— Почему вы пошли тогда к нему?

— Что? — переспросил Раджа, очнувшись от своих тяжелых мыслей.

— Я повторяю свой вопрос: господин Раджа, почему вы пошли рано утром двадцатого января к брату, ныне подсудимому?

— Потому что я давно не видел его.

Публика зашумела. Никто не ожидал такого вопроса, даже судья…

— Господин Раджа, вы могли бы говорить немного погромче? — попросил прокурор.

— Я говорю, — свидетель закашлялся, — что давно не видел брата, — с раздражением повторил он, с ненавистью посмотрев на прокурора.

Мери это очень понравилось, и она подбодрила его:

— Держись, Раджа!

Секретарь не прореагировал на ее реплику, но таксисты, сидевшие позади нее, узнали девушку и тихо поприветствовали ее.

— Неужели именно двадцатого рано утром нужно было бежать к нему, когда он, наверное, спал? — ехидно заметил обвинитель.

— Я думал…

— Что «я думал»?

— При чем здесь «спал»? — отрезал Раджа. — Я вам сказал, что давно не видел брата, и мне захотелось проведать.

— Вы ссорились с тестем?

— Никогда в жизни.

— Но он выгнал вас?

— Откуда вы это взяли? Вы как будто во сне. Проснитесь, и вы увидите, что мой брат невиновен! Это ясно без всякого суда. Он никогда в жизни никого не обижал. Говинд — честный человек. Он гораздо беднее вас, но совесть его чиста, и он всегда боролся со злом. Но кое-кому это не понравилось, и вот эти бессовестные, продажные люди, которые потеряли все человеческое, расставили свои дьявольские сети, в которые попался мой невинный брат! Господин прокурор, посмотрите на этот фарс профессиональнее и глубже, а не списывайте убийство на невинного человека.

— Свидетель, прошу успокоиться и конкретно отвечать на поставленные вопросы, — вмешался судья, которому очень понравился этот парнишка, внесший в дело смуту…

Говинд повеселел. Он уже простил брата и был благодарен ему за эти честные слова.

Мери тихо плакала, время от времени, промокая глаза.

— Не плачь, сестра! Бог милостив, еще, может быть, все обойдется! — успокаивала ее Фарида.

Рамасан был ни жив, ни мертв. Он опасался, что Раджа «расколется» и продаст всю компанию. Его успокаивало лишь то, что накладные подписывал Раджа, хотя это тоже палка о двух концах…

«Да… ну и заварил Бонси кашу… убил своего брата, и теперь я — соучастник», — лихорадочно думал Рамасан, невольно оглядываясь по сторонам, как бы боясь, что его мысли могут быть услышаны.

Прокурор быстро понял, что Раджа может все испортить, и решил как можно скорее довести дело до логического конца.

— Ваша честь, Раджа пошел к старшему брату, потому что знал, что ему больше некуда идти. Ведь он покинул свой бедный дом для того, чтобы переселиться в богатый, а когда его оттуда выгнали, он понял…

— Это ложь, ваша честь, — оборвал его свидетель, — меня никто не выгонял!

Говоря неправду, Раджа сознавал, что их разговор с тестем мог быть подслушан. Но свидетелей явных не было, и потому он решил не отступать от своей версии, так как в данной ситуации спасти Говинда могло только это.

— Свидетель, не мешайте слушанию дела, — попросил судья и кивнул прокурору: — Прошу вас, продолжайте.

— Он понял, что все кончено, что это полный крах, поэтому пошел домой к брату и натравил на господина Варму своего старшего брата, который известен среди таксистов Бомбея своим вспыльчивым характером и, чуть что, пускает в ход кулаки. В данном случае, это был нож.

Упомянув в своей речи таксистов Бомбея, прокурор допустил роковую ошибку. В зале поднялся страшный шум. Рамдас и его приятели соскочили со своих мест и, громко крича и размахивая руками, приблизились к государственному обвинителю.

— Как вы смеете оскорблять нашего друга, Чхоту, а вместе с ним и всех нас? — заявил Рамдас. Его борода качнулась, как хоругвь. — Чхоту, как вы изволили выразиться, пускает в ход кулаки. Да, пускает, когда надо наказать негодяя или контрабандиста. Он бы и вас не пожалел, будь он сейчас без охраны.

