— Я от тебя не отстану, — сказал он.

Я обрадовался:

— Значит, бежим вместе?

Кулишев кивнул головой и спросил:

— Может, еще сказать кому?

— Скажи братьям Адучиновым.

Братья Адучиновы были наши одностаничники, бедняки.

— Ладно, — согласился Кулишев.

План побега был прост. Кулишев, как дежурный по караулу, выводит лошадей, будто для проверки постов. Он берет с собой братьев Адучиновых, сменяет часового своим парнем, и с наступлением темноты мы бежим.

План побега был выполнен без сучка и задоринки.

Выехав за околицу, мы облегченно вздохнули, пришпорили лошадей и галопом понеслись на север.

Ночь в степи темна, как грива вороного скакуна.

Проскакав километра два, мы услышали все нарастающий топот погони. Резко свернув на юг, укрылись в балке, решив биться до последнего патрона.

Погоня проскакала стороной.

Блуждая по степи, объезжая хутора, усталые и разбитые бессонницей и волнениями, мы наткнулись на овчарню. Лай собак разбудил пастуха. Стали расспрашивать, как выйти на казенный мост. Пастух показал дорогу.

Вот и мост через Маныч. Перед мостом остановились в нерешительности. А что, если мост охраняют белые?

Уговорились, если окликнут, сразу открыть стрельбу и затем с криком «ура» стремительно прорваться.

Крякая, из-под моста вылетела утка. Где-то недалеко ей ответил селезень.

На мосту никого не было. Копыта коней дробно застучали по настилу.

В ту же ночь триста станичников Платовской ожидали смерти: белогвардейцы решили их расстрелять на рассвете.

Семен Михайлович Буденный совершил исключительно смелый налет на Платовскую. Взяв с собой семь товарищей-одностаничников, он на рассвете ворвался в станицу.

Храбрецы освободили арестованных и вооружили их винтовками, отобранными у конвоя. В станице завязался горячий бой. Белогвардейцев выбили из Платовской. Трофеями налета оказались белогвардейская батарея, винтовки, несколько пулеметов и множество патронов. В отряд немедленно вступили десятки станичников. Бежавшие от белогвардейцев станичники возвращались обратно.

В течение нескольких дней из станиц, с хуторов приходили казачьи партизанские отряды и вливались в буденовский отряд. Когда мы, убежав из плена, добрались до Буденного, он уже собирался увести свой отряд на станцию Гашун.

Станция Гашун была местом сбора всех партизанских отрядов Сальского округа.

Собрать конные партизанские отряды и объединить их в полки — такое решение приняло командование Десятой армии.

В Гашун прибыл Климент Ефремович Ворошилов.

Как услышали бабы, что партизаны уходят из Платовской, заголосили, запричитали:

— Без мужиков не останемся!

— На издевку белякам оставаться, что ли?

— От мужиков не отстанем.

Бабы и ребятишки окружили нас плотным кольцом.

Буденный подумал и решил ребятишек и женщин не оставлять. Не пропадать же им, если вернутся белогвардейцы!

Когда день стал клониться к вечеру, из Платовской потянулся отряд с обозом. Ехали с семьями, с ребятишками. Скрипели колеса. Степь наполнилась говором.

На ночлег располагались табором. Кругом расставляли посты и дозоры. У каждой телеги разжигали костер. Хозяйки домовничали, готовили ужин, как будто и не воевали мы, а так, всей станицей в ночное собрались.

Станция Гашун превратилась в огромное становище. Здесь собралось больше трех тысяч кавалеристов, тысяч десять пехоты, несколько батарей. Куда ни глянь, везде любопытные картины. Вот группа ребятишек играет на зарядных ящиках. На повозке, рядом с приготовленным к бою пулеметом, мать кормит грудью ребенка. А командиры партизанских отрядов собрались на совещание, созванное командующим Десятой армией товарищем Ворошиловым.

Мы впервые увидели Ворошилова. Говорил он просто, понятно. Из одиннадцати партизанских отрядов-сотен надо создать полк. Это очень поднимет боеспособность отрядов.

