— Отказывается говорить? — спросил Тейт, и Тамбо покачал головой.

— Ни звука. — Он мотнул головой в сторону Шамблса. — Даже со своим мужчиной.

— Тоже мне мужчина, — презрительно пробурчал Фуллер, и я заметила, как Тейт и спецагент Тамбо посмотрели на него. Тейт с раздражением, а Тамбо с досадой.

Что до меня, то я разозлилась.

— Они вместе шесть лет, — сказала я Фуллеру. — И за все шесть лет всего две ночи провели порознь. Одну из них Солнышко пролежала в лесу, истекая кровью, пока Шамблс с ума сходил, разыскивая ее, а вторую она провела на больничной койке. Шесть лет вместе, шесть лет каждую ночь, кроме двух, они спали в одной постели. Если бы я была Солнышком, для меня это значило бы, что Шамблс мой мужчина. Зная, через что он прошел и как он ее любит, я не сомневаюсь, что Шамблс ее мужчина.

Шеф Фуллер обратил на меня свой сердитый взгляд, но Тейт заговорил:

— Крутышка...

Я подняла руку раскрытой ладонью к Тейту и продолжила пристально смотреть на Фуллера.

— Они живут в вашем городе. Вам не нравятся хиппи — дело ваше. Но как только вы надеваете форму, ваше личное отношение не должно мешать.

— Не надо учить меня работать, миз Грэм, — сказал мне Фуллер.

— Не знаю, я тут новенькая, но, судя по разговорам в городе, кто-то должен это сделать, — выпалила я. Тейт положил руку мне на плечи и развернул к себе, так что я прижалась грудью к его боку.

— Правильно, Джексон, уйми ее, — предупредил Фуллер.

— Арни, — ответил Тейт, — она дружит с ними. Не суди ее строго.

— Я не буду ее судить, если она перестанет мне хамить, — ответил Фуллер.

— Против вас выступает подруга жертвы, после того как вы получили заявление о пропавшем человеке, женщине, на которое не отреагировали, прекрасно зная, что на вашей земле охотится чудовище, а вы еще ворчите оскорбления, — вмешался Тамбо. — О, и должен добавить, что лучше вам попридержать это дерьмо насчет супруга. Мисс Грэм права, он ваш житель. Если вы надели форму, то не можете выбирать, кого защищать, а кого нет.

Теперь Фуллер злобно смотрел на Тамбо, потом перевел взгляд на меня, потом на Тейта, и я напряглась, потому что он казался готовым брызгать слюной. Но к счастью, он просто ушел, ничего не сказав.

— Вот урод, — пробормотал Тамбо.

Тейт не ответил на его комментарий, а вместо этого, к моему потрясению, сказал:

— Наденьте на Лорен микрофон и отправьте туда.

— Что? — поднял брови Тамбо.

— Что? — воскликнула я, напрягшись всем телом.

Тейт заговорил с Тамбо:

— Наденьте Лорен микрофон и отправьте ее в палату, она разговорит Солнышко.

Я в ужасе недоверчиво уставилась на Тейта.

Я решила воспользоваться возможностью и напомнить Тейту, что не слишком хороша в кризисных ситуациях. Это, по существу, не был кризис, но я все равно знала, что у меня не получится.

Поэтому я начала:

— Тейт...

Тейт опустил глаза на меня:

— Она станет говорить с тобой.

— Не станет. Если она не заговорила с Шамблсом...

— Крутышка, тебе даже тетка в магазине товаров для дома дает советы по отношениям. Солнышко заговорит с тобой, — ответил Тейт.

— Тейт, Ванда просто любопытная. Солнышко другая. На нее напали.

— Детка, я стоял в той очереди и видел, как она отпустила трех покупателей. Она была вежливой, но не болтала, как будто они лучшие друзья.

Меня там не было, но, думаю, что это правда. Люди легко разговаривали со мной, так было всегда.

Опять же, я разговаривала с людьми, и так было всегда.

Тейт продолжал:

— Джонас стал доверять тебе через несколько часов после встречи. Он составил мнение и поделился с тобой своим бременем. Она заговорит с тобой.

Это определенно правда.

И все-таки.

— Это не одно и то же, — сказала я.

— Так было и сегодня, — ответил Тейт.

— Что, прости?

Тейт повернулся, так что мы оказались лицом к лицу, и обнял меня обеими руками.

