Коротко постучав, осьминожиха ввалилась в одну из дверей и пододвинула к себе Нойко.

— Что происходит? — попытался вставить он, но Луана не слушала.

— Ма-ам! — закричала она, щупальцем подхватив со столика колокольчик и позвонив в него.

Она трезвонила так довольно долго, нервно переступая с ноги на ногу, и недовольно цокала языком.

Наконец, из другой комнаты к ней вышла полноватая женщина.

Темные волосы были забраны наверх и заколоты гребнем, голубые осьминожьи глаза подведены, губы аккуратно накрашены. Темный наряд украшали нитки жемчуга и белая каемочка на черных щупальцах. Ног видно не было.

— Луана, что за срочность? — устало произнесла она, словно подплывая к ней. Заметив Нойко, поклонилась, как юбку раскрыв щупальца. — Рады видеть Вас, Ваше Величество, — улыбнулась она лукаво.

— Руку дай! — фыркнула осьминожка, щупальцем подтягивая Нойко вперед за руку.

Та сняла с запястья жемчужные браслеты и, закатав рукав, протянула руку черным узорным пятном кверху.

Все трое уставились на пятна, Луана приставила свою руку рядом.

— Сколько Вам полных лет, Ваше Величество? — прошептала женщина, черным щупальцем проведя по руке Нойко.

— Шестнадцать, — отозвался он, пристально вглядываясь в родимые пятна. Один в один.

— Упс, — прихрюкнула от смеха Луана. — Сходится.

— Что там у тебя сходится? — насупившись, бросил Нойко.

Луана убрала руку за спину и, наклонившись, заглянула ему в глаза снизу вверх. Повела бедрами из стороны в сторону, а будь у нее хвост — повиляла бы и им.

— Знакомься, госпожа Морана, владелица сего заведения, бывшая вассал округа Осьминога и… твоя мать, — закивала девушка, указывая рукой на женщину.

— Это какая-то шутка, — побледнев, отозвался Нойко.

— Без вариантов, родимые пятна осьминогов одинаковые в пределах одной семьи. Обычно передаются по материнской крови, так что вот, — замотала она головой, продолжая пританцовывать.

Цесаревич перевел взгляд на Морану.

— Вы правда отдали своего сына Имагинем Деи? — все еще не веря, прошептал он. — В смысле — меня. Тогда. Ну вы поняли.

Морана молча кивала и плакала.

Нойко глубоко вздохнул.

— Как-то не так я себе это представлял. А ты… — обратился он к Луане.

— Твоя родная сестра, — кивнула осьминожиха, хитро щурясь.

— Неловко вышло, — смущенно пробормотал он и закусил губу.

***

Куда бы Раун ни свернул, куда бы ни направился, за ним всюду по пятам ходила Алиса. Нигде не было от нее спасения. Периодически ему казалось, что она ушла, но нет — просто бесшумная походка создавала такую иллюзию. Невозможно было ничего сделать, она вклинивалась в любое дело, и на все вопросы окружающих об императрице и императоре отвечала вперед него.

Сказать, что это бесило — ничего не сказать. От нее не было никакого покоя и отдыха. Само ее присутствие давило так сильно, что крылья невольно опускались совсем не по уставу. Даже в небе опять и опять была она! И никуда не деться.

— Да что ты заладила?! — не выдержав, крикнул он и, развернувшись, направился к ней. — Ходишь и ходишь, ходишь и ходишь! — выговаривал он, глядя ей в глаза. Раньше она была его выше, но с годами эта разница становилась все менее очевидной.

— Это ради безопасности империи, — спокойно ответила она и постучала пальцем по крылатому генеральскому значку на груди.

— Ты так боишься, что я свергну Изабель? Или правильнее сказать — Люциферу? — огрызнулся он и развернулся на пятках, сильно задев ее крылом. Но Алиса только отмахнулась.

— Нет, я не хочу, чтобы ты натворил глупостей, о которых потом будешь жалеть, — пожала она плечами и пошла за ним. — Ты предашь ее, а мне тебя пытать. Я не хочу слышать твоих криков, Раун, не хочу причинять тебе боль.

Раун вскинул руки, всем своим видом показывая, что отвечать не намерен.

— Что ты собираешься делать? — не унималась генерал, буквально наступая на пятки.

— Уйди! — бросил он и махнул рукой. — Оставь меня.

— Тц! Ты же сам понимаешь, что я тебя не оставлю, — хмыкнула она и поравнялась с ним. — Что творится в твоей голове?!

Раун закрылся от нее крылом, продолжая быстро шагать по коридору.

— Ответь мне! — огрызнулась она.

Ворон остановился и повернулся к ней.

— А давай! — вдруг бросил он и шагнул на нее. Алиса прижалась спиной к стене, удивленно посмотрела на него. — Ты начинаешь.

— Начинаю что? — непонимающе уточнила она.

— Откуда такая верность Люцифере? — прищурившись, спросил он. Янтарно-желтые вороньи глаза едва не горели.

Алиса подняла брови, провела синим языком по сухим губам.

— Тринадцать лет назад ты все коридоры тюрьмы обползала, — продолжал он, подходя ближе. — Напыталась за ее бегство и погибший отряд так, что до сих пор от кошмаров ночами просыпаешься, шрамы прячешь.

В нервной судороге задергались уголки губ и глаз генерала.

— Я тебя знаю давно, но понять этого не могу. Откуда такая верность? — повторил он, искоса смотря на нее. — Ты как будто ее любишь. Как сестру, не знаю, как Кирана Хильду. Если не сильнее, — он сложил руки на груди и, насупившись, посмотрел ей в глаза.

— Тебя это не касается, — огрызнулась Алиса и привычно потянулась к ножу. Ворон этого не заметил, погрузившись в свои размышления.

— А там, у Осьминогов, — медленно начал он, вдруг осознав важную деталь, — когда она призналась, ты и бровью не повела.

Алиса презрительно фыркнула, бегло огляделась, подмечая абсолютно все вокруг. В ее голове уже было несколько планов: и как убить Рауна, и как сбежать, и как выбраться из разговора без кровопролития.

— Ты все знала с самого начала, — упавшим голосом произнес он и посмотрел ей в глаза. — Ты знала, кто она, еще тогда. Всегда знала.

— Тебя не касается, — сквозь зубы прошипела Алиса.

— Какая же ты лицемерная дрянь, — простонал Раун, отстраняясь. — Самсавеил с вами, чтоб вам в священном огне вечность гореть.

— Какая есть, — усмехнувшись, бросила генерал. — И если ты…

— Да ходи за мной, сколько хочешь, — отмахнулся Раун. — Если ты думаешь, что я из тех идиотