Хари стоял у статуи Сарасвати — богини просвещения и внутренне помолился ей, прося богиню помочь ему поступить в Индусский университет в Варанаси.

Гоа — райский уголок индийской земли с крутыми скалами и пляжами, санаториями, отелями, домами отдыха…

На двух пляжах здесь обосновались западногерманские нудисты. Хари был удивлен, увидев скопление людей, одетых, как члены индийской секты дигамбары-джайны, «в пространство», между распростертыми телами которых свободно расхаживали гоанцы, уже привыкшие к голым, без «фиговых листков» на срамах, нудистам, продавая им «Кэмпа-Колу» и фрукты. В лицах этих продавцов нередко угадывались черты потомков Афонсу д’Албукерки, который несколько веков назад, приближаясь к Малабарскому побережью с командой матросов, вдыхал пьянящие ароматы флоры Великого Бхарата, принесенный ветром, дувшим с материка. Ноздри завоевателей хищно раздувались, а сердца хмелели. Ветер странствий кружил головы, надувая паруса…

Оставляя за собой горы трупов местного населения — маратхов, португальцы врывались в джунгли, пробираясь сквозь заросли лиан и орхидей, опасаясь засад, змей и хищников. Обдирая чулки и кожу о колючки кактусов и диких роз, они попадали в капканы плетей диких огурцов и помидоров; пригибались под градом сыпавшихся на них кокосовых орехов, бананов, манго, которыми их забрасывали обезьяны-гульманы, или хануманы, обитавшие в джунглях в несметном количестве.

Незваные пришельцы захватили «приют спокойствия, трудов и вдохновенья» — великолепную деревеньку, состоявшую из нескольких десятков бамбуковых хижин — Мумбаи, названную маратхами в честь своей богини Мумба-Деви. Мумбаи находилась в подлинном раю пальмового леса. На месте этой деревни стал разрастаться город, превратившийся ныне в супер-город Бомбей, возвышающийся на фоне голубого неба и лазури Аравийского моря…

Хари расстегнул пуговицу рубашки. Легкий ветерок освежил грудь. На вид ему было не более двадцати лет. Он был крепок, статен, широк в плечах, среднего роста. Небольшая густая и курчавая бородка, черная, как смоль, и такие же волосы обрамляли его волевое и скуластое лицо… Хари приехал в гости к другу своего отца, господину Вишнанатху Лаванде — адвокату суда Союзной территории Гоа. Лаванде отдал свою молодость за освобождение Родины от колонизаторов. Когда-то вместе с отцом Хари, Рамесом Шривоставом, он учился в Индусском университете… Отец Хари университет не закончил: он был призван в элитные правительственные войска и служил в Дели.

Молодой человек вошел в кабинет к господину Вишнанатху. Тот сидел за маленьким письменным столом, обложенный всевозможными папками, сухощавый, немного медлительный, виновато улыбающийся. На нем был серый ширвани с накладными карманами. Хари, сложив лодочкой ладони у подбородка, традиционно поклонился. Лаванде встал. Хари был взволнован: еще бы, перед ним была легендарная личность!

— Получил твою телеграмму! — воскликнул адвокат. — Не все так плохо. Ты молод, красив, — Лаванде окинул парня острым взглядом, — вылитый отец! Воин! Пенджабец! Сикх! — и по его лицу медленно расплылась улыбка, а глаза оживились. — Рад, рад! Садись! — хозяин указал сыну своего друга на стул.

— Я хотел бы, господин Вишнанатх, продолжить учебу в университете… — начал Хари, усевшись на жесткий стул.

— Желание похвальное, — потер руки Лаванде, — однако, молодой человек, надо все хорошенько взвесить… Почему бы тебе не быть поближе к отцу? Ведь он в отставке. У тебя, как мне известно, еще два брата?

— Да. Младшему, Раджешу, семь. Старшему, Говинду, — девять.

— Замечательно! Кстати, Рамес говорил мне, что старшего назвал в честь последнего гуру Сикхов Говинда Раи Сингха! Это прекрасно! — Лаванде посмотрел в окно. Его взор заполнил голубой простор океана. Он внимательно посмотрел на Хари: молодой человек ему понравился. Затем негромко сказал: — Тебе, Хари, надо подумать. Важно выиграть время. Тебе бы следовало… вот как бы я поступил на твоем месте: поехал бы домой, подготовился к экзаменам и сдал бы их экстерном. И через полгода ты — бакалавр. Здесь же тебе придется погубить еще два года, грызя гранит наук. Бомбей ближе к твоему дому, чем Варанаси. Да, и подумай об экономике! — Вишнанатх лукаво улыбнулся. — Там ты и работу найдешь себе без труда. Послушай меня, Хари! А университет не уйдет от тебя, — адвокат дружески похлопал парня по плечу.

