Вышли из оврага на железную дорогу. Видим, идет длинный поезд из Новочеркасска. Поезд мы задержали. В поезде нашли офицерское имущество, домашние вещи, обмундирование. Красноармейцы и командиры приоделись.

В полночь дивизия без шума и без единого выстрела подошла к Нахичевани.

Улицы спали. Вперед пошла разведка.

В одной хате горел огонь. Пели хором песню. Я остановил дивизию и подошел к хате. Навстречу мне вышел офицер. От него пахло вином.

Он кинулся на меня, и я, хотя сам отдал приказ избегать стрельбы и всякого шума, офицера тут же пристрелил.

Вошел я с конниками в хату. Смотрим, набилось там человек тридцать белых казаков. Оказывается, их взводный произведен в офицеры и пьют они магарыч. Они были так удивлены, что сдались нам без сопротивления.

Разъезды вернулись и донесли, что в Нахичевани противника нет. Выслал квартирьеров. Сам еду по улице и выбираю себе дом для ночлега. Смотрю, стоит особнячок. Подхожу к двери, стучу. Долго не открывали. Наконец вышла женщина. Спрашиваю: «Чей дом?» Говорит: «Коннозаводчика Мирошниченко». Когда-то в Сальских степях я служил у Мирошниченко табунщиком и пастухом. Спрашиваю: «Где Антон Харитонович?» Хозяйка отвечает: «Не знаю». Выяснилось, что он с сыном убежал.

В столовой был накрыт по случаю рождественского праздника стол. Ждали гостей — белогвардейцев. Сколько разнообразных закусок, вина! Ужин нам пришелся кстати: мы были страшно голодны.

Около двух часов ночи приехали Буденный и Ворошилов. Мы угостили их рождественским ужином.

Ночью патрули привели четырех белых офицеров.

Спрашиваю:

— Откуда?

— Из станицы Аксайской. Приехали в Ростов погулять, освежиться.

— Разве вы не знали, что город большевики заняли?

— Понятия не имели! В сводке говорится, что фронт в ста километрах от Ростова. Мы и сейчас не верим, что вы взяли город.

Офицеры сильно перетрусили. Как сейчас помню, они попросили воды и пили, как лошади. Видно, жарко стало от неожиданной встречи!

Противник пытался было перейти в контрнаступление, но я отдал приказ окружить Нахичевань. Пролетарская окраина Ростова — Нахичевань стала советской.

А в Ростове, занятом дивизией Тимошенко, патрули бойцов ходили по Таганрогскому проспекту. Они забирали ошеломленных офицеров. Тимошенко лично арестовал множество офицеров — в трамваях, в театрах, в ресторанах. Белогвардейцы опомнились и принялись стрелять из окон домов, кидать в наших конников ручные гранаты. Но все было напрасно.

Ростов был очищен от контрреволюционной нечисти, очищен навсегда.

Взятие нами Нахичевани и Ростова было полной неожиданностью для белогвардейцев. Белогвардейские штабы ничего не знали ни об отходе своей конницы, ни о разгроме пехоты и были удивлены нашим появлением. Помню, даже мальчишки, продававшие газеты, — уж на что дотошный народ! — сначала приняли нас за белых. Вышел я утром из дому, ко мне подбегает газетчик и предлагает утренний выпуск:

— Купите свежую газету! Масса новостей! Красные разбиты под Ростовом! Фронт в ста двадцати километрах!..

Через три дня Ворошилов и Буденный рапортовали:

«Курск, Реввоенсовет Южфронта,

Копия Москва, т. Ленину,

Красной Конной армией 9 января 1920 года в 20 часов взяты города Ростов и Нахичевань. Наша славная кавалерия уничтожила всю живую силу врага, защищавшую осиные гнезда дворянско-буржуазной контрреволюции. Противник настолько был разбит, что наше наступление в городе не было даже замечено врагом, и мы всю ночь с 8 на 9 января ликвидировали разного рода штабы и военные учреждения белых.

Утром 9 января в Ростове, Нахичевани завязался уличный бой, длившийся весь день. 10 января города были совершенно очищены, и враг отогнан на Батайск и Гнилоаксайскую. Только страшные туманы и дожди помешали преследовать врага и дали ему возможность уничтожить небольшие переправы через реку Койсуг у Батайска и через Дон у Аксайской. Переправы через Дон и железнодорожный мост в Ростове целы.

