- Только что разыскался еще один обломок! - спешит он сообщить. - Оказывается, любимым занятием пришельцев на борту корабля было велородео. Автородео видели на стадионе? Нет? Очень жаль, многое потеряли. Ну, а в космический полет автомашину с собой не возьмешь, только воздух будет загрязнять. Велосипед куда практичнее!

И начинает проделывать у нас на глазах довольно-таки головоломные трюки - едет на одном заднем колесе, потом на переднем, берет препятствия и далее в том же духе. Забавно, конечно, только я этим зрелищем не очень-то увлекаюсь. С чего бы это он к нам подкатываться стал? - вот в чем вопрос.

И впрямь подкатил, долго не выдержал. Дескать, неплохо бы старые автопокрышки раздобыть и с ними подходящую доску для отталкивания: рр-раз! - и перепрыгнул через одну, две, потом через пяток сразу. Тараторит без умолку, а вопросик так и вертится у него на кончике языка, вот-вот сорвется.

- Признайтесь, ребятки, это вы опять для малышей все придумали?

Что ни говорите, а капитан наш - находка!

- А кто слабак еще по шесту карабкаться, тех, наверное, вы для обзора на балкон пригласите?

Ну, в самый корень зрит!

- Их, стало быть, на балкон, а сами по крышам ходите…

Что уже что-то новое.

Вмиг настораживаемся. А Заморыш, та сразу заводится:

- В каком таком смысле - по крышам? - И хмурит бровь.

- В том, в каком во времена рыцарей говорили «витают в облаках», - невозмутимо отвечает Игорь.

На этот раз он не дает нам опомниться.

- Ладно, будь по-вашему. Раз вы у меня такие все космические и таинственные, я вам свою загадку загадаю. Или назовем ее лучше детективом. Так вот, внимание! В одно прекрасное утро на дальней-предальней планете стенная классная доска в шестом «Б» оказалась на полу. Предлагается выяснить: кто и зачем ее сбросил?

- А если она сама свалилась? - равнодушно цедит Беретик.

- Правильно! - торжественно восклицает Игорь. - Какие еще будут ответы? Учтите, всего их пять!

- А гвозди на месте? Или вывалились? - на всякий случай спрашиваю я, хотя нутром чую: тут подвох какой-то, неспроста Игорек наш такой развеселый.

- Пра-виль-но! - чуть ли не захлебывается он от радости. - Сообщаю: да, вывалились. Что из этого следует? Ну давайте, сыщики!

Но мы не торопимся.

- Ладно, - снисходит. - Сообщаю дополнительную подробность: занятия в школе идут в две смены. Первая смена утверждает, что к ее уходу доска была на месте. Так что из этого следует?

- Слушай-ка, Игорь, - вдруг лениво так протягивает Заморыш, - а не следует ли из этого, что ты вздумал сегодня отыграться?

- Не понял, - холодно отрезает Игорь. Откровенно говоря, мы с Беретиком могли бы признаться в том же.

- Что тут понимать? - дергает плечиком Заморыш. - Чем путаться в пяти ответах… а может, их не пять, а целых двадцать пять… Ну-ка, Беретик, подай сюда свою штуковину!

И, не дожидаясь, сама хватается за молоток:

- Вот он, ответ, капитан. Единственный! Ступай в тот самый шестой «Б» и прибей доску на место.

Нет, про Заморыша я больше ничего не скажу, а то еще что-нибудь подумаете. Кроме того, что свой ответ она наверняка отыскала, идя с нами по следу Аргуса.

Только вышло напоследок, что не она одна.

- Не догадались, для чего я весь этот детектив придумал? От чего, так сказать, оттолкнулся без доски? - продолжал Игорь, снова повеселев.

В наших рядах минутное замешательство. Заморыш молча вертит в руках молоток.

- Вот-вот! От него! - показывает глазами Игорь. - Помните, вы мне как-то про свои уборочные машины рассказывали? Потом заметил: за нашим новым соседом вы крепко увязались. Я еще спросил тогда: и вы это серьезно?

- И на ходу все сочинил? - изумленно вопрошает Заморыш. - Чтобы испытать нас?

