— Сдавайся, бросай оружие! — крикнул комбриг.

Басмачи ответили беспорядочной стрельбой.

Неизвестно, чем бы кончился неравный бой. Но у

Фузайли был советник — Пименов, русский казачий офицер. Он увидел командира с двумя ромбами. Командир стрелял из пулемета. Пименов отлично разбирался в знаках различия Красной Армии. Он решил, что в Гарм ворвалась целая дивизия. Среди басмачей началась паника. Бандиты кинулись бежать. На захваченных у басмачей лошадях бойцы стали преследовать банду.

Вскоре на помощь им подоспел кавалерийский отряд. Он окружил остатки басмаческой банды.

Через день военное командование доложило съезду Советов:

— Банда Максума Фузайли уничтожена.

Трудно было поймать другого наемника вражеской разведки, Ибрагим-бека. Бандиты разрушали мосты, высокогорные дороги, отравляли колодцы, бросали в колодцы трупы убитых или красноармейцев. Тысяча пятьсот всадников в красных, желтых, синих и зеленых ватных халатах, с чалмами из белого коленкора на голове кидались в атаку с дикими возгласами и неистовым криком. Их вел Ибрагим-бек, в красном халате, с черно-синей бородой, в черной барашковой папахе. Он предпочитал нападать на небольшие отряды Красной Армии; от стычек с нашими крупными частями Ибрагим-бек уклонялся.

В одном из кишлаков Ибрагим-бек окружил небольшой отряд нашего кавалерийского полка.

Двадцать пять красноармейцев отбивались от трехсот басмачей. Славные бойцы забаррикадировались мешками с мукой и тюками с обмундированием. Держались стойко. Не было ни капли воды, палило солнце. Красноармейцы один за другим роняли винтовки. Басмачи пошли в последнюю атаку. Бойцы встретили их штыками. У последних оставшихся в живых басмачи вырвали винтовки. Вечером басмачи бойцов расстреляли...

Дехкане просили скорее уничтожить ненавистную им банду Ибрагим-бека. Они ловили отставших басмачей и приводили к нам.

Однажды командир группы приказал бойцам двигаться напрямик через хребет Чол и уничтожить банду. Хребет Чол считался непроходимым. Это отвесная каменная стена. Но бойцы перешли через хребет и с помощью дехкан окружили Ибрагим-бека.

Ибрагим-бек был пойман.

При нем были найдены именные часы, подаренные ему иностранными шпионами — его хозяевами.

До 1933 года мы продолжали ликвидировать остатки басмаческих банд. Крупные части Среднеазиатского военного округа окружали, вылавливали их. Басмачей не поддерживало население. О каждом появлении басмаческих шаек на советской территории нас немедленно извещали дехкане.

Басмачи прибегали к хитростям: они выставляли на позиции свои чалмы и папахи. Наши бойцы стреляли по чалмам и папахам, а басмачи в это время занимали позиции в другом месте и стреляли по красноармейцам.

Толстый ватный халат отлично защищал бандитов от шашечного удара. Но, несмотря на это, басмачи боялись шашки больше, чем пули.

Они говорили: «Кто умрет от шашечной раны, в рай не попадет». Я думаю, что удирали они от нас не потому, что боялись не попасть в рай, просто пугались насмерть: ведь шашечный удар, нанесенный умелой рукой, страшен. А рубить шашкой наши молодые кавалеристы научились лихо.

...С басмачами было покончено. Они больше не появлялись на советской земле. Наши пограничники зорко следили за границей. Они патрулировали по безводной пустыне в восьмидесятиградусную жару, а также по высочайшим перевалам. Служба и без войны была трудной. Служить в горах и пустынях может только отличный физкультурник. В пустыне легко заблудиться. Если ты не закален, непривычен к большим переходам, погибнешь. Однажды пять моих кавалеристов заблудились. Кругом были зыбучие пески, поблизости — ни одного колодца. Кони погибли. Бойцы стали терять сознание. Прилегли под чахлыми кустами. Солнце палило нестерпимо, ветер гнал в лицо сухой, горячий, колючий песок. Один из конников решил выручить товарищей. Он пошел пешком через пустыню.

