Изменить стиль страницы

В отличие от Рашидова, другой литературный работник, поэт и главный редактор журнала, вечерами, свободными от заседаний, напивался, и его громадную тушу с трудом поднимали на диван как минимум четыре человека из членов делегации. Видная поэтесса эпохи развитого социализма достойно соревновалась с кубинками в области сексаппильности. Скромно и достойно вел себя руководитель Татарии Табеев, старый знакомый Полинина по экзотической африканской стране Гана.

В Гану Полинин попал за несколько лет до Кубы для обеспечения синхронным переводом очередной конференции сторонников мира. Конференция проходила в Высшей партийной школе, километров в пятидесяти от столицы Ганы Аккры. Было это также в зимний период, как и конгресс в Гаване, стояла такая же необычная для москвичей теплая, а скорее жаркая, погода, и привлекал к себе такой же экзотический океан. Разница же заключалась в мелких африканских реалиях, которым еще не научились противостоять в этом достаточно отсталом районе мира. Так, ни в месторасположении общежития ганской партшколы, ни в одном из лучших отелей Аккры, где Полинину пришлось делить номер с руководителем делегации и по совместительству Татарской республики Ф.А. Табеевым не имелось кондиционера. Спасаться от москитов приходилось под марлевыми занавесками. Выход к океану через заросший бурьяном пустырь не рекомендовался, там удобно обосновались небольшие зеленые змейки, укус которых был смертелен. Правда, простой люд был несколько иного мнения. Бродивший по этим пустырям старичок был босым и объяснял свою отвагу весьма логично. Он утверждал, что на проходящей рядом дороге от машин погибает гораздо больше людей, чем от благодушных рептилий, которые никого не кусают, если на них не наступишь.

Благодушие и терпимость демонстрировали в Гане не только змеи, но и партработники, что было вообще, как сказали бы ведущие телевизионных программ, сенсацией. Так, в Аккре Полинин оказался в гостях у корреспондента газеты «Правда» журналиста Коровикова. Он с удовольствием угощал своих коллег, в чем ему помогал пожилой человек, молча меняя блюда с экзотическими фруктами и подливая напитки в пустые бокалы. Ровно в 5 часов пополудни он прекратил баловать гостей и, выпрямившись, показал хозяину дома на часы. После чего поклонился и также молча исчез. Гости с интересом наблюдали за этим европейским сервисом черного человека. Все оказалось и просто, и невероятно. Слуга Коровикова был первый секретарь райкома правящей партии, который таким образом зарабатывал себе и своей семье деньги на пропитание. После пяти у него был прием посетителей в райкоме, поэтому задерживаться он не мог. Работа в райкоме даже первого секретаря никак не оплачивалась и велась на общественных началах.

Такой оказалась зарисовка первобытного состояния политической партии и действительно честного и бескорыстного служения идее со стороны ее членов. Но в этой идиллии таились фанатизм, бескомпромиссность, постоянный поиск врагов. Так Полинин невольно стал свидетелем становления новой власти и, наверное, фрагментов истории своей собственной страны после октябрьской революции. В Гане этот процесс вскоре был сорван, а руководитель партии и президент бесславно умер от тяжелой болезни в изгнании.

События, подобные процессу в Гане, происходили во многих странах некогда колониальной Африки. Почти все ее новые руководители торопились объявить самостоятельность от английских, французских, португальских и прочих колонизаторов. Население же с ностальгией стаю довольно быстро вспоминать прежние времена, когда была хорошо оплачиваемая работа, экономика процветала, а дети приобщались к европейской культуре. Обретая независимость, новые страны обретали и новых доморощенных руководителей. Так, в Эфиопии это был Мангусту Хайле Мариам, который по пышности своих приемов значительно превзошел сброшенного эфиопского императора. Полинин хорошо помнил, как на пьедестал, где находился эфиопский правитель, его, как и других гостей, подводили по очереди, как к божеству, на несколько минут в сопровождении двух телохранителей для того, чтобы выразить восхищение его мудростью. Вскоре Мангусту Хайле Мариам был свергнут. В Алжире это был Бен Белла, важно восседавший в кресле при приеме советской делегации в году и на французском языке дававший «мудрые» советы о необходимости терпимости во взаимоотношениях между СССР и Китаем. В 1965 году он был низвергнут полковником Бумедьеном. Наиболее дипломатичным оказался Ньерере, который много лет возглавлял сначала Танганьику, а потом Танзанию. Полинину он запомнился постоянным черным костюмом при галстуке в любую жару и лакированными ботинками, одетыми на босу ногу.

