— Но ведь Синицын мог позвонить в банк, проверить.

— Во-первых, он вряд ли усомнился, что звонят действительно из банка. Сразу стал подозревать, что я устроила какую-то пакость. А во-вторых, банк уже не работал. Начались рождественские каникулы. Что тут у них было между собой, можно только догадываться. Очевидно, Павел стал спрашивать Аню, как все было, и ее рассказ только усилил его подозрения. Не в милицию же ему было обращаться! Он решил немедленно ехать, чтобы разобраться во всем самому. И они поехали…

Галина снова расхохоталась, и только тут Лия догадалась, что она то ли выпила, то ли приняла что-то…

— Галочка, что ты собираешься теперь делать? — спросила Лия, не обращая внимания на ее смех.

Галина посмотрела на нее удивленно.

— Ты осуждаешь меня? — воскликнула она. — Не говори, пожалуйста, ничего. Я ведь вижу! Да как ты смеешь? Знаешь, чего я натерпелась потом, пока какие-то люди в военной форме таскали меня на свои дурацкие допросы?! А ты представляешь, как…

— Галочка, — прервала ее Лия холодно. — Я совсем не о том. Как ты собираешься распорядиться моими деньгами?

— Что? — Галина смотрела на нее, широко распахнув глаза. — Твоими?!

— Ты ведь сама говорила, что они мои.

— Они никогда бы не стали ни моими, ни твоими, если бы я не решилась на это. Если бы не Глеб…

— Кстати, ты ведь не станешь с ним делиться, правда?

Этот вопрос настолько ошеломил Галину, что она испуганно вжала голову в плечи и поспешно обернулась в сторону коридора.

— Замолчи, Лия, — попросила она, делая страшные глаза. — Я совсем не понимаю, чего ты хочешь и о чем говоришь? Мы взяли билеты на самолет. Завтра в полдень мы с Глебом вылетаем в Берлин. А ты присоединишься к нам позже.

— Когда? — Лия перегнулась к ней через стол. — И чего мне ждать? Пока он расправится с тобой и явится сюда, чтобы убрать последнего свидетеля? Неужели ты такая наивная, что думаешь… В общем, почему бы тебе не оставить мне немного денег? Скажем — мою часть. Может быть, я предпочла бы потратить их в России.

— Что ты такое говоришь? Ведь мы с тобой всю жизнь мечтали…

— …о теплых краях, где плещется ласковое море? Это ты рассказывала мне о них, ты о них мечтала. Ты, а не я!

Галина, словно протрезвев в одночасье, уставилась на Лию, затем прищурилась и забормотала:

— Это мужчина, да? Лия, кто он? Когда он появился?! Я всегда знала, что кто-нибудь уведет тебя.

Она обежала вокруг стола и обняла Лию, покрывая поцелуями ее шею.

— Он обманет тебя, не верь. Все мужчины одинаковы. И разве он станет любить тебя больше, чем я? Не надейся. Слышишь меня, маленькая моя девочка? Помнишь меня, моя любимая девочка? — руки Галины беспорядочно шарили по телу Лии.

Девушка отстранилась и порывисто встала.

— Ничего не поможет, — сказала она. — Я хочу остаться. И хочу, чтобы ты отдала мне мои деньги.

— Ты… — Галина пошла было к Лие, но вдруг остановилась как вкопанная, глядя ей через плечо.

Прислонившись к дверному косяку, на пороге стоял Глеб и смотрел на них исподлобья.

— Чего ты хочешь, радость моя? — спросил он, направляясь к Лие.

Галина преградила ему дорогу:

— Она не понимает, что говорит. Глеб, дай я…

Шмарин отшвырнул Галину к стене и ухватил Лию за руку.

— Повтори, что ты сейчас сказала!

Лия с плохо скрытой ненавистью смотрела ему в глаза.

— Очень интересно, — кривя губы, процедил Глеб.

Одним быстрым движением он заломил Лие руку за спину. От боли у девушки брызнули из глаз слезы. Пока она приходила в себя, Глеб подобрал с пола кусок бечевки и связал ей запястья. Когда Лия выпрямилась и попыталась освободиться, он одним ударом сбил ее с ног и бросил на диван.

— Там в коридоре скотч, — прохрипел он Галине. — Принеси.

— Глеб! — взмолилась та, но он не дал ей продолжить.

