За четыре дня Кулиев нанес такое сильное поражение немцам, что задержал всю их группу, направлявшуюся на восток.

Фашисты стали простреливать леса из минометов, сносить деревья артиллерийским огнем. Однажды, когда мы стояли днем в лесу, на опушку вдруг вылетели три мотоциклиста в красноармейской форме. Прежде чем их окликнули, они открыли бешеную стрельбу. Вот оно что! Переодетые фашистские разведчики! Им не удалось уйти далеко — их сразу поймали. В тот же день мы узнали, что немецкие мотоциклисты в красноармейской форме рыщут по всем окрестностям, ищут конников. Немцев выловить было несложно.

Вечером Кулиев снова ушел в тыл к противнику. Он почти не спал, но выглядел свежим, был спокоен, подтянут, чисто выбрит.

Кулиев разгромил несколько фашистских гарнизонов. Его группу со всех сторон окружили озверелые фашистские части. Тогда она собралась в кулак. Разведчики нащупали наиболее слабые места противника. Выставив вперед огневые средства, группа открыла сильный огонь в том направлении, где хотела прорваться. Вслед за огнем бойцы ударили штыками по противнику, окружавшему их стальным кольцом, прорвались и присоединились к своим частям.

В то же утро я увидел кулиевских бойцов. Замаскировавшись, они что-то собирали в поле.

— Почему не спите? — спросил я.

— Собираем зерно для коней, товарищ генерал-полковник, — ответил один из бойцов. — Мало оставили, гады. Все увезли даже не молотивши: и хлеб, и лен, и коноплю. А у нас тут фуража с собой нету. Коня покормить надо. Поспать всегда успеем.

И боец раскрыл ладонь, на которой лежал овес для его боевого друга...

Мы приехали в часть, которой командовал полковник Михаил Семенович Шишкин. Я давно знал полковника. Он служил со мной еще в Червонном казачьем корпусе.

Человек исключительной силы воли, он не задумался бы расстрелять труса и всегда горячо поддерживал храбреца. Полковник вывел бойцов. Они окружили нас тесным кольцом. Среди молодых загорелых лиц я увидел несколько знакомых пожилых бойцов и командиров. Это были старые кавалеристы Первой Конной. Двадцать два года назад мы вместе дрались с врагами и совершали тысячеверстные походы.

— Есть кто из Шестой кавдивизии? — спросил я.

Из рядов вышло несколько человек.

— А есть из Четвертой дивизии?

Вышло еще несколько человек.

В Первой Конной армии, как вы помните, я командовал Четвертой и Шестой кавдивизиями.

Среди вышедших ко мне командиров я сразу узнал храброго эскадронного Четвертой кавалерийской дивизии Герасимова. Узнал и своего командира взвода Васильева. Герасимов вместе со мной участвовал в самых жестоких боях Первой Конной армии с белогвардейщиной, а Васильев однажды был свидетелем одного забавного случая на станции Сватово.

— Помните подполковника Голодовского? — спросил я Васильева.

— Еще бы не помнить, Ока Иванович!

А вы помните, дорогие читатели, как лихим налетом мы заняли станцию Сватово? И на платформе я увидел прикрепленную к двери записку: «Дежурный по станции подполковник Голодовский». И подумал: «А что, если позвоню от имени подполковника Голодовского на станцию Купянск? (Там стояли богатые эшелоны.) Прикажу-ка я им выслать эти эшелоны сюда, к нам». Соединился с Купянском. Отвечал мне какой-то ротмистр. Я сказал: «С вами говорит подполковник Голодовский. Срочно все эшелоны направляйте через Сватово». — «Слушаю, господин подполковник», — ответил ротмистр и немедленно выслал мне несколько эшелонов. Мы их соответствующим образом приняли.

Взводный Васильев присутствовал тогда при этом моем разговоре с ротмистром. После он участвовал вместе со мной во многих боях. Теперь я встретил Васильева перед боем.

— Вы — старые конноармейцы, — сказал я ему, Герасимову и другим. — Покажите молодым, как нужно драться. Ведь они еще не обстреляны, первый раз идут в бой.

Конноармейцы твердо обещали показать в бою пример молодым.

