— Очевидно, это время уже прошло, — усмехнувшись, язвительно заметил Чанхури, достал из кармана сигареты и прикурил.

Разрешения у хозяйки он не спросил — и это неприятно кольнуло хозяина дома, который в последнее время и без того достаточно часто замечал, как быстро господин президент вошел в роль его патрона, не обременяющего себя никакими условностями.

— Откуда у вас сведения об отъезде Нарендера? — холодно поинтересовался Джави. — От Ратхи?

Чанхури утвердительно кивнул головой.

— Что именно она знает? — бросилась к гостю Сита. — Может, он сказал ей, куда направляется?

Чанхури пожал плечами.

— Полагаю, что нет. Она, похоже, знает только то, что он не намерен возвращаться в ваш дом, во всяком случае, ей он сказал, что уезжает навсегда.

— Навсегда? — Джави и Сита переглянулись. — Но что это должно означать?

— Я бы советовал вам посмотреть в его комнате — возможно, он оставил вам какое-нибудь послание — романтики очень любят эпистолярный жанр, предпочитая его необходимости говорить правду в глаза, — тон Чанхури был откровенно презрительным, но сейчас Джави не мог себе позволить на это отвлекаться.

Нарендер пропал, и если он действительно куда-то уехал, надо было принимать срочные меры. Отец направился в комнату сына, надеясь что-нибудь отыскать там. Сита побежала вслед за мужем.

Убедившись, что они ушли, Чанхури придвинул к себе телефонный аппарат и набрал домашний номер.

— Это ты? Надеюсь, со слезами покончено? — спросил он, услышав в трубке голос дочери. — Не волнуйся, скоро твой любимый Нарендер будет дома. Да, он вернется и женится на тебе, иначе я уничтожу всю эту семью, пущу их по миру! Никому еще не удавалось безнаказанно оскорблять меня, а если дело касается моей единственной дочери — тут всякий поплатится очень жестоко. Ты поняла?

Не слушая ее криков о том, что она совсем не желает, чтобы Нарендера силой возвращали домой, Чанхури положил трубку и достал еще одну сигарету. Ну и денек! Если он в ближайшие полчаса не окажется в своей постели, он просто рухнет на пол. И так голова кругом идет от дел, а тут еще эти Сахаи. Пусть сами ищут свое чадо, он предупредил их и может идти спать. Прощаться вовсе не обязательно — не на приеме, а если они что-нибудь обнаружат, то, несомненно, сами позвонят.

Он бросил незажженную сигарету на стол и вышел, так и не заметив того, что сверху на него огромными испуганными глазами смотрит Сита, случайно замешкавшаяся и слышавшая, что грозит всей ее семье, если они не сделают так, как хочет господин Чанхури.

«Я уничтожу эту семью! Пущу их по миру!» — звучало у нее в ушах.

За что? Что они сделали Бхагавату Чанхури? Ей казалось раньше, что Джави и Чанхури друзья. У них какие-то общие дела. Она не раз слышала, как президент благодарил мужа за какую-то важную услугу, оказанную им во время выборов. Ратха и Нарендер должны были пожениться. И что теперь?

Сита сразу поняла, что ее сын не в восторге от идеи жениться на Ратхе. «У него кто-то есть», — почувствовала она безошибочным материнским инстинктом, как только увидела реакцию сына на известие о грядущей помолвке в тот злосчастный вечер, когда у Деви случился инфаркт. Однако в последующие месяцы Нарендер вел себя так, словно в его жизни существовало только одно — смерть бабушки. Он никому не звонил, никуда не рвался, не писал и не получал писем. Сита успокоилась немного, надеясь, что все образуется и через какое-то время он спокойно женится на Ратхе, раз уж этого хотела его обожаемая бабушка. А если они передумают жениться — ничего страшного, ведь помолвки не было. Чести Ратхи ничего не угрожает. Правда, тут все-таки не все обстояло благополучно — многие знали, что намерения сочетать их с Нарендером браком были, а значит, какое-то пятно все-таки ляжет на имя несостоявшейся невесты. Но ведь ничего серьезного не произошло, а значит при красоте Ратхи и состоянии ее отца она без труда найдет себе какого угодно мужа! Так за что же держать зло на Нарендера, а тем более на всю его семью? И даже если есть обида, почему надо стремиться уничтожить, раздавить всех, кто осмелился поступить не так, как хочет всемогущий господин президент?