— Принеси, не то я сверну ей шею прямо сейчас.

Галина повиновалась, и вскоре Лия сидела в соседней комнате, связанная по рукам и ногам. Глеб хотел залепить ей рот скотчем, но Галина убедила его, что в этом нет никакой надобности, потому что единственный соседский дом стоит почти за пятьсот метров.

Он кивнул и вернулся в гостиную. Галина семенила за ним, уговаривая:

— Глебушка, давай поговорим спокойно. Она ведь совсем дурочка и не может помешать нам. Сядь, послушай меня.

Никогда еще эта женщина не говорила таким бабьим плаксивым тоном. Ему нравилось, что она унижается перед ним, чуть ли не в ногах ползает. Ощущение власти приятно щекотало сердце. Он сел. Основательно приложился к бутылке, выжидательно посмотрел на Галину. Почему бы не послушать ее? Она все равно не может изменить его решение. От девчонки нужно избавиться, и как можно скорее. «Отдайте мои деньги!» Надо же такое придумать! И ни малейшего страха в глазах. Будто с катушек съехала. Неужели верит, что бабка ее настолько любит? Нет, наверное, действительно свихнулась от счастья.

— Глеб, сам посуди, — быстро и сбивчиво говорила Галина, — мы завтра улетаем. Она все равно не успеет добраться отсюда до аэропорта. Давай оставим ее здесь. И знаешь… Мне кажется, она под наркотиками. Несет такую чушь, что страшно представить. Ну помнишь, — Галина попыталась улыбнуться, — когда ты на стене черта увидел? Или когда ты подумал… Вот и у нее сейчас такое же состояние. Не ведает, что творит. Глеб…

Он смотрел на нее презрительно сверху вниз и молчал. Галина еще долго распространялась в том же духе, а он, захмелев, решал проблему — прикончить девчонку сразу или сначала побаловаться с ней. Вторая мысль с каждой минутой нравилась ему все больше и больше. А что, если с ними обеими устроить какой-нибудь цирк? Одна пусть верещит связанная, а вторая пусть рядом по доброй воле трется и помогает.

Он представил себе на мгновение, как это могло бы быть, и волна жестокого возбуждения ударила ему в голову, заволокла мозг. Галина еще продолжала нести свой вздор, но теперь он не слышал, о чем она говорит. Взгляд его темнел и становился несносно тяжелым. Галина почувствовала перемену и, оборвав свою речь на полуслове, уставилась на него как кролик на удава.

— Раздевайся, — бросил ей Глеб.

Плохо соображая, что делает, Галина принялась торопливо стаскивать свитер. Ей почудилось, что она убедила Глеба, что он перестал думать о Лие, что согласился с ней. И поэтому… Она с благодарностью посмотрела ему в глаза и замерла. В его взгляде билась страшная темная сила, расплескивающая смерть.

— Нет, — задохнувшись от ужаса, пролепетала Галина. — Глеб! Нет! — Она бросилась на пол, пытаясь обхватить его колени, но тут же получила пинок в подбородок.

— Будешь делать все, что я говорю, иначе останешься здесь вместе с нею, — процедил Глеб.

С рассеченной губы на пол закапала кровь. Женщина удивленно посмотрела на маленькую лужицу, образовавшуюся на полу, приложила ладонь к губам. Сморщилась, собираясь заплакать, но Глеб не позволил ей этого.

— Быстро! — скомандовал он. — Или я за себя не отвечаю.

Галина поднялась и, то и дело бросая взгляд на Глеба, прошла в комнату к Лие.

— Раздень ее. Стащи все, что сможешь.

Она потянулась было к Лие, но та вдруг закричала оглушительно громко, забилась, и Галина отдернула руки. Глеб тут же оказался рядом и попытался залепить ей рот скотчем, но Лия увернулась и укусила его за руку…

27

9 января 2001 года. Селигер

Все время с тех пор, как сосед взорвался в машине, Игнат Тимофеевич проводил в глубокой задумчивости. После его звонка в область наехало много народу и с ним, конечно, не преминули провести дружеский допрос.

Рассказывать сопливому мальчишке-полковнику про бинокль и голых соседских баб было совестно, а потому наврал, что доил козу, услышал взрыв, бросился на дорогу — да поздно. Сказал, что сосед его был нелюдимом, а потому знакомство не получилось и больше он, собственно, ничего о нем не знает и сказать не может.