— Как все прошло? — спросил он.

— Как по маслу. А у тебя?

— И у меня, — ответил он немного хрипло. — Теперь мне нужна машина напрокат. У тебя есть паспорт?

— Конечно.

Она достала паспорт из сумочки. Глеб развернул его, полистал, ухмыльнулся.

— Ну что же, Анна Синицына, время не ждет…

Глеб должен был ехать на Селигер следом за новобрачными. Галина не стала устраивать долгих прощаний и говорить напутственных слов. Она лишь взглянула ему в глаза, чтобы удостовериться — он сделает все так, как нужно. Не свернет в последний момент, не отступит. В нем нет жалости и нет страха. Она выбрала надежного партнера.

22 декабря 2000 года. Санкт-Петербург

Прилетев в Петербург и ступив на порог своей квартиры, Галина Ивановна почувствовала, насколько устала. Она никогда не забудет этот день. Он навсегда останется в памяти как самый светлый и торжественный праздник. Лия выбежала из кухни, откуда тянуло жареным мясом.

— Галочка, ну что?

Она смотрела на Галину таким безумно влюбленным взглядом, что та не удержалась, притянула девочку к себе и горячо поцеловала в губы…

Через полчаса они сидели на кухне и пили вино. Галина стремилась продлить сегодняшний праздник, мечтала всю ночь вот так, обняв колени, сидеть на диване и чтобы этот день никогда не кончался. Но усталость заволакивала рассудок, и она уже едва ворочала языком. Лия отвела ее в спальню и помогла раздеться.

— Что бы я без тебя делала? — прошептала ей Галина, проваливаясь в сон. — Завтра же пойдем за билетами…

— Куда?

— Все равно. Туда, где море, где счастливые люди в спокойных и счастливых странах и…

Она уснула, оборвав свою речь на полуслове. А Лия вернулась на кухню, чтобы убрать со стола. Она неторопливо сметала крошки, не спеша мыла тарелки и бокалы, задумчиво вытирала их полотенцем и все время улыбалась каким-то своим мыслям… Открыв верхний шкафчик, она достала оттуда пустую пластмассовую бутылочку из-под снотворного, содрала с нее наклейку и выбросила в мусоропровод.

В половине двенадцатого Лия вышла на лестничную клетку с зажженной сигаретой в руке. Из-за лифта показался темный силуэт. Девушка вздрогнула, но, вглядевшись в лицо человека, покачала головой:

— Как ты меня напугал!

25

9 января 2001 года

Лия проснулась от запаха кофе, который витал над нею, пытаясь прокрасться в сон. Села на кровати, улыбнулась Николаю.

— Ты не пошел на работу? — спросила она удивленно, взглянув на будильник.

— Нет.

— Почему?

— Сегодня у меня есть дело поважнее. Расскажи-ка мне про своего Глеба.

Лию передернуло. Глаза разом погасли, улыбка сползла с лица.

— Он вовсе не мой, — с чувством сказала она. — У него был роман с моей бабушкой.

— Ты что-то путаешь. Глебу Шмарину недавно минуло тридцать. У него не могло быть романа со старухой.

— Не смей! — закричала Лия, вскакивая с кровати. — Не смей так о ней говорить!

Губы у нее дрожали, подбородок вздрагивал. Девушку била нервная дрожь, и Воронцов удивленно поднял брови.

— Извини, — сказал он тихо. — Я не хотел… Но ты просто что-то путаешь.

Лия некоторое время пыталась справиться с собой, силясь подавить рвущиеся наружу рыдания. Она отвернулась к стене и вновь повернулась к Николаю, когда сумела успокоиться. Но заговорила совсем не о своей бабушке.

— Почему ты не подошел ко мне? — Она смотрела на него так, будто впервые увидела.

— Что? О чем ты?

— Сейчас, когда я заплакала. Ты не подошел ко мне, не успокоил. Даже попытки не сделал подняться. Почему?

— Я не знаю…

— Ты больше не любишь меня? — в ее голосе было столько горечи, что Николай не выдержал, вышел из-за стола, обнял ее за плечи и погладил по голове.

— Люблю, — сказал он. — Только давай сделаем так, чтобы любовь не помешала нам сегодня поговорить о деле, хорошо? Мне очень важно узнать…

— Почему? — она снова удивленно вскинула голову. — Почему это важно тебе?