— Детка, он не стал ждать, пока мы с ним останемся одни. Не попросил тебя выйти. И он не стал ждать, пока ты уйдешь, когда ты это предложила. Он сказал то, что сказал, когда ты была там, потому что ты была там. Не понимаешь?

— Нет, — сказала я.

— Он верил, что ты разберешься с последствиями того, что он натворил.

— Но он...

— И ты это сделала, ты справилась со мной.

— Тейт, не думаю, что он все так продумал. Ему всего десять, — напомнила я.

— Крутышка, если ты думаешь, что он не научился продумывать свои действия наилучшим образом, живя с двумя алкоголиками, то ты ошибаешься. Это дерьмо с Нитой? Оно продолжается уже некоторое время, и он не говорил мне, пока не появилась ты.

Возможно, это тоже правда.

— Она доверится тебе, — продолжал давить Тейт.

— Я не знаю, — прошептала я.

— Не узнаешь, пока не попытаешься.

Я прикусила губу. Он сжал меня в объятьях, потом приблизил свое лицо к моему и прошептал:

— Детка, нам это нужно.

Я уставилась на него, зная, что он прав. Нам это нужно. Ради Тони и других семи девушек, и ради тех девушек, что гуляют по улицам и находятся в опасности, если их заметил этот псих. Нам это нужно, даже Солнышку.

Просто мне не хотелось, чтобы именно я это делала.

Поэтому я мягко спросила:

— Мне обязательно быть с микрофоном?

Тейт еще раз обнял меня, на этот раз успокаивающе и, возможно, с гордостью (да, я могу определить это по объятиям).

— Им нужно будет слышать все, что она скажет, а раз уж она не говорит даже с Шамблсом, думаю, они не могут быть там.

— Но прослушка?

— Тебе надо быть собой. Ты не должна представлять угрозу. Ты можешь сказать ей, что на тебе прослушка, но ты должна выглядеть, как ты. Не держать диктофон. И чтобы за твоей спиной не было никого с блокнотом. Если она заговорит, то это должна быть только ты.

Я не была уверена, что Тейт прав в том, что Солнышко заговорит со мной, и даже если и прав, я все еще не была уверена, что хочу это делать.

Я только знала, что кто-то убил Тоню и еще семь женщин, и что, возможно, этот же человек напал на Солнышко. Даже если это был не он, все равно кто-то напал на Солнышко.

И кто бы это ни был, его нужно остановить.

Я посмотрела на Тамбо, который молча стоял рядом с нами, затем посмотрела на Тейта.

— Могу я сначала поговорить с Шамблсом? — прошептала я.

Тамбо тут же развернулся и пошел к другому агенту, а Тейт еще раз обнял меня и ответил:

— Да.

Я думала, что не смогу не думать о микрофоне, прилепленном у меня на груди, но как только я вошла в палату Солнышка, эти мысли улетели.

Ее пепельно-белые волосы были обрезаны, кожа под загаром была бледной, на левой стороне лица были синяки и припухлость, к ней были подключены разные трубки, а глаза были мертвыми.

Эти глаза посмотрели на меня, как только я вошла, и я могла думать только о том, что ее яркие, сверкающие, обычно улыбающиеся, всегда дружелюбные глаза были мертвы.

Я сглотнула слезы и посмотрела на двух женщин в противоположной стороне палаты. Одна пожилая, консервативно одетая, а вторая молодая, одетая почти как я, но не в шортах, а в джинсах. Я знала, потому что мне сказал Шамблс, что это мама и сестра Солнышка.

— Привет, — мягко сказала я. — Я Лорен, подруга Солнышка.

Мама Солнышка кивнула и посмотрела на нее.

Сестра сказала:

— Привет.

— Я... — Я посмотрела на Солнышко, а потом обратно на ее семью. — Могу я поговорить с ней?

Они обе молча уставились на меня.

Шамблс, который зашел следом за мной, тихо сказал:

— Мам, Лунный Свет, она имеет в виду наедине.

Они снова посмотрели на меня, потом на Солнышко. Я постаралась принять уверенный вид, Солнышко никак не отреагировала, и Шамблс взял все в свои руки и вывел женщин из палаты.

Он встал на пороге, кивнул мне и закрыл дверь.

Я подошла к Солнышку и села на самый краешек стула рядом с ее койкой. Она смотрела в потолок.