И тут Сенцова забеспокоил мобильник — завибрировал в кармане, и Константин рывком вырвал его на свет, потому как подумал, что звонит ему Катя. Не ответить ей сейчас ещё страшнее, чем попасться Вилкину, но это оказалась не Катя. Сенцову звонил Крольчихин, требуя отчёт, и Константин ответил:

— Да?

— Сенцов, ну что? — нетерпеливо проворчал Крольчихин. — Я же тебе сказал: отзвонитесь, когда приедете!

Сенцов забыл отзвониться: лужа, Катя, страх, жара — всё смешалось в кучу и забило мозги…

— Алексей Васильевич, мы их нашли! — полушёпотом отрапортовал Сенцов, довольный тем, что сегодня точно успеет к Кате: сейчас два часа, с бандитами они справятся до трёх, а потом — домой!.. Если не пристрелят.

— Отлично! — обрадовался Крольчихин, тут же прекратив ворчать. — Ребята, потерпите полчасика, сейчас мы к вам приедем с Кирпичевым!

— Есть! — согласился Сенцов, а на душе у него кто-то пел весёлые песни.

— Ну, что, напарник? — тут же пристал к Сенцову стажёр, которого страшно искусали комары и мошки: нос и щёки Ветеркова покрылись зудящими красными точками.

— Всё класс! — поспешил поделиться радостью Сенцов. — Крольчихин зашлёт к ним Кирпичева, и мы можем отправляться по домам!

— Ура! — шёпотом обрадовался искусанный стажёр, который есть уже давно хотел, но из-за Вилкина и бандитов никак не мог достать свои бутерброды.

Сенцов свои тоже не мог достать, и они валялись у него в пакете, и пахли всё сильнее и сильнее из-за жары.

Следователь Крольчихин только что закончил возиться с пожилыми сёстрами Стрижевыми. Они торчали у него с утра — притащились в восемь утра, обе в старых платьях, воняющих нафталином так, что около этих сестёр больно было дышать. Одна сестра была на год старше другой, а покойный Владислав был их младшим братом. Квартиру, где они жили, Владиславу дали за заслуги на войне, а эти предприимчивые гражданки признали его мёртвым и приватизировали её на себя…

Сёстры мотали нервы Крольчихину несколько часов. Сначала они наотрез отказывались ехать в морг на опознание — требовали, чтобы им показали какие-то фотографии трупа, чего никто никогда не делал, и вообще, такое опознание не положено… Крольчихин едва загнал их в морг, пригрозив небывалым отчуждением квартиры, и только тогда эти сварливые занудные гражданки дали своё скрипучее согласие и поползли к «последнему врачу» Мышкину, дабы узреть своего нашедшегося брата. В морге они тоже устроили бедлам, не желая узнавать в бородатом бомже Владислава Стрижева, но последний врач авторитетно настоял на генетической экспертизе, пригрозив тем, что автоматически признает покойника Стрижевым и Крольчихин обвинит обеих сестёр в том, что они заказали его убийство из-за горемычной квартиры. Сёстры сдали свою кровь, и Крольчихин смог избавиться от них — пока что. Когда проклятые сёстры убрались восвояси — следователь смог работать. Поговорив с Сенцовым и услыхав от него, что бандиты и впрямь на даче — Крольчихин собрался схватить телефон, чтобы вызвать Кирпичева… Едва он протянул руку свою к трубке, как телефон разразился неожиданной звонкой трелью.

— Ало? — осведомился Крольчихин, досадуя на то, что этот звонок совсем не кстати и очень задерживает его работу, подвергая опасности жизни Сенцова и стажёра.

— Старший следователь Крольчихин? — осведомился у него незнакомый голос, и Крольчихин удивился.

— Да, это я… — пробурчал он, свободной рукой схватив ручку и изрсовывая свой отрывной календарь. — С кем имею дело?

— Военная прокуратура! Следователь Николай Мешков! — металлическим голосом щёлкнули на том конце. — Это вы занимаетесь дезертирами Новиковыми?

— Да, я, — подвердил Крольчихин, малюя на календаре крокодилов и рогатых монстров. — Я уже их обнаружил и сейчас собираюсь брать!

— А вы получили на это приказ? — ехидно прощёлкал Мешков, изумив и разозлив Крольчихина до чёртиков.

— Какой ещё приказ?? — Крольчихин, буквально, взрычал, потому что Мешков этот буровит чушь и не даёт ему ловить бандитов.

— Приказ на арест дезертиров? — уточнил Мешков. — Вы обязаны были приехать к нам за приказом и разрешением на арест, а так же вы не имеете права ловить дезертиров без уполномоченного армии!

— Что за бред?? — рассвирепел Крольчихин, стукнув ручкою о календарь и сломав её на пополам. — Какой приказ?? Какой уполномоченный?? Они уже на мушке у меня! Пока я тут возиться буду с канителью — они уйдут!

