После этого мы скользнули в наш уютный стёб, смеясь и вспоминая, и после перешли на серьёзный тон, когда он начал рассказывать мне об Эллен, последние три года его чувства охладели, потому что она стала похожа, на все время ворчащую суку. Достаточно лишь сказать в отношении нее, что Мэтт не мог пить свой виноградный Кул-Эйд у себя на диване, потому что у Эллен начинался приступ истерики, и Мэтту было не приятно от этого. Слава Богу, что не все пятнадцать лет она так вела себя, только последнее время Эллен становилась все более и более раздражительной.

— Рад слышать, что ты счастлива, милая, — тихо произнес Мэтт, когда я сказала ему, что должна пойти домой и приготовить ужин Джонасу.

— Я правда счастлива, милый, — тихо ответила я шепотом, — надеюсь, ты найдешь свое счастье, Мэтт.

— Было у меня, Лори, но потерял, — ответил Мэтт, тоже шепотом.

— Метт...

Он перебил меня:

— До следующего года, Лорен.

— До следующего года.

— Созвонимся.

— Пока.

Я нажала кнопку, выключая телефон, а затем посмотрела на экран. Вздохнула и встала с дивана, чтобы взять сумочку и отправиться домой.

Сидя рядом с Джим-Билли в его помятом грузовике, я наблюдала за скользящим темным пейзажем за окном.

Было начало ноября, убийца мая-декабря до сих пор не был найден. Но он также не совершал других убийств со времен Ниты.

Нита покоилась в земле уже некоторое время, и Джонас начал жить дальше, выходя из тех многочисленных мгновений, когда его взгляд становился потерянным и наполнялся болью, и я физически ощущала его темные мысли. Они никуда не уходили, вероятно, они навсегда так с ним и останутся, мысли, наполненные болью и страданиями, но такие моменты уже были не так часто.

Вот почему я не сообщила ни ему, ни Тейту, никому-то еще о своем дне рождения. Не за горами было Рождество, мы собирались на две недели отправиться праздновать его в Индиану. Нам хватило бы веселья и радости. Если пруд замерзнет, Джонас сможет кататься на коньках. Моя мать явно начнет баловать его, и мы скорее всего вернемся с прибавкой в весе, и нам придется менять свой гардероб.

Но сейчас, разговор шел не обо мне, а о Джонасе.

Тейт ушел сегодня рано утром, чтобы выследить очередного плохого парня. Мне показалось ужасным, что его не было рядом со мной на мой день рождения, несмотря на то, что он не знал о моем дне рождения. Мы оба наблюдали за Джонасом, и наша жизнь потихоньку приходила в норму, но я заметила, что он по-прежнему любил свою работу. Он находился именно в том состоянии, как и раньше, когда готов был посвятить себя своей работе, несмотря на то, что слишком многое свалилось на его плечи. С Джонасом, с которым было все улажено, и тем, что сейчас я жила в его доме, с баром, который тикал, как часы, и Нитой, которая не трепала ему нервы (в своей обычной манере), он, наконец, смог полностью сосредоточиться на своей работе, и я подспудно понимала, что ему очень нравилось то, чем он занимался. Ему нравилось выходить на охоту, делать мир немного безопаснее, либо нравилось и то, и другое. Поэтому я не стала его отговаривать, пытаясь удержать сегодня дома, когда он сказал, что должен уйти этим утром. Он договорился, чтобы Пап отвез меня на работу, а с Джимом-Билли чтобы забрал меня назад домой, и я молча согласилась с его указаниями, не проронив ни слова.

Я думала, когда земля осела после похорон Ниты, Тейт снова выйдет на охоту убийцы Тони и Ниты.

Но оказалось все не так.

Я спросила его об этом, и он просто объяснил:

— Федералы взялись за эту работу. Моя забота, чтобы моя семья была в безопасности.

Мне нечего было ответить, поэтому я ничего не сказала. Это не значит, что я ничего не сделала. Сделала, я поцеловала его крепко, долгим поцелуем.