- Ага, - скромно соглашается наш массовик-затейник. - Зато какой ответ получился! Сразу за молоток схватились! И церемонно кланяется.

А что, если и он понемногу научится чужие мысли читать? Вот пойдет потеха!

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

и последняя, прослушанная после долгого раздумья

«В другое время, возможно, я не обратил бы особого внимания на этот эпизод, но тогда он врезался мне в память, - в документальном фильме показывали беседу директора известного у нас предприятия с учащимися базового профтехучилища. Но что это была за беседа! Директор, по всему видать, человек, умудренный огромным опытом, с интереснейшей биографией, ребята - симпатичные, подтянутые, а между ними - завеса, стена, пропасть! Выставили парней в две шеренги по обе стороны директора, развернули к нему вполоборота и велели слушать. Директор говорит очень правильные, местами даже интересные вещи - и ребята слушают. Но ведь не слышат ничего! Стоят чуть ли не по стойке «смирно», безучастные, безразличные ко всему, в глазах - ни искорки.

Повторяю: вполне возможно, эпизод этот не произвел бы на меня такого впечатления, если бы не обстоятельства. Было то в прошлом году, и я как раз переходил на работу с завода в профтехучилище. Посмотрел я тот фильм и ужаснулся: неужели такое ожидает и меня?

Я понимал, конечно, что виной тому вовсе не ребята. Не могло такого быть, чтобы в двух шеренгах не нашлось ни одного любознательного, чем-то увлеченного, ни одной живой души! Скорее всего, они и были такими, беда в другом - между ними и директором не было никакого контакта. И подумалось мне: вот прекрасный, быть может, даже редкий в своем роде передатчик, а ведь приемники настроены совсем не на ту волну!

Как вы уже знаете, ранее я работал слесарем-наладчиком па тракторном, работа интересная еще и тем, что имеешь дело не с одной какой-нибудь деталью или узлом, а с машиной как единым целым, с самим принципом ее действия. В свою очередь, это побуждает тебя ознакомиться со всем циклом ее создания, освоить по мере необходимости и токарный станок, и сварку, и электротехнику - все очень даже пригодится. Короче, после окончания вечернего отделения политехнического пригласили меня в «Плодсельхозмаш» на инженерную должность. Но на самом заводе я проработал недолго - создавалось новое профтехучилище, нужны были мастера производственного обучения, и выбор пал на меня.

Дело нужное, почетное, и выбор вроде бы правильный, спорить не приходилось. Считалось даже, что у меня есть и кое-какой воспитательный опыт: в свое время, еще в первый год работы на тракторном, дали мне комсомольское поручение - организовать детский клуб при подшефном жэу. Тот промежуток времени, пока я ходил в «ребячьих комиссарах», открыл мне глаза на многое. Я приводил с собой с завода интересных людей, рассказывали они о своих профессиях, о новой технике. Начали работать кружки, сам взялся руководить автомодельным, вижу: зашевелились мои ребята, зажглись. Однако, увы, недолго это длилось. Летом и под открытым небом можно развернуться, но пришла осень, а помещение у нас тесное, неприспособленное, полуразваленное. Взялись мы его ремонтировать, завод помог материалами, мальчишки орудуют молотками и пилами, девочки штукатурят и белят, - любо-дорого смотреть. И тут - нате! Приходят и говорят: помещение вам не подходит, переведем в другое, а пока будьте любезны его немедленно освободить. Пока я бегаю по кабинетам, чтобы как-то это уладить, - не оставлять же ребят без клуба, - меня кое-кто из родителей стал разыскивать. С претензией: почему это вы моего сыночка допоздна задерживаете, он у меня и вовсе уличным станет! Я им объясняю, что прихожу после смены, домой заскакиваю на каких-нибудь полчаса - и сразу сюда, занятия начинаем в семь. А они мне: нет, в семь - это поздно, скоро в это время будет ночь на дворе. Тут, как на грех, кто-то

сломал балалайку, из-за другого перегорел телевизор, спрос, естественно, с меня, - и именно в этот момент мне сдавать вступительные экзамены в институт… Как студента-вечерника меня вскоре от этого поручения освободили. Но камень с души кто снимет?