«Может, лучше Нарендеру и не жениться на Ратхе, — думала Сита, уставившись взглядом на дверь, которая только что захлопнулась за Чанхури. — Сама она славная и приятная девочка, но отец… Тяжело быть в родстве с человеком, который хочет тебя раздавить… А главное, думает, что это вполне ему под силу. Почему? Как он собирается пустить нас по миру или уничтожить?»

Это действительно было не так просто понять. У Сахаи есть деньги, фабрики, земля. Есть прочные связи, в том числе и родственные, в среде политиков и крупных бизнесменов. Неужели все это может исчезнуть по мановению руки господина Чанхури?

Но президент не из тех, кто бросает слова на ветер. Если он пообещал страшную расправу родным Нарендера за его нежелание жениться на Ратхе, он знает, как этого добиться и сделать их несчастными. И уязвимое место Сахаи, очевидно, именно дела с самим президентом: то ли услуга, оказанная ему во время предвыборной кампании, то ли загадочный конец старой фабрики, который якобы приблизили экстремисты из Общества защиты Ганга. Джави не из тех, кто делает свой бизнес в белых перчатках — Сита имела не один случай в этом убедиться. Возможно, недалек тот день, когда им всем придется за это поплатиться. И приблизят его два человека — Бхагават Чанхури, не прощающий непочтительного отношения к его дочери, и ее сын Нарендер, который бежал неизвестно куда из родного дома — прочь от денег, фабрик, состояния Сахаи, оскорбленного самолюбия Чанхури и нежеланной невесты — Ратхи.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Джави обошел комнату Нарендера и, не найдя ничего, что бы привлекло его внимание, стал в бешенстве вываливать из платяного шкафа вещи сына. На пол полетели одежда, ботинки, белье. Сахаи пнул образовавшуюся кучу ногой и хотел было уже закончить со шкафом, когда из-под стопки белья показался уголок фотографической карточки. Это сразу же привлекло внимание Джави, и он, отшвырнув белье, обнаружил целую стопку фотографий.

Студенты у автобуса, горы, ручей между скалами… Он быстро перебирал карточки, пока одна из них не заинтересовала его. На ней весело смеялась ослепительной красоты девушка со странными глазами. «Синие они, что ли? — с удивлением подумал Джави. — А по лицу индианка…» Однако в руках девушка держала предмет, который заинтриговал Сахаи даже больше, чем ее необыкновенные глаза.

— Сита! — оглянулся он. — Сита, где же ты?

Жена вошла в комнату, и Джави поразился бледности ее расстроенного лица. «Этот мальчишка уже свел в могилу бабушку, — со злостью подумал он. — Как бы теперь он не добрался и до матери!»

— Посмотри-ка на это, — сказал Джави, протягивая жене фотографию. — Кувшин легко узнать, не правда ли?

— Да, это тот самый сосуд, который Деви давала Нарендеру для воды из истоков Ганга, — согласилась Сита, внимательно разглядывая снимок.

Джави ждал, что она скажет про девушку, но Сита молчала, хотя в сердце ее сразу проснулось подозрение, что именно ради этих прекрасных глаз и бежал из дому ее сын. Девушка стоила того — было бы просто несправедливо не признать это. Но кто она? Сита никогда не видела ее среди студентов, да и наряд ее больше походил на традиционный костюм горянок, чем на то, в чем разгуливают юродские девушки.

— Ты думаешь, это не случайная девчонка? — прямо спросил ее муж. — Может, он к ней помчался?

Сита молча пожала плечами. Ей вдруг стало страшно: конечно, нет ничего хорошею в том, что Нарендер тайком уехал от них, но будет ли лучше, если отец найдет его и вернет силой?

Джави взял у нее из рук карточку и еще раз пристально вгляделся в девушку.

— По виду жительница Гималаев, — задумчиво сказал он. — Надо бы это проверить. Ты знаешь номера телефонов тех парней, которые ездили в Ганготы вместе с ним?

«Надо было лучше прятать эти снимки, мой мальчик, — печально подумала Сита, понимая, что теперь очень скоро Джави доберется до Нарендера, и для него все начнется сначала — затворничество, ссоры с отцом, уговоры, а то и прямое приказание жениться на Ратхе».