— Вы обязаны дождаться уполномоченного! — невозмутимо тарахтел Мешков, буквально, сводя Крольчихина с ума. — И без него — никакой самодеятельности, а то пойдёте под трибунал!

— Да чтоб вас… чёрт!! — рыкнул ему на прощание Крольчихин, сатанея и багровея от ярости.

Яростно швырнув трубку на рычаг, Крольчихин повозил руками по столу, потопотал ногами и… сдулся. Поимка дезертиров — действительно, дело военных, а не обыкновенной милиции, и он не имеет права ловить Новиковых без уполномоченного от военной прокуратуры…

Выпустив пар, Крольчихин взял себя в руки и взял мобильный телефон, чтобы позвонить Сенцову.

Константин, буквально, пропадал от укусов мошкары, солнца, которое, пройдя путь по небесам, нацелило лучи свои прямо ему в голову, а так же — мучительного, навязчивого голода, который терзал его желудок. Сенцов всё не мог съесть свои бутерброды, не имея права лишний раз шевелиться, потому что проклятый Вилкин выходил во двор уже несколько раз… Кажется, они ругались там, или что… но редька, вырытая Вилкиным, вылетела из окна минут через пять после того, как Вилкин занёс её в дом. Жаль, что Сенцов не слышит слов… Вилкин, выйдя во двор, обернулся и что-то говорил распахнутой двери, разевая рот, но потом — дверь яростно захлопнулась, а Вилкин снова пополз в огород. Он рылся в земле, откапывая некие овощи, а телефон Сенцова снова подал сигнал. Сенцов опять решил, что это Катя, но звонил опять-таки, Крольчихин.

— Алё? — Сенцов ожидал, что Крольчихин сейчас отпустит их со стажёром домой, но Крольчихин сурово прорычал:

— Сенцов, с Новиковыми непротык!

— Почему? — удивился Константин, а внутри у него похолодело: если он сегодня опоздает к Кате — она казнит его так же, как свои конфеты: избавится от него.

— Объявилась военная прокуратура, — недовольно фыркнул следователь. — Мы пойдём под трибунал, если будем ловить Новиковых без их уполномоченного. Придётся ждать…

— А… долго? — с ужасом спросил Сенцов, а спина ощутила холодный пот, ведь если будет долго — он лишится Кати!

— Не знаю я пока… — прошипел Крольчихин, которому такое положение самому не нравилось. — Может быть, они через час притащатся, а может — всю ночь вам сидеть придётся! Вот что, Сенцов, вы продолжайте слежку, а если что-нибудь — я позвоню!

Сенцову ничего больше не оставалось, как сказать:

— Есть…

А Крольчихин повесил трубку, оставив Сенцова в страшном ступоре, почти что в трансе…

— Напарник, ну что там? — тихонько осведомился стажёр, почёсывая искусанные свои бока.

— Борода, стажёр… — отмахнулся Сенцов, держа мобильник наготове: а вдруг Катя позвонит?

— А… почему? — стажёр тоже был не рад такому повороту событий, и его глуповатая улыбка, наконец-то с его лица сползла.

— А у Крольчихина затык с военной прокуратурой, и нам придётся тут всю ночь сидеть! — зло отпарировал Сенцов, ёрзая на колкой земле, как на гвоздях. Муравьиные укусы жглись, комариные — жутко чесались… впору было взвыть, но тишина спасала жизнь.

— Вот, блин! — фыркнул стажёр, шмыгнув своим искусанным носом. — Хотел сегодня в боулинг сходить… да накрылся мой боулинг тазом, чёрт…

Он жалеет какой-то боулинг… Сенцову бы его мелкие детские проблемки. А у него рушится жизнь, ведь если придётся сидеть здесь — он не сможет разорваться и повести Катю на премьеру… И тогда — пиши пропало… А оно действительно тогда пропало…

Вилкин покрутился по огороду, выкапывая овощи, а потом — собрав нарытое в пакет, отправился в дом.

Константин не знал, сколько времени они со стажёром пролежали тут, в траве, но душное солнце уже отползло к близкому лесу, зависнув над его сизой полосой. Из леса приходил сыроватый холод — там много болот, и с них надвигается холодный туман. Сенцов так и не поел, и его бутерброды, кажется, пропали, потому что пахли так, что около них дышать было нельзя. Ветерков тоже не ел — и его бутерброды пахли рядом с сенцовскими. Константин пропадал: ему уже несколько раз звонила Катя, он отвечал ей и, как в прошлый раз врал, что будет перед ней, как лист перед травой… Катя примеряла наряды — она сказала Сенцову, что сегодня специально купила себе платье для премьеры, Сенцов говорил ей комплименты, а у самого сердце едва ли не вырывалось наружу через рот или через нос… колотилось в бешеном темпе, и падало куда-то вниз, где холод и тьма… А Катя цвела, не подозревая, что Сенцову похоже, придётся её пробыковать…