– Реально? – спросил Уинн после того, как Лейн завершил декламацию в стиле Лейна, что означало вывалил все и сразу, глазом не моргнув и не отводя взора. – Ты уверен?

– Ага, – отозвался Джаред. – Любовь, мужик.

– Да. Не понимаю. – Уинн наблюдал за Лейном, который в кухне среди бутылок с алкоголем выискивал “Доктор Пеппер”. – Может, я бы допер, если б мне нравились парни? Или тут что–то другое? Да? Что?

Джаред понятия не имел, как ответить. Но Лейн, у которого был гиперчувствительный слух, поднял взгляд и невозмутимо произнес:

– Я дарю волшебные подарки.

Джаред подавился пивом и пожал плечами.

– Дарит, – согласился он и ухмыльнулся Лейну.

Лейн ухмыльнулся в ответ.

– Любовь – тупость, – объявил Уинн и покачал головой.

Джаред выпил слишком много, и Лейн повез их в квартиру Джареда на своей роскошной “мазде” – что было потрясающе – а Джаред в это время пытался ему мастурбировать. Но его квартира находилась не так уж далеко от Уинна. В машине завершить начатое не удалось, иначе Лейн попался бы на непристойном поведении.

– Я мог бы стать международным преступником, – проговорил Лейн, выглядел он явно заинтересованно. Джаред наклонился и вобрал член Лейна в рот, что прикончило криминальные стремления Лейна.

Для любых ответных действий Джаред был чересчур пьян, а потому у него появилась идейка получше. Лейн старался его отговорить, напомнив об их торжественной клятве, но Джаред был счастлив, пьян, переезжал в Канаду и немножко грустил о команде, которую покинул. Поэтому он настоял.

– Ладно. Но помни, что сам напросился, – сказал Лейн и нажал “плей”.

Следующим утром Джаред подумывал поинтересоваться, считалась ли история бесконечной, если ты уснул где–то посередине действа. Но не сомневался, что ответ и так был ему известен. Он был обречен.

А еще страдал от похмелья. В машину он сел в очках и издавал бессвязные страдальческие звуки. Лейн же вел себя как козел и продолжал повторять что–то вроде:

– Вот почему я не пью. Сечешь? Теперь тебе плохо, да и плюс твое поведение. Оно того стоило?

– Я люблю тебя, Лейн, – сказал Джаред и опустил спинку сиденья. Она откинулась довольно низко, учитывая, что их совместное барахло находилось сзади.

– Я тоже тебя люблю. Но какое это имеет отношение к твоему злоупотреблению алкоголем?

– Просто хочу, чтоб чуть позже ты об этом помнил.

– А что позже? Ты опять сделаешь то же самое? – Лейн перестроился в соседний ряд, словно пилотировал русским “МИГ”. Джаред почувствовал, как подкатила тошнота.

– Буду жить с тобой до конца своей жизни? Да. Гарантирую. Но под “позже” я имею в виду минут через двадцать.

– И что произойдет? – Лейн смерил его неодобрительным взглядом. – Здесь не блевать. Ясно? Мы только что ее купили. До сих пор не верю, что она стоила как моя “королла”.

– Как только мне станет лучше, я тебе врежу. Только вот сказанное тобой показалось мне милым. – Джаред простонал. – Уинн был прав. Любовь – тупость. И меня раздражает твоя манера вождения.

На светофоре Лейн взял Джареда за руку и воззрился ему прямо в глаза.

– Я так рад, что проеду весь путь до Канады вместе с тобой, Джей.

– Дай мне десять минут, – проворчал Джаред и съехал по сиденью пониже. Но сжал руку Лейна, потому что это было здорово.

Тем вечером в отделе Джаред принял решение позвонить родителям.

Его звонку они удивились, но не так, как Джаред, когда отец произнес:

– Нам пришел диск от твоего друга.

– Э–э... Какой диск? – недоумевая, спросил Джаред и заметил, что Лейн, лежа на кровати, приподнял голову. Джаред глянул на него и вздернул брови. С прикроватной тумбочки Лейн сцапал журнал “Роанокер” и сделал вид, будто его очень заинтересовала местная ночная жизнь.

– Кажется, тебя можно поздравить. Ты выиграл какое–то соревнование?

– Да. Кубок Келли. Лига... Это был чемпионат. И я взял награду самому ценному игроку.

Лейн подглядывал за ним поверх журнала. А под свирепым взглядом Джареда медленно поднял его повыше. Чертовы бойфренды.