Некоторые командиры отрядов ворчали. Их пугал переход от «вольной» партизанщины к железной дисциплине и четкой организованности регулярной армии.

Климент Ефремович терпеливо разъяснял командирам вред партизанщины.

Говорил он так убедительно, что партизаны постепенно угомонились, согласившись объединиться.

Я был назначен командиром эскадрона.

Не теряя времени, сразу же приступили к учебе. Многие бойцы хорошо управляли конем, но не умели действовать шашкой, в сабельном бою они робели.

Мои ученики с большим старанием обучались сабельному искусству. Каждый старался поскорее перенять, как обрушить сильный удар на противника, как выбить у него неуловимым движением клинка оружие. Но не пробовали еще конники шашку в бою, не было у них поэтому веры в холодное оружие.

Вскоре моим ученикам пришлось держать боевой экзамен.

Это было в начале августа 1918 года.

Однажды на золотистом коне прискакал всадник. Склонившись к шее коня, он еле держался в седле.

Всадник оказался матросом Хохулиным. Он прорвался через кольцо белогвардейцев, его преследовал белогвардейский разъезд. Хохулин прискакал к нам за помощью.

Мы отвели гонца к Ворошилову и Буденному. Они выслушали матроса.

Вот что он рассказал.

Село Мартыновка уже тридцать пять дней окружено белогвардейцами со всех сторон. Село расположено на реке Сал, в шестидесяти километрах от железной дороги, в ста километрах от станции Гашун. В Мартыновке стоят три тысячи красных пехотинцев и триста конников. У них есть орудия, но нет снарядов, есть винтовки, но иссякли патроны. Патроны у них самодельные.

Белогвардейцы обстреливают осажденных из пяти орудий. В селе нечего есть. Осажденные вырыли несколько рядов окопов в человеческий рост и отчаянно обороняются. Женщины и ребятишки помогают братьям и отцам. Белым, несмотря на бешеные атаки, до сих пор не удалось прорвать оборону. Но сейчас положение безвыходное. Обороняться больше нечем. Появились паникеры, которые поговаривают о сдаче белогвардейцам.

Ворошилов приказал кавалерийскому полку Буденного немедленно выступить на помощь мартыновцам.

Ночью двинулись в путь. На рассвете мы встретились с противником и вступили в бой. Вот здесь и держали боевой экзамен мои ученики.

Я стоял на пригорке и наблюдал за ходом боя. Вижу, по лощине передвигаются белогвардейские сотни. Навстречу им пошел мой эскадрон. Вместе с пятеркой старых рубак я остался в резерве. Ой, и не любили же партизаны сидеть в резерве! Как же это без дела сидеть, когда другие бьются?

Лавиной выскочила белая сотня. Низко пригнувшись к коню, ведет ее офицер. Глянул я на своих партизан и ужаснулся. Идут вразброс. Если ударят белогвардейцы по эскадрону, разом сомнут, изрубят.

Я подал команду:

— За мной, в атаку!

И, приподняв поводья, на полном карьере ринулась моя пятерка. Я наметил себе целью головного офицера. Взмахнул клинком — и офицер, качнувшись, упал на землю. Неожиданный удар с фланга внес смятение в ряды белогвардейцев. Партизаны осмелели и перешли в атаку. Бойцы отлично выдержали экзамен. После этого боя вера в холодное оружие укрепилась.

Противник упорно и ожесточенно оборонялся. Под вечер мы перешли в атаку по всему фронту. Семен Михайлович скакал впереди эскадронов.

В тыл к белым геройски проскочила пулеметная тачанка. Пулеметчики стали поливать беляков из пулемета. Это решило исход боя — белые в панике повернули лошадей и стали удирать. Мы гнались за ними не отставая. Пятнадцать километров продолжалась бешеная скачка. Великолепные быстроходные донские кони после дневного марша и боя все время шли полевым галопом. Многих белогвардейцев мы уничтожили в этом бою.

Сумерки застали нас в семи километрах от Мартыновки. К ночи мы вступили в село.