В этой же Танганьике Полинину пришлось провести немало часов и с известным турецким писателем, коммунистом Назымом Хикметом. Они ездили вместе по стране, посещали африканские заповедники, где рядом с машиной резвились львицы с львятами, молча возвышались часовые саванны жирафы, неустанно занимались упражнениями на деревьях воздушные гимнасты-обезьяны. Порой все это находилось буквально в нескольких метрах от машины, из которой выходить строго воспрещалось, поскольку весь этот животный мир, терпеливо взирающий на коптящие бензином последнего сорта машины, тут же попытался бы познакомиться с непрошенными гостями. Они ежедневно ездили вместе на конгресс из своего отеля, расположенного на склонах знаменитого вулкана Килиманджаро. К их удивлению, на покрытую снегом вершину взбирались даже мотоциклисты, стараясь не столкнуться с ищущими прохладу стадами слонов, способными по пути растоптать не только человека, но и его средства передвижения. В этих поездках умудренный жизнью турецкий коммунист гасил восторги Полинина в разговорах о Хрущеве. Признавая заслуги советского руководителя в очеловечивании тоталитарного режима Сталина, в результате чего в Советском Союзе вместо ежегодного понижения цен на несуществующие продукты магазины все более заполнялись не только продовольствием, но и ширпотребом, он внушал своему собеседнику что это неизбежное веление времени, и не было бы Хрущева, нашелся бы другой политический деятель, который вынужден был бы проводить аналогичную политику. При этом, естественно, он не отрицал ни смелости, ни решимости этого человека, сумевшего выступить против целой когорты закостенелых сторонников «вождя всех народов».

Впрочем, пока новоявленные царьки африканских стран решали свои проблемы, возрождение Военного института завершалось, а его былая слава Alma Mater переводчиков получала реальную основу. К этому процессу, и особенно к созданию уникальной школы устного перевода имел непосредственное отношение и сам Полинин. Необходимость дежурить весь рабочий день у «черного» телефона особой связи в своем кабинете позволили ему постепенно завершить докторскую диссертацию. В это время наиболее авторитетные ученые в области перевода и методики обучения иностранным языкам обитали в Московском педагогическом институте иностранных языков на Остоженке. Причем проблемы перевода, его теория упорно не выходили в этом учебном заведении за рамки сопоставления двух языков, и основными вершителями судеб еще не оперившегося переводоведения были лингвисты. Но сопоставление двух языков через тексты оригинала и перевода во многом себя исчерпали, дав богатую пищу компаративной лингвистике, и если это еще оставалось злободневным, то только для литературного, а значит для письменного перевода.

В противовес институту иностранных языков на Остоженке, Военный институт пошел по другому пути, он стал искать истину в переводоведении не через бесконечные вариации на тему языковых параллелей, а в тех психических механизмах, в которых происходит процесс перевода. Результаты были для лингвистов просто оскорбительными. Оказывается, переводчикам важно было не знать то, когда пассивный залог в языке текста оригинала соответствует атрибутивной конструкции в языке перевода, а владеть навыками и умениями, которых нет у лиц далеких от переводческой практики. И подготовка переводчика и особенно устного переводчика и должна была заключаться прежде всего в формировании таких, не обычных для человека, навыках и умениях, как девербализация, трансформация и переключение. Полинин прекрасно помнил свою поездку в Стокгольм в 1969 году на конгресс миролюбивых сил, когда в последний момент, непосредственно на аэродроме, было запрещено выезжать за границу Алейниковой, опытной синхронной переводчице и красивой женщине, великолепно владеющей французским языком. В Стокгольме он оказался один во французской кабине синхронного перевода. Функционеры из ЦК КПСС решили использовать в помощь Полинину девушку из Всемирного совета мира, свободно владеющей как русским, так и французским языком. Она подменила Ростислава после того, как через час работы у него стал заплетаться язык. Увы, не успел он на минуту отключиться в удобном кресле от наседавших на него со всех сторон двуязычных эквивалентов, как новоявленная синхронная переводчица выскочила со слезами из кабины и призналась в своем бессилии. У нее не были сформированы необходимые для синхронного перевода навыки. В течение почти десяти дней Полинин один нес тяжкий груз непрерывного франко-русского и русско-французского говорения и появился в Москве человеком, из которого невозможно было вытянуть какую-либо информацию о шведских достопримечательностях или об облике таких интересных лиц, входящих в делегацию, как Дмитрий Шостакович или один из лучших советских кинорежиссеров Григорий Александров, автор блестящих кинокомедий 30-х годов: «Веселые ребята», «Цирк», «Волга-Волга» с первой звездой советского экрана в главных ролях Любовью Орловой.