Он продолжал вычерпывать воду, из последних сил поднимая тяжелое ведро…
НАПЕРЕКОР СТИХИИ
Айтбай почти не изменился. Пока заживали раны, нанесенные басмачами, и неотвязно мучил злой, простудный кашель, он две недели пролежал в больнице, а потом ходил ослабевший, согнувшись, будто нес на спине большую тяжесть.
Но время шло, силы молодого организма побеждали болезнь, а присущая Айтбаю горячность и энергия влекли его к людям, туда, где было всего труднее. Он забывал об отдыхе, работал с утра до поздней ночи. Целыми днями пропадал на рыбных промыслах в Муйнаке. И всюду, где он бывал, люди трудились с удвоенной энергией. Осенний лов был в самом разгаре. Рыбаки Арала отвечали делом на призыв товарища Ленина помочь голодающим Поволжья.
В горячее время осенней путины комиссар Григорий Иванович Краснов поручил Айтбаю еще одно важное дело. Нужно было как можно скорее доставлять в Муйнак рыбу, добытую ловцами, потому что не все они могли отвозить ее на приемный пункт. Для этого в распоряжение Айтбая выделили парусное судно с пятью матросами и две парусные лодки. Айтбай со своим помощником, комсомольцем Касымом, аккуратно объезжал аулы, расположенные на островках побережья. Он забирал улов, выплачивал рыбакам причитающиеся им деньги. Бедняки-дехкане и рыбаки полюбили добросовестного и приветливого Айтбая, который облегчал их труд и всегда рассказывал много интересных новостей о жизни в Каракалпакии и всей России.
Однако теперь, когда в море разразился многодневный шторм, Айтбай уже не объезжал прибрежные аулы. Вместе с Касымом каждый день выходил он в море на парусном судне для поиска рыбаков, терпящих бедствие.
Поздно вечером в ревкоме Айтбай сидел за столом и переписывал в тоненькую тетрадку письмо Ленина. С глубоким волнением он читал его на собраниях рыбаков и дехкан в Муйнаке, Казакдарье, в Акбетке, в других аулах. Просто и доходчиво умел он говорить с людьми, терпеливо разъясняя каждое непонятное слово или фразу. И люди напряженно слушали затаив дыхание, потому что после долгих лет угнетения и бесправия к ним, простым труженикам, обращался глава правительства, с ними говорили как с равными, призывая не только помочь голодающим, но и укреплять, защищать Советскую власть. «Надо самим становиться этой властью, работая в аульных и волостных Советах, — говорил Айтбай. — Не давайте нашим врагам — ишанам, баям и их приспешникам — проникать в Советы. Помните, что это ваши Советы, они создаются только для рабочих и трудовых крестьян, выбирайте туда честных тружеников, изгоняйте угнетателей и их подручных».
И всегда после собрания, там, где были комсомольцы и активисты, они просили Айтбая оставить им письмо Ленина, потому что они хотят почитать его тем жителям аула, которые по разным причинам не могли прийти на собрание.
И он оставлял им письмо, а потом снова переписывал его перед поездкой на очередное собрание. Каждый раз, когда он писал слова Ленина, они всё глубже проникали в его сознание, всё сильнее трогали сердце, пробуждали рой новых мыслей. Сначала он думал только о том, как бы поскорее да побольше отправить рыбы в Поволжье. Потом все яснее и шире вырисовывались в его сознании связи этого большого дела со всей жизнью и судьбами Советского государства. На собственном опыте он постиг, что помощь голодающим — это не только спасение людей, но и отпор врагам Советской власти, борьба против контрреволюционных банд басмачей, которые держат в страхе многих честных людей.
Айтбай углубился в свои мысли. Перо его быстро бегало по бумаге, и он не услышал звука открываемой двери.
Комиссар Краснов тихо подошел к столу и положил руку на плечо Айтбая. Тот встрепенулся, хотел вскочить, как раньше, когда он был рядовым красноармейцем, а Краснов — комиссаром полка.
— Сиди, сиди. — Краснов слегка нажал рукой плечо Айтбая. — Опять переписываешь письмо? Да ты, никак, уже в десятый раз это делаешь?
— А как быть иначе? Ребята просят: оставь письмо, мы его нашим людям почитаем на промысле и в юртах. Конечно, приходится оставить. А с чем я сам к рыбакам пойду? Не хочу пересказывать слова Ленина. Нет ничего лучше, чем читать само письмо. Знаешь, как люди слушают, когда я говорю: «Сейчас прочту письмо, которое прислал Ленин». Слышно, как муха пролетит!
— Знаю, Айтбай. Я сам его читал на собрании рабочих рыбных промыслов. Жадно ловят труженики каждое слово Ленина. Пересказывать его, конечно, не надо, а вот разъяснять некоторые вещи нужно: многие события далеко отсюда происходят, многого не знают и не представляют местные люди. Очень важно, чтобы они понимали связь контрреволюционного басмачества и мусульманского духовенства с белогвардейцами, иностранными капиталистами. Надо показывать людям, как укрепление Советской власти ослабляет влияние ишанов и баев на трудовое дехканство, на рыбаков.
— Я всегда стараюсь это делать, — сказал Айтбай.
— А ты не только сам, но и комсомольцев и активистов этому учи. Впрочем, сейчас я хотел поговорить с тобой о другом. Видел я Касыма. Он говорит, что на рассвете вы опять собираетесь выходить в море.
— Да, собираюсь, — задумчиво глядя на огонек керосиновой лампы, медленно ответил Айтбай. Было видно, что он думает о чем-то другом. Но тут же спохватился, махнул рукой, будто отгоняя ненужную мысль, и уже решительным тоном произнес: — Не собираюсь, а уже собрался. Все для этого готово.
— Штормит сильно. Может, переждал бы денек?
— Нет, товарищ комиссар, не буду ждать. Помните, раньше вы вели нас в бой в любую погоду?
— Тогда была война, а теперь мирное время, — веско проговорил Краснов. — Разница очень большая.
— А мне кажется, товарищ комиссар, что мы и сейчас воюем каждый день за укрепление нашей Советской власти. Но теперь, понятно, война другая. Позавчера мы подобрали в море три рыбачьи лодки, которые могли потонуть, да еще мы побывали на острове Жылтырбас. Вчера целый день рыскали по морю. Казалось, что нет зовущих на помощь рыбаков, а к вечеру поодаль от маленького островка изловчились взять на буксир лодку, которую заливало водой. А в ней же люди! Хорошо, что их удалось спасти…
— Молодцы, ребята, здорово это у вас получилось!
— Завтра утром мы непременно опять подадимся в море. Со всего побережья ловцы идут с рыбой в Муйнак. Я уверен, что шторм застал в дороге не одну, не две лодки. Надо идти в море и вести поиск каждый день, невзирая на бурю.
— Ты победил, товарищ Айтбай! Ну что же, давай прорывайся сквозь бурю… Только вот выглядишь ты совсем неважно. Спозаранку уходишь в море до самого вечера. Потом вместо отдыха сидишь в ревкоме, работаешь до полуночи. Ведь так и надорваться недолго.
— Ничего, товарищ комиссар. Отдохну, когда отправим рыбу в Поволжье! Иначе никакого отдыха у меня не получится. Все время буду думать, что, не закончив, бросил такое серьезное дело.
— А что вы делали в Жылтырбасе? — спросил Григорий Иванович.
— Мы причалили туда, чтобы разложить костер, согреться, поджарить рыбу, вскипятить воду. На берегу разговорились с двумя рыбаками. От них узнали, что многие жители аула подпали под влияние ишана и поверили, будто аллах не дает благословения на лов рыбы для неверных, и если они голодают там, на берегах своей реки, значит, аллах наказал их за неверие в его силу и могущество. Собрали мы с Касымом дехкан-бедняков, поговорили с ними по душам. И письмо Ленина я им прочитал, объяснил, что непонятно. И вот изменилось настроение людей. Бедняки в глубине души ненавидит и боятся грабителя-ишана, да что поделаешь, веками вколачивали в них этот страх.
— Ну и до чего же вы договорились, Айтбай?
— Обещали рыбаки сразу после шторма выйти в море и рыбу привезти в Муйнак. Но я еще раз к ним наведаюсь.
— Обязательно побывай там, Айтбай!
— Товарищ комиссар, а много ли рыбы мы уже отправили в Астрахань?
— Я вчера как раз сверялся на пристани, — ответил Краснов. — Пока ушло около тридцати тысяч пудов. Но будет гораздо больше. Почти каждый день прибывают лодки с рыбой. По всему видно, наши комсомольцы и активисты хорошо работают в аулах, и народ откликается на призыв Советской власти о помощи. Сегодня я был у председателя ревкома. Он говорил, что из Туркестана уже отправлено голодающим шестьсот тысяч пудов хлеба и к нам в республику прибыли двести тысяч человек из Поволжья. Всех их обеспечили питанием, жильем, одеждой.