Я вернулась от своих дум, когда грузовик Джима-Билли остановился возле машины Тейта. Я также заметила машину Стеллы на дорожке перед домом, что для меня не было неожиданностью. Ей было поручено привести Джонаса домой после моей закончившейся смены. Я позвонила ей, сообщив, что немного опоздаю из-за телефонного звонка Мэтту, хотя я не сказала ей, что собираюсь позвонить Мэтту. Мы с Тейтом смогли каким-то образом урегулировать наши отношения по этому вопросу, но Тейт всегда был крутым Альфа-самцом. Брэда ни в малейшей степени не беспокоило, что я болтала и смеялась со своим бывшим парнем в течение часа на свой день рождения. Тейту же, мне казалось, это точно не понравится. А у Стеллы, как я поняла, был длинный язык.

Я повернулась к Джиму-Билли.

— Хочешь зайти на ужин? Я пожарю цыпленка и сделаю картофельное пюре.

Джим-Билли ухмыльнулся.

— Не против, если я соглашусь.

Я ухмыльнулась и спрыгнула из грузовика. Джим-Билли последовал за мной по ступенькам на террасу, пройдя вперед к раздвижной стеклянной двери. Свет в доме был выключен, телевизор не работал, что меня удивило. Если Джонас не делал уроки или не играл в видеоигры в своей комнате, он всегда буквально разбивал лагерь перед телевизором. Стелла тоже сидела с ним, поскольку Джонас был вежливым ребенком и любил компанию, я была уверена, что сегодня он разобьет очередной лагерь перед телевизором.

Я включила верхний свет, повернулась направо и замерла.

Открыв рот.

Истертые столешницы исчезли. На их месте красовались сказочные, сверкающие гранитные столешницы (кроме разделочного стола на островке, который остался первозданным). Старый холодильник, плита и посудомоечная машина также исчезли. На их местах стоял совершенно новый, сверкающий, черный холодильник, посудомоечная машина и красивая из нержавеющей стали плита, как в ресторанах. Над плитой старая микроволновка тоже исчезла, ее заменила новенькая.

Выглядело все фантастически.

Я всегда знала, что кухня Тейта может быть просто потрясающей!

На кухонном островке стояла красивая, старомодная, розовая стеклянная подставка для торта, в горошек по краям. На ней находился восхитительный торт, щедро облитый завитками сливочно-шоколадной глазури, увенчанный множеством розовых свечей. И над всем этим парило множество воздушных шаров всех цветов радуги как раз в центре кухонного островка, и разноцветные ленточки от шаров были подсунуты под один из моих тяжелых керамических горшочков.

— С днем Рождения, Лори! — Услышала я возглас Джонаса, отчего вся сжалась, видя, как он несется со всех ног ко мне из прихожей, а за ним двигалась нескончаемая толпа — Венди, Тайлер, Шамбл, Солнышно, Нед, Бетти, Па, Холли, Твайла, Эмбер, Кристал, Бубба, Доминик, Надин, Стег, Вингс, Стоуни, Стелла, Вуд и замыкал шествие Тейт.

Джонас впечатался в меня всем своим весом, обхватив руками, когда я покачнулась на ногах, удерживая равновесие.

Он тут же убрал руки, отступив, буквально отпрыгнув на шаг назад, воскликнув:

— Папа и дядя Вуд весь день устанавливали столешницы. Он заказал их вечность назад! Ребята, принесшие холодильник и другую технику из магазина, ушли буквально за секунду, как ты подъехала с Джимом-Билли. Хорошо, что ты задержалась, потому что папа просто бесился! Был полный пи*... я хочу сказать, что он был очень зол, переживая, как все получится, успеют ли все сделать до твоего приезда. Дяде Вуду даже пришлось спрятать папины пушки от греха подальше!

Я перевела взгляд с улыбающегося Джонаса на его отца, который стоял в конце столешницы, привалившись к ней бедром, скрестив руки на груди и не отводя от меня глаз.

Затем я еще раз осмотрела кухню, новые столешницы, новую технику, торт, воздушные шары и, самое главное, своих друзей.

А потом я расплакалась.

И мои всхлипывания вместе со слезами были совсем не тихими и женственными. Нет. Мои всхлипывания были громкими, совершенно неконтролируемыми рыданиями, из глаз текли нескончаемые слезы, а из носа слышались нескончаемые хрюканья.

В эту же секунду я оказалась зажата руками Тейта, и сквозь свой рев, услышала бормотание:

— Господи, Крутышка.