— Очень отрадно это слышать, товарищ комиссар. Наши русские братья не жалели ни сил, ни жизни, чтобы добыть свободу для всех народов России. Только с их помощью каракалпакский народ избавился от власти ишанов и баев, а теперь, когда у них беда — засуха сгубила урожай, — наш священный долг помогать всем, чем можно, чтобы спасти от голодной смерти миллионы людей. — Айтбай разволновался и сильно закашлялся.

— Мы это и делаем, и, как мне кажется, успешно. — Краснов помолчал. В голосе его зазвучала озабоченность. — Знаешь, Айтбай, меня очень беспокоит твой кашель. Почти месяц прошел, а ты по-прежнему болеешь. Сходил бы к врачу. Может, даст он тебе какое-нибудь лекарство… Как бы ты в море еще больше не застудился. Может, переждешь хоть денек?

Айтбай тяжело вздохнул:

— Никак не могу, товарищ комиссар. Мне не дает покоя одна мысль.

— Какая? — насторожился Григорий Иванович.

— Помните, я рассказывал вам о старике из Тербенбеса, который спас меня после нападения басмачей?

— Помню. А при чем тут старик?

— Хороший это человек. Он агитировал односельчан выйти на лов рыбы для голодающих. Не может быть, чтобы он сам не вышел в море. Я уже проверял по всем записям на приемном пункте, а его все нет и нет! Не приезжал старик. Вот я и думаю: не случилось ли с ним беды в море? Долго ли опрокинуться лодке в такую бурю… Ни одного дня я не могу провести без поиска, вдруг как раз Айдос и терпит бедствие…

— Всякое бывает, но ты же говорил, что старик опытный ловец, настоящий рыбацкий «хан», как называют в ауле таких людей. Если он и отправился в путь, то, наверно, не один.

— А с кем ему идти в море? — возразил Айтбай. — Сыновей у него нет. Один внук — мальчик, кажется, лет тринадцати или четырнадцати. Правда, рослый, крепкий парнишка, но все же… какой он помощник?

— Не скажи, такие ребята часто помогают не хуже взрослых. Впрочем, я не отговариваю тебя от поездки. Вижу, ты не успокоишься, пока не уляжется шторм на море.

— Так и есть, товарищ комиссар. Мы с Касымом договорились: пока в море неспокойно, наша помощь там всего нужнее. А кроме того, может быть, как вчера, удастся в каком-нибудь ауле на островке поговорить с рыбаками. Очень хорошо встречают нас ловцы и бедняки-дехкане. Большая радость открывать им глаза на новую жизнь, вырывать из-под влияния духовенства и богачей.

— Правда твоя, Айтбай! Я и сам это чувствую, когда встречаюсь и беседую с рабочими и дехканами. Заходи ко мне сразу, когда вернешься, вместе обдумаем, кого послать со следующим грузом рыбы в Астрахань.

— Эх! С какой охотой я сам поехал бы туда! — воскликнул Айтбай.

— Еще бы! И я бы с радостью поехал. Что ни говори, приятно прийти в комитет помощи голодающим и порадовать там всех успехами. Да и друзья есть у меня в комитете партии в Астрахани, я их давно не видел.

— Так за чем же дело стало, товарищ комиссар?

— А за тем, что, думается, надо послать не тебя и не меня, а тех ловцов, которые рыбу добывали. Пусть они сами выслушают слова благодарности и братской дружбы. А заодно повидают много интересного. Ведь наши люди не видели Волги, большого города. Будет им о чем рассказать в родном ауле, а главное, о том, как их принимали, приветствовали, благодарили. Знаешь, какое впечатление произведут слова односельчанина, который сам, как доверенное лицо от рыбаков Арала, побывал в городе на Волге? Да его наперебой в каждую юрту звать будут, чтобы послушать интересные новости. А как это послужит делу нашей партийной агитации и пропаганды!

— Понял, товарищ комиссар. Вы правы. Именно так и надо сделать. Буду у вас, как только вернусь.

— Заговорились мы с тобой, Айтбай. Не так уж много времени осталось, чтобы поспать перед трудным рабочим днем.

— Сейчас, товарищ комиссар, я закончу переписывать письмо и отправлюсь спать. А на рассвете — в путь!

— Счастливой дороги! Желаю тебе удачи!

Утром, едва рассвело, парусное судно отвалило от причала. Сильный холодный ветер быстро подхватил его и погнал далеко от берега в открытое море. Кругом все еще с грохотом носились огромные волны, яростно ударяясь тяжелой массой воды о бока парусника, бросая его с борта на борт.