Хари опустил голову. Он раздумывал. Ему было стыдно возвращаться домой, где придется сознаться отцу в том, что его отчислили. Зная нрав отца, Хари поежился и встал.

— Спасибо, господин Вишнанатх, за умный и резонный совет. Я подумаю.

— Вот и хорошо! Ты человек, я вижу, способный, волевой. Колледжа тебе будет достаточно, чтобы стать хорошим юристом. Надо любить свое дело и свой народ, остальное приложится, молодой человек. Я завидую тебе! У тебя все впереди… Дерзай же, Хари! — Лаванде встал и пожал ему руку. — Поживи пока у меня, я тебя не тороплю. А ты сообщил отцу, где находишься? — вдруг спохватился он.

— Конечно.

— Вот и отлично, — успокоился хозяин.

Хари откланялся и покинул офис адвоката и известного человека. Выйдя на улицу, он сел на автобус и отправился в аэропорт. На душе у него стало необыкновенно легко, словно у путника, томимого жаждой, который наконец-то испил родниковой воды.

Он купил билет на самолет до порта Даман, расположенного севернее Бомбея, в трех километрах от которого находился его родной городишко, районный полугород, полудеревня, милый и добрый.

«Хороший друг у моего отца!» — думал он, широко шагая по тесным улицам города.

Хари гордился отцом, собой и был рад, что скоро увидит его и своих младших братьев, которых любил безумно, воспитывал их и рассказывал им об истории Индии, читал сказки, эпос, учил петь народные песни и всему тому, что знал сам или же читал.

На склонах Западных Гат под жарким солнцем млели вечнозеленые леса. Сандаловые деревья высотой до пятидесяти метров, увитые орхидеями и лианами, распространяли свежесть и спасительную тень. Хари вернулся в Панджим. Когда он вошел в дом Лаванде, слуга протянул ему телеграмму, край которой был загнут таким образом, что закрывал текст. Сердце молодого человека екнуло. Он быстро отвернул край телеграфного бланка… Руки его задрожали: умер отец! Кровь ударила в голову, в глазах поплыли круги. Хари глубоко вдохнул воздух и прислонился к стене. Слуга принес ему кофе.

«Бедный отец! Надо успеть! Мои братья теперь сироты! Скорее, скорее домой!» — думал Хари, схватившись за голову, которую сдавило, словно железным обручем.

Он торопливо написал записку господину Вишнанатху и отправился обратно в аэропорт.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Управление семьей требует не меньше сил и умения, чем управление государством, — эту истину Хари полностью почувствовал на своем собственном опыте. Все чаще ему в голову приходила мысль о женитьбе. Необходимо было ввести в дом женщину, хранительницу очага, хозяйку и домашнее солнце. Он перебрал в уме всех знакомых девушек, но не смог остановиться ни на одной из них. Найти женщину, которую бы он любил и которая смогла бы заменить его братьям, Говинду и Раджешу, мать, было не так-то легко! Прошло более двух месяцев с тех пор, как их отец, Рамес Шривостав, ушел в мир иной. И потому, как никогда раньше, Хари чувствовал, что в доме должна быть женщина, которая хранила бы его братьев, как веки хранят зеницу ока. После смерти отца его любовь к братьям еще более усилилась. Он уделял им все свое свободное время. Кормил их, учил, проверял уроки, укладывал спать… Он изо всех сил старался, чтобы дети не слишком сильно чувствовали нехватку материнской ласки и надежной крепкой руки отца. Хари стал для братьев и матерью и отцом. Словно опытный лоцман, умело лавируя между рифами повседневной жизни, он вел суденышко своей семьи уверенно и радостно. Оптимистичный и жизнерадостный по натуре, Хари умудрялся готовиться к экзаменам по вечерам и ранним утром, стряпал и через день работал в нотариальной конторе, зарабатывая столько, что хватало на еду, одежду и учебу братьев.