— Знаете старый боевой лозунг Первой Конной? — спросил я молодых бойцов. — «Конники никогда не сдаются и, даже умирая, бьют врага». Нам, старым конникам, много раз приходилось встречаться с сильным и хорошо вооруженным противником. Пусть Герасимов, Васильев и другие расскажут вам, как мы дрались под Белоглинской, под Великокняжеской, под Касторной, как проходили по степному безлюдью, в тридцатиградусный мороз по четыреста километров. Вокруг нас бушевали бураны, противник вел по нас ожесточенный огонь, степь дрожала от гула орудий. И все же мы, конники, шли вперед и уничтожали врага. Помните: трус никогда не победит и погибнет от первой же вражеской пули. Зато храбрец и жив останется, и возвратится с победой! Вы встречаетесь с сильным врагом. Вам придется действовать против танкового корпуса противника. Но никогда конноармейцы не спрашивали, сколько войск у противника. Они спрашивали: где противник? И, найдя его, разбивали!

Один из молодых командиров вышел вперед.

— Товарищ генерал-полковник! — сказал он. — Указания партии и правительства мы выполним. Драться будем, не считаясь с жизнью, смерти не боясь.

Через несколько дней конники полковника Шишкина встретились с танковой группой немецкого генерала Гудериана.

Враг напирал. Одно из подразделений части полковника Шишкина в густом лесу встретило три танковые роты врага. Не задумываясь, бойцы спешились и взяли наизготовку бутылки с горючим. Как только танки прошли, они забросали их бутылками. Горючее разливалось по броне, и машины охватывало пламенем. Бутылки обычно полагается бросать лежа. Но бойцы, желая уничтожить как можно больше танков, с криком «ура» вскакивали, бежали вслед за танками, кидая в них все новые и новые бутылки. Уцелевшие танки открыли огонь из пулеметов. Майора Дементьева смертельно ранило. Но он собрал остаток сил и бросил в стрелявший танк свою последнюю бутылку. Фашистский танк сгорел вместе с танкистами. Конники, даже умирая, били врага...

Гибель Дементьева видела молоденькая медицинская сестра. Пренебрегая смертью, она подползла к командиру, потащила его на себе до медицинского пункта. У нее у самой одежда была пробита пулями в нескольких местах, и она была ранена в плечо...

Противник подводил все новые и новые танки. Конники Шишкина вели бой с пяти утра до одиннадцати часов ночи. К вечеру противник потерял свыше тысячи солдат, а конники — сто три бойца. Ночью разведка обнаружила автоколонну. Два эскадрона пошли в атаку в конном строю и захватили восемьдесят автомашин, шесть кухонь, три санитарных автомобиля и сожгли восемь танков.

В ту же ночь к полковнику Шишкину подскочил командир взвода Шевченко, воспитанник Первой Конной:

— Товарищ полковник, неподалеку отсюда, в селе, стоят шесть танков...

— Возьмите двадцать человек и уничтожьте танки.

Шевченко забрал с собой двадцать бойцов, бутылки

с горючей жидкостью, пробрался в село, и среди ночной тьмы запылали шесть танков. Все небо осветилось заревом. А Шевченко вернулся обратно, и конники продолжали путь. Под утро к ним присоединились наши танки. Конники радостно приветствовали танкистов. Теперь они стали действовать против врага вместе и не раз взаимно выручали друг друга.

Командир взвода Шевченко ушел в разведку к немцам в тыл. Три дня Шевченко ходил по тылам и собрал очень ценные сведения. Он пролез там, где неопытный разведчик, не закаленный в боях, не служивший в такой армии, как Первая Конная, никогда бы не прошел.

Герасимов с тремя бойцами тоже сходил в опасную разведку. Он выявил множество спрятанных танков врага. Это помогло конникам быстро их уничтожить.

С ветеранов Первой Конной брали пример и молодые командиры и бойцы.

Молодой лейтенант, недавно окончивший училище, получил от полковника Шишкина задание отвезти ночью приказ командиру одного из подразделений. Приказ надо было доставить во что бы то ни стало. Все дороги были противником минированы. Лейтенант вскочил на коня и скрылся в темноте. Не прошло и нескольких минут, как он наскочил на мину. Лошадь взорвалась, лейтенанта сильно ранило. Раненный, он первым делом, проверил, цел ли пакет. Потом перевязал себе раны. С трудом добрался до деревни. Крестьяне дали лейтенанту подводу. Он лег на телегу, накрылся соломой и велел везти себя в село, где стоял штаб подразделения. Временами он терял сознание. Просыпался от тряски; старик крестьянин вез его не по дороге, а стороной, полями, чтобы не наткнуться на немцев. На рассвете лейтенант передал пакет в руки командиру...