Айтбай, весь напрягшись, пристально вглядывался в сумеречную даль, туда, где темное небо будто сливалось с морем. Ему казалось, что волны носятся, перехлестывая через горизонт, и задевают своим гребнем темно-серые, мрачные горы облаков.

И все же Айтбай чувствовал, что сегодня сила ветра чуть меньше, чем вчера. Преодолевая шум бури, он наклонился к Касыму и прокричал:

— Ветер как будто слабее, а?

— Самую малость, — ответил Касым, — но и малость дорога. Может быть, это предвестник недалекого затишья?

— Куда будем путь держать? — спросил рулевой Асен.

— Лучше всего вдоль берегов! — ответил Айтбай. «Рыбаки всегда стараются быть поближе к островкам, — подумал он, — хорошо, если им удастся во время шторма добраться до берега… Но в том-то и дело, что в бурю шайтан уносит лодку подальше в море…»

…Бесконечно длинными казались им часы блуждания по волнам. Айтбай, Касым, рулевой и матросы не видели впереди ни единой точки, которую можно было бы принять за далекое суденышко или рыбачью лодку. Но все они понимали, что поиск терпящих бедствие требует огромного терпения и выносливости. Как ни трудно им бороться с разбушевавшимся морем, еще труднее приходится рыбакам, которых захватил шторм.

— Вчера в это время, — заговорил Касым, — мы уже тащили к берегу тяжелую лодку с рыбой и трое рыбаков радовались спасению. А сегодня никого нет. Может, попытаемся подойти к островку, разложим костер, поедим горячего…

— Нет, — хмурясь ответил Айтбай, — день на день не приходится; повременим, до захода солнца есть еще время и можно различить, если что-нибудь появится…

Уже заканчивался недолгий осенний день, когда Касым вдруг радостно закричал:

— Вижу! Вижу!

— Что? Где? Что ты видишь?! — вскочил Айтбай.

— Слева по борту! Какая-то точка! Разглядел?

— Нет…

Еще минуту парусник, подгоняемый сильным ветром, несся вперед.

— Ну, а теперь? — крикнул Касым.

— Да… Теперь и я вижу, — волнуясь, проговорил Айтбай и крикнул рулевому: — Асен, держи курс прямо туда! На эту точку!

— Есть прямо на эту точку!

— Не очень-то прямо пойдешь на такой сумасшедшей волне, — рассмеялся Касым, — но все равно мы движемся к цели. Кажется, и эту точку несет на нас. Смотри, как она быстро увеличивается!

— Да, да. Уже можно различить, что это не круглая точка. Наверно, ветер гонит рыбачью лодку и скоро может прибить ее к нашему борту. Будь осторожен, Асен! — торопливо говорил Айтбай.

В грохочущем шуме парусник быстро сближался с длинной лодкой. Асен направлял судно ей навстречу, но не в лоб, а обходя немного стороной.

Прошло еще томительных полчаса. Теперь все стало ясно.

— Рыбачья лодка! — крикнул Касым. — Тащите канат!

— Осторожно подходи, как бы не расшибить ее! — кричал Айтбай рулевому. — Ребята, кричите погромче, я не могу разглядеть, есть ли кто-нибудь там. Может, отзовется человек?

Во всю силу легких Касым закричал:

— Э-э-эй! На лодке!..

Айтбай весь напрягся, стараясь уловить сквозь шум и завывание ветра какой-нибудь отклик с лодки. Наконец он с трудом различил невнятный человеческий крик.

Дюжий матрос, размахнувшись, метнул канат в лодку. С тревожно бьющимся сердцем, положив руки на канат, Айтбай ждал… и вдруг почувствовал, что канат натянулся. Значит, кто-то в лодке ухватился за его конец.

Айтбай счастливо захохотал.

— Давай-давай! Сюда, поближе! — кричал он, как будто человек в лодке мог его услышать…

Вскоре лодка уже подскакивала на волнах около парусника на расстоянии протянутого весла. Айтбай еще подтянул канат, потом ловко прыгнул в лодку и ухватился за конец, который держал в окоченевших руках человек. Касым еще ближе подтянул лодку почти вплотную к борту парусника. Второпях Айтбай не стал разглядывать людей в лодке, все мысли его были заняты лишь тем, как скорее их спасти. Он схватил на руки мальчика и, изловчившись, бросил его Касыму. Тот на лету поймал и быстро передал матросам.