— Вы лжец! — кричали таксисты. — Вон из зала!

Полицейские поняли, что дело может дойти до драки, и срочно вмешались в события.

Секретарь вопил что есть мочи, однако судья не реагировал, ему было важно знать разные мнения, а не только те, которые старательно подсовывал суду прокурор и теперь негодовал, бросая на Хари вопросительные взгляды.

— Ваша честь! — наконец возопил обвинитель.

— К порядку! — поддержал его секретарь.

— Продолжайте, я слушаю! — кивнул судья.

— Я хочу сказать, ваша честь, что подсудимый напал на беззащитного господина Варма, который хотел спокойно поговорить с ним, и убил его.

— Нет! — запротестовал Раджа. — Нет! Это гнусная ложь! Ваша честь! — обратился он к судье. — Все это гнусная ложь от начала до конца! Спросите, почему решетка была опущена, а мой брат пойман в западню? Кто был в доме, кроме тестя, когда Говинд пришел туда, и кто знал об этой кнопке?

Новая подробность в деле окончательно смутила государственного обвинителя и улучшила настроение судьи.

«Молодец, парнишка. Как защищает брата», — подумал Хари.

— Ваша честь, — сказал прокурор, чувствуя, что разбирательство затягивается, а это грозило плохими последствиями. — Господин Рамасан сообщил нам, как это все случилось… Этот человек, — он указал на Говинда, который смотрел на него исподлобья, — убийца. Убийца! И я требую смертной казни!

— Он лжет! — закричал подсудимый. — Он лжет, господин судья! Какое он имеет право по свидетельству одного негодяя выносить вердикт?! Он подлец!

— К порядку! — раздалось в зале.

Полиция потихоньку просачивалась в зал, где страсти накалялись. Теперь было достаточно одного неосторожно сказанного слова, и могла произойти свалка, в которой будут жертвы.

Рамасан беспокойно ерзал на стуле. На него со всех сторон были устремлены взгляды, полные ненависти.

— Этого негодяя, при случае, я с удовольствием перееду! — прошипел Рамдас на ухо своему коллеге. Ему очень хотелось выхватить свой кирпан и как следует проучить Рамасана и прокурора. Друзья с трудом успокаивали воинственного сикха.

— Но это еще не все! — кричал прокурор сквозь шум в зале. — Еще не все!

Хари сразу понял, что показания шиты белыми нитками, однако обстоятельства дела более или менее правдоподобны. Он чувствовал профессиональным чутьем, что убийца где-то здесь, в зале и, вероятно, ухмыляется, видя, как страдают невинные.

«Я выполню свой долг судьи и адвоката. Разберусь во всех тонкостях, выужу правду и выведу ее на свет божий… А прокурор, мне кажется, подкуплен и, действительно, подлец. Народ почувствовал это. А Рамасан, каков проходимец? Его, видно, хорошенько потренировали, — размышлял судья, предоставив публике выплеснуть эмоции. — Дело состряпано на редкость фальшиво и грубо. И я раскручу его, для этого у меня достаточно и опыта, и знаний».

Эмоции в зале постепенно стихли, и прокурор вновь подал голос:

— Ваша честь! Можно мне задать вопрос обвиняемому?

— Да, — вздохнул Хари, — пожалуйста.

— Твое имя? — грубо спросил обвинитель у Говинда, воистину «прокурорским» тоном.

Обвиняемый вздрогнул: это было то, чего он боялся. Но все еще надеясь, что удастся скрыть свое настоящее имя хотя бы на время, пока не прояснятся все обстоятельства и он будет оправдан, Говинд сказал негромко: — Чхоту.

— Я спрашиваю о твоем настоящем имени! — не унимался прокурор.

В зале воцарилась тишина.

— Это и есть мое имя, — спокойно ответил обвиняемый.

— Он лжет! Этот человек совсем изолгался! — умело манипулировал обвинитель, готовясь к последнему удару.

— У меня есть официальная справка из колледжа и из отделения полиции есть справка. Там говорится, — голос прокурора набирал силу, — что настоящее имя Чхоту Мастера — Говинд! Говинд Шривостав.

Обвиняемый, не отрываясь, смотрел на Хари, своего старшего брата. Раджа, забытый всеми, стоял на месте свидетеля и, ничего не понимая, смотрел на судью, который побледнел и схватился за сердце…