К вечеру Цааха возвращается в коммуну к общему костру, где все племя занято приготовлением пойманной добычи. Каждый берет себе столько, сколько хочет.

Обычай, что сохранился с самого рождения расы шиагарр: добывать пищу и делить ее со всеми своими соплеменниками.

Жадно вгрызаясь в мясо острыми зубами, Цааха глотает его почти не жуя.

— Устала? — спрашивает мать. — С утра тебя не видела.

— Устала, — коротко отвечает Цааха с набитым ртом; а затем старается уйти с темы: — А где папа?

— Был где-то здесь, — произносит Хария, оглядываясь по сторонам. — Наверное, снова говорит со старейшиной о том, чтобы собрать как можно больше шиагарр для следующей Большой Охоты, чтобы поохотиться на Хаарра Хан[25].

— Но ведь это опасно!

— Такова природа наших мужчин.

Цааха видит, как мать улыбается.

— Наверное, это правильно, — продолжает Хария, — иначе они перебьют друг друга. Охота объединяет их, создает цель. Охота заставляет чувствовать свою силу и демонстрировать ее племени. Для мужчин это очень важно. Ведь тогда они становятся спокойными и более рассудительными.

Цааха задумывается над словами матери, смотря на пламя. Его движения напоминают гипнотические движения Хаганши. Может, именно это нужно Цааха? Доказать себе и окружающим, что она имеет такую же силу, как мальчишки, имеет такой же шанс пройти Ханагана? Имеет шанс хотя бы попробовать.

На следующее утро Цааха снова уползает до восхода солнца. И снова она видит пожилую женщину, разглядывающую свои мысли на фоне темного неба. Но в этот раз та не игнорирует девочку. Голова шиагарра медленно поворачивается в сторону Цааха, и мышцы последней напрягаются под пристальным взглядом этой женщины. Цааха делает легкий поклон, а женщина в ответ почтительно склоняет голову.

Впоследствии молчаливое приветствие начинает превращаться в своего рода ритуал прежде, чем отправиться к озеру.

Однажды, направляясь на очередную тренировку, Цааха слышит хрипловатый, но мягкий голос:

— Выглядишь усталой.

Она поворачивается, молчит, но смотрит прямо в глаза.

— Иногда стоит дать себе отдохнуть, каким не были твои цели, — добавляет женщина, — иначе под конец у тебя не хватит сил, чтобы завершить начатое. Следы на твоем хвосте и усталость в глазах говорят о том, что ты приближаешься к своему пределу.

Цааха оглядывается на свой хвост, чешуя которого расцарапана от прыжков и ударов по земле. Ей не хочется, чтобы кто-либо знал о том, чем она занимается у озера.

— Ты чем-то напоминаешь мне мою внучку. Еще во время войны с игн арра[26], мы с ней оказывали помощь раненым. И в какой-то из дней на земле, у наших хвостов оказалось тело моего сына и ее отца. Она жаждала мести, рвалась задушить всех летающих существ собственными руками. Но ее не пускали. Не пускали потому, что она была женщиной. И в какую-то ночь она сбежала, прихватив с собой броню одного из воинов. Много позже я развеяла ее прах вместе с прахом своего сына.

— Зачем вы мне это рассказываете? — неуверенно спрашивает Цааха.

— Моя дочь решилась на свой поступок из-за мести за своего отца. А ради чего ты делаешь то, что делаешь? Я знаю, какие занятия оставляют подобные следы на чешуе хвоста. Ты хочешь быть не такой, как твои сверстницы? Стать непохожей? Выделиться? Ты женщина, которая должна думать не только о своих принципах, но и о своих близких. Разве ты не думала, как твое поведение скажется на них?

Услышанная речь вызывает у Цааха злость. Пальцы рефлекторно сжимаются в кулаки. Выделиться? Стать только непохожей?! Цааха хочется нагрубить старухе, которая позволила себе озвучивать подобные предположения. Но вопреки своим желаниям она разворачивается и уползает не ответив.

Цааха обрушивает хвост после вращения с той силой, которую только может вложить в удар, представляя надменное лицо старухи. Достаточно было ответить «нет», и та услышала бы правду в словах Цааха. Но лишь само предположение о том, что все ее усилия направлены лишь для того, чтобы выделиться, вызывает очередной приступ гнева.