– Ты получил повышение или еще какие–то привелегии?

– Нет. – Джареду стало интересно, почему он беспокоился, потому что в действительности ему хотелось выдать: “Я переезжаю с парнем в Канаду”, и, как бы ни было смешно, впервые в жизни получил бы одобрение родителей.

Он мог быть геем, но не хоккеистом. Лейн мог быть хоккеистом, но не геем.

А как же пурга про любовь без условностей? Кое–кто ему солгал. Вероятно, “Холлмарк”.

– Тебе нужны деньги?

Вау. Несмотря на возраст за тридцать, при общении с отцом он по–прежнему чувствовал себя оборонявшимся четырнадцатилеткой. Поразительно.

– Я хоть раз звонил вам по вопросу денег?

– Не нужно злиться, Джаред. Я просто спросил.

– Мне не нужны деньги, папа. – Джаред провел рукой по лицу. Он устал и мечтал забраться в постель, притянуть Лейна на себя, и чтоб тот ерзал сверху до тех пор, пока они оба не кончат. А не вести пассивно–агрессивный среднезападный диалог с отцом. – И, кстати говоря, я уволился. Вот зачем я звоню.

– Хочешь, чтоб я порекомендовал, в какую пенсионную программу стоит вкладываться?

Может, и захочет. Но это означало, что он старел.

– Вообще–то, да. Было бы неплохо. Но причина моего звонка – сообщить, что я уволился и переезжаю в Канаду. – Четырнадцатилетка приподнял свою прыщавую уродливую голову. – А раньше не звонил, чтоб пережить свой убогий выбор карьеры.

– Джаред, почему ты всегда говоришь так обиженно?

– Выбор был верным. Реально. И ты самый ценный игрок! – заорал Лейн, понятия не имея о том, что повысил голос. Он замолчал, когда Джаред подал сигнал рукой, означавший “завязывай” или “против лома не приема”.

– Мы с матерью посмотрели видео. Было непонятно – и шумно – но захватывающе. Твоя мать даже пару раз ахнула.

Боже. Что?

– Вы смотрели видео? – Он проигнорировал самодовольную удовлетворенную улыбку Лейна. Он планировал его удавить. Правда. – Ха.

– Ты вроде бы удивлен.

– Вы никогда не ходили на мои матчи, – неспешно подчеркнул он, словно общался с четырехлеткой.

– Ты никогда не просил нас прийти, сын, – точно таким же тоном ответил отец.

Джаред опустился в кресло рядом с окном. Он был шокирован до глубины души.

– Что?

– Мы никогда не делали секрета из того, что не являемся спортивными людьми, Джаред. И мы с матерью решили, что если ты будешь много думать о том, что мы где–то поблизости, и беспокоиться о нашем негодовании, то не сможешь сконцентрироваться.

Было в этом объяснении нечто такое, что облегчило застарелую злость на незаинтересованность родителей в его карьере. Но это больше не имело значения. Они же ходили на судебные разбирательства сестры или на работу к брату. Хотя хоккей был гораздо интереснее... и там продавали хот–доги.

– Пап, давай не будем сейчас об этом говорить. Хочешь – верь, хочешь – нет, мне нужно сказать тебе кое–что важное.

– Ты уже упоминал о переезде в Канаду.

Джареду послышалось, или в самом деле в голосе отца прозвучал намек на юмор?

– Ага. С прошлого года я кое с кем встречаюсь. И завершил карьеру для того, чтоб переехать вместе с ним.

– С ним? Это мужчина?

Ему пришло в голову, что он все–таки ошибся насчет так называемого родительского либерализма. В голосе появились нотки презрения, когда он проговорил:

– Да, это он. Проблемы?

– Конечно, нет, – отозвался отец. – И я счастлив слышать, что ты больше не занимаешься спортом профессионально, раз уж теперь у тебя отношения с мужчиной. Боюсь представить, что могло бы произойти, если кто–нибудь узнал бы.

Джаред ударился головой о спинку кресла. Неоднократно.

– Не стоит так радоваться. Мой бойфренд – кстати, его зовут Лейн – хоккеист. – И, судя по всему, видеооператор–любитель. – Он будет играть за “Мейпл Лифс”. Это торонтская команда НХЛ. А НХЛ – высшая лига.

– “Марлис”, – жестко перебил Лейн. – Я буду играть за “Марлис”, Джей.