Изнемогая, выбиваясь из сил, он все же добрался до ближайшего поста. Его четыре товарища были спасены.

В 1935 году враги сделали еще одну попытку отрезать Памир, правда совсем другим способом. Об этом я и хочу рассказать.

Однажды вечером мне доложили, что на Памире нежданно-негаданно наступила зима. Снежные обвалы завалили автомобильную дорогу, и все попытки пробиться через Памир оказались тщетными. Транспорт с хлебом, предназначенный для советского города Мургаба, лежащего за Памиром, на самом краю советской земли, был погребен под глубоким снегом в горах. Это значило, что жители Мургаба до весны будут отрезаны от мира. Они обречены на голод.

В тот же день об этом сообщили в Москву.

— Разве можно оставить людей без помощи? — сказали в Москве.

— Перевалы Памира зимой непроходимы.

— Значит, нужно поручить это дело Красной Армии.

На следующий день в Ташкент пришла правительственная телеграмма:

«Ташкент. Среднеазиатский военный округ. Заместителю командующего войсками Городовикову.

Вы назначаетесь чрезвычайным уполномоченным Совета Народных Комиссаров СССР по координированию действий военных и гражданских властей для обеспечения доставки хлеба Памиру и восстановлению связи».

В Памирском дорожном управлении задержали посылку хлеба до наступления зимы. А когда уже начались морозы и выпал снег, они послали в горы семьдесят пять новеньких машин — почти весь памирский транспорт, но все машины застряли на перевале.

Чтобы обеспечить хлебом население Мургаба, нужно было доставить не меньше четырехсот тонн. Я отлично понимал всю ответственность возложенной на меня правительством задачи.

Задача была необычайно трудна.

Памирские горы возвышаются над равниной. Вы едете по дороге и подъезжаете к отвесной стене скал, снега, льда. Автомобиль начинает петлями взбираться на высочайшие горы. Из-под колес сыплются камни, обломки скал, комья снега. Неосторожное движение — и автомобиль слетит в бездонную пропасть. На перевалах лежит даже летом глубокий снег. В долинах, которые находятся на одном уровне с высочайшими вершинами Альп, вечно бушуют метели. Одна из долин так и называется: Долина Смерчей.

Зимой Памир считается совершенно непроходимым. Нужно много перетерпеть, прежде чем доберешься до стремительного спуска к Мургабу.

Даже летом на автомобильной дороге часто бывают обвалы. Тогда автомобильное сообщение прерывается. Путники пробираются через Памир на лошадях и верблюдах по вьючным тропам, висящим над глубокими ущельями. В ущельях бурлят реки. Через холодные быстрые горные потоки переплывают обычно на надутых воздухом кожаных мешках. Путешествие через Памир в Мургаб длится месяц.[6]

Поэтому многие были убеждены в безуспешности предприятия. Даже в штабе экспедиции говорили:

— На чем вы повезете хлеб, на лошадях? Лошади не дойдут. Может быть, на яках? Эти черти, конечно, все вынесут, всюду пройдут, но...

Вы знаете, что такое як? Красноармейцы зовут его «чертом». Чертей я, по правде говоря, никогда живых не видел, но иначе, как чертом, это животное назвать трудно.

…В первый раз я познакомился с яками в Южной Киргизии. Наш отряд поднимался на перевал на высоте четырех километров. Кони наши храпели и задыхались в разреженном горном воздухе. Мы спешились и, ведя коней в поводу, с трудом продвигались дальше. Вдруг красноармейцы стали показывать друг другу на какое-то страшное чудище, появившееся из-за поворота.

— Гляди-ка, черт, черт! — закричали они.

«Черт» шагал очень спокойно. На спине у него сидел всадник. Все туловище животного и короткие крепкие ноги были покрыты густой волнистой черной шерстью, волочившейся по земле. Густая черная грива, спадая с безрогого лба, почти закрывала глаза.

— Ох-хо-хо, кони устали, плохо, большая гора! — закричал киргиз-всадник и подхлестнул своего яка.

Вслед за ним из-за поворота вышел целый караван. Каждый як нес поклажу не меньше десяти пудов. Мои бойцы остановились и долго глядели вслед невиданным чудовищам.