацепить коридором переброса именно того человека, которого наметил Теплицкий — Эриха Траурихлигена — и перенести его в настоящее время. Траурихлиген должен был включить для Теплицкого свою странную машину… и включил бы её, если бы не одно маленькое «но» — трансхрон сломался, наверное, из-за коровы, и Эрих Траурихлиген вместо «бункера Х» попал в урочище Кучерово. Дезертиры Новиковы встретили не психа, не наркомана и не беглого бандита — им «посчастливилось» познакомиться с настоящим хронотуристом. Их новый знакомый назвал им не кличку, а своё настоящее имя — Эрик, Эрих Траурихлиген, группенфюрер СС, в сороковых годах — один из самых опасных людей планеты.

Траурихлиген не думал прятаться — он широкими шагами проследовал в гараж Вилкина, куда по-простому определил угнанный джип. В его багажнике был заключён Перевёртыш, и Эрих Траурихлиген подозревал, что он знает, как ему вернуться домой.

Траурихлиген рывком распахнул багажник и обнаружил, что Перевёртыш лежит там на боку, скукожившись в позе эмбриона. Он был ещё жив — ворочался и мерзко, малодушно ныл.

— Давай, вылазь! — Траурихлиген ухватил Перевёртыша за воротник и вывернул из багажника на твёрдый бетонный пол гаража.

Перевёртыш шлёпнулся кулём и плаксиво заныл, потому что больно стукнулся спиной и затылком.