— Потому что я хочу помочь. И потому что я — мужчина. А для мужчин сначала дело, а потом — любовь. Разве это так уж плохо?

Лия задумалась, словно что-то вспоминая. Покачала головой:

— Наверное — не плохо. Наверное, ты прав. Так оно и есть.

Воронцов усадил ее в свое кресло и пристроился за столом напротив.

— Итак, — начал он совсем другим тоном, — поговорим?

— Хорошо. Ты должен понять одну вещь. Совсем не важно, сколько женщине лет, когда речь идет о любви. Да, у моей Галочки был роман с человеком, намного моложе ее. Надеюсь, ты не осуждаешь такие связи?

Лия наклонила голову набок и посмотрела на Николая с вызовом. Конечно, он не осуждал, ведь сейчас он сам состоял в такой связи. Но одно дело мужчина в возрасте и молоденькая девушка и совсем другое дело — наоборот. Однако Воронцов не стал развивать эту мысль для Лии.

— Долго они встречались?

— Больше года.

— Почему ты его боишься?

— У меня всегда было такое чувство, будто ему от нее что-то нужно, что он не просто так с нею.

— А она? Она этого не чувствовала?

— Мы не говорили об этом. Но я думаю, она просто не могла от него избавиться.

— Одевайся, — приказал Николай. — Сейчас поедем и разберемся.

Лия одевалась нехотя, бросая на Воронцова долгие призывные взгляды. Но он лишь глубже затягивался сигаретой, решив для себя, что откладывать поездку больше нельзя.

До дома Лии они добрались на его машине. Въехали в маленький зеленый дворик, вошли в подъезд. Перед самой дверью Лия достала ключи и вручила их Николаю. Они вошли с великими предосторожностями, но квартира была абсолютно пуста.

Воронцов обошел все комнаты, но так и не представил себе женщину, которая еще недавно считалась хозяйкой этого дома.

— Давай начнем с фотоальбома. Хотелось бы понять, что за женщина была твоя бабушка.

Лия выдвинула ящик стола и замерла.

— А фотографий нет.

Николай подскочил к ней и внимательно обследовал весь стол, выдвигая ящики один за другим.

— Давай посмотрим в шкафах, — предложил он.

— Вряд ли, — покачала головой Лия. — Галина любила, чтобы вещи лежали на своих местах.

Они все-таки поискали альбом на полках и в ящиках комода, но так ничего и не нашли.

— А много было фотографий? — поинтересовался Воронцов.

— Нет, она не очень любила сниматься. Там было десятка два ее снимков и остальные мои. Меня она снимала каждый год летом…

Неожиданно Лия села и закрыла лицо руками.

— Да что же это такое, — запричитала она. — Когда же кончится этот кошмар?

Николая стала раздражать привычка Лии по любому поводу расстраиваться основательно и надолго. Он потрепал ее по плечу и спросил:

— Где у вас телефон?

— Что?

— Телефон.

— На кухне.

Воронцов прошел на кухню, снял трубку и крикнул Лие:

— Он работал, когда ты была здесь последний раз?

Девушка подскочила к нему:

— Я совсем забыла заплатить! Наверное, отключили…

— Тогда сиди здесь и запрись на задвижку. Никому не открывай. Когда вернусь, крикну, что это я. Поняла?

— Да. Ты скоро?

— Нужно позвонить.

Николай заметил телефонный аппарат на углу соседнего дома. Добравшись до него, он с надеждой снял трубку, но тут же чертыхнулся. Гудков не было. Еще один телефон был на другой стороне улицы. Стараясь не выпускать подъезд Лии из поля зрения, Воронцов наконец добрался до работающего телефона и набрал рабочий номер Чубатого.

— Паш, попробуй раздобыть фото Галины Ивановны Светловой. Это потом. Сейчас говорить не могу. До связи.

Назад он вернулся, уже не торопясь. За время его путешествия никто даже не прошел мимо подъезда Лии. Воронцов шел и размышлял о том, кому могли понадобиться фотографии немолодой женщины. Он не любил фантазировать и строить догадки. Потому что придумать можно самые невероятные вещи, а в жизни, как правило, случаются вещи куда более невероятные. Воображение человека лишь слабый отсвет божественного промысла, которое способно охватить едва ли десятую часть его возможностей.