В Ростове Реввоенсоветом Конной образован ревком и назначены начгарнизона и комендант. В городе масса разных интендантских и иных складов, переполненных всяческим имуществом. Все берется на учет и охраняется.

Сегодня, 11 января, был смотр двум кавдивизиям, где присутствовало много рабочих Ростова и Нахичевани во главе с полной организацией коммунистов. Провозглашены приветствия Красной Армии, Советской Республике и вождям коммунистической революции.

Реввоенсовет Конной от имени Конармии поздравляет вас со славной победой и от всей души провозглашает громовое ура за наших вождей.

Да здравствует великая Красная Армия!

Да здравствует окончательная победа коммунизма!

Да здравствует мировая Советская власть!

Командарм Первой Конной Буденный.

Член Реввоенсовета Ворошилов».

Стоял двадцатиградусный мороз. Ночевать в степи — значило замерзнуть. Мы ночевали в Торговой. Вдруг со всех сторон началась беспорядочная стрельба. Оказывается, генерал Павлов захотел тоже ночевать в теплых хатах.

С треском и шумом понеслись по станице повозки.

— Белые окружили! — закричали перепуганные обозники, нахлестывая коней. Они мчались во весь опор, сея панику и смятение.

Действительно, со всех сторон в Торговую ворвались белогвардейцы.

Рвались снаряды на улицах, во дворах, в хатах; разгорелся огневой, штыковой и кулачный бой. Трехдюймовками бил белый бронепоезд.

Белые, ворвавшись в станицу, сразу же бросились по квартирам — отогреваться. Номера наших полков совпадали с номерами полков противника. Это было причиной ряда курьезов.

— Ты какого полка? — спрашивал буденовец неожиданно ввалившегося «гостя».

— Девятнадцатого! — отвечал «гость».

— Чего же втесался в чужую дивизию? — спрашивал «хозяин».

Рассмотрев погоны, он сразу хватался за винтовку. Пулей, шашкой, а то и просто кулаками отстаивал он свое право и на квартиру и на жизнь.

Наконец после ожесточенных уличных боев мы окончательно вышибли белых из Торговой — на мороз, в безлюдную степь.

Окоченев от холода, белогвардейцы зажгли скирды соломы, разбросанные в степи. Пламя костров поднималось к черному зимнему небу.

Генералу Павлову переночевать в Торговой так и не удалось.

В другой раз нам опять пришлось столкнуться с белыми на ночлеге. Мы преследовали врага. В селе Богородском я решил остановить дивизию на ночлег.

Преспокойно начали орудовать мои квартирьеры, размещая бойцов по квартирам. В это время белые также решили разместиться в Богородском. Наши части они приняли за свои, никак не ожидая быстрого появления красной кавалерии. Наши патрули, не разобравшись, в чем дело, стали скандалить и заявлять белякам, что квартиры все заняты. Белогвардейцы не уступали и попросили отвести их к старшему начальнику. Красноармейцы привели их ко мне на квартиру. Вполне уверенные, что я командир белой дивизии, беляки обратились ко мне:

— Ваше превосходительство! Где нам прикажете занять квартиры?

Я после долгих бессонных ночей никак не мог проснуться и, не сообразив, что это белые, сказал:

— Квартирами ведает начальник штаба.

— Ваше превосходительство! — обратились беляки к начальнику штаба дивизии.

Тот сразу сообразил, в чем дело:

— А, вам квартиры? Сию минуточку!

Он выскочил во двор и поднял тревогу. Квартирьеров захватили, а насевшего внезапно противника быстро разбили.

Накануне второй годовщины Рабоче-крестьянской. Красной Армии Четвертая кавалерийская дивизия выступила в поход.

Утро выдалось пасмурное. Мелкая изморось густой пеленой закрывала горизонт. Зябко отряхивались кони. Ко мне подскакал боец с донесением. На клочке бумаги, видно наспех, было написано:

«Крупные силы конного противника занимают поселок Новокорсунский».

Надо было быстро подготовить дивизию для встречи с врагом. Белые наперерез нам ринулись в атаку. Но мы успели вовремя развернуться. Сокрушительным ударом с флангов мы разгромили четыре полка «непобедимых» мамонтовцев.