— Рааштор, не твоя ли это дочь? — рука шиагарра, увенчанная тяжелым наручем, указывает в сторону группы детей за воротами Харгоно-Рааш. — Снова хочет поиграть в воинов?

— Судя по сжатым кулакам, она настроена серьезно, — произносит второй шиагарр, в отполированной кирасе которого видно искаженное отражение коммуны. — Она может нарваться, может, стоит?..

— Нет, — твердым голосом говорит Рааштор. — Ее мать подарила ей слишком много тех надежд, которые сбыться не смогут никогда. Рано или поздно, но Цааха должна сама понять, каково ее место в племени, как женщины.

Зрачки Рааштор сжимаются в тонкую линию, когда из-за облака появляется солнце и начинает светить прямо в лицо. Он спокойно наблюдает за дочерью, чье тело напряжено, а во взгляде отражается недовольство. Ему не слышно, о чем говорят дети, но видно, как мальчишки смеются. Рааштор замечает, как напряжение в телодвижениях его дочери исчезает; и в следующий миг она толкается хвостом и таранит головой одного из смеющихся. Тот падает, но успевает схватить Цааха за шею.

Один из товарищей Рааштора удивленно восклицает, а остальные проявляют больший интерес к драке.

— Стоит разнять их.

— Нет. Пусть осознает сейчас. В будущем это осознание дастся ей тяжелее.

Мальчишка с легкостью перекидывает Цааха через себя, и та падает на спину, но сразу поднимается на хвост. Она начинает двигаться из стороны в сторону, плавно, почти также, как увиденный ею воин Хаганши. Цааха пропускает хлесткий удар хвостом по лицу. В воздухе мелькает кровь.

— Ты ее пытался учить?

— Нет, — сдержанно отвечает Рааштор. — Но теперь я догадываюсь, за какими занятиями она пропадала целыми днями.

С яростным криком Цааха прыгает вперед и приземляется на две пары рук; мальчишка рефлекторно нагибается, но тут же получает хвостом сверху точно по затылку и падает. Цааха сразу же выталкивает себя высоко в воздух, делает оборот через голову и вбивает мальчишку в землю тяжелым ударом хвоста.

— Ого!

Рааштор слышит за спиной удивленные голоса. Несмотря на свою позицию, он чувствует гордость; ту что, обычно, испытывает отец за достижения сына.

Развить успех Цааха не успевает. Разъяренный соперник делает размашистый удар рукой и попадает точно ей в челюсть. Рааштор тут же срывается с места, направляясь к дочери. Приближаясь, он замечает, как движения атакующего мальчишки становятся все менее уверенными, а во взгляде видна растерянность. В то же мгновение одна пара рук Цааха хватает запястья соперника, а пальцы второй пары рук впиваются в его лицо. Точно в глаза.

— Цааха, стой! — кричит Рааштор дочери, но та не слышит, и с яростным шипением склоняется над тем, кто только что избивал ее.

Оказавшись рядом, он хватает дочь и отстраняет от мальчишки.

— Цааха, Успокойся! Хватит!.. — голос Рааштора приобретает гневные ноты, но тут же обрывается.

Ведь Цааха смотрит на отца глазами, залитыми кровью.

Глава 11

Змеиные племена. Хаагенти

Хаагенти с удивлением смотрит, как девушка выползает на ристалище в полной тишине. Поджарая; с волосами, заплетенными в тонкие косички и стянутые на затылке тесьмой. Ее хвост облачен в пластичную броню также, как у всех юношей, но шааха, которую она держит одной парой рук значительно больше. И судя по фигуре, она именно в том возрасте, когда девушка готовится стать женщиной.

Руки Гаахши опускаются, он поворачивается к вождю Шарахаар:

— Я должен драться с ней? — спрашивает он, прикладывая усилие, чтобы сохранить спокойствие.

— Именно она доказала, что может находиться здесь. Доказала своему отцу и всему племени своей коммуны. Теперь она жаждет доказать всем шиагаррам земли Роганрааш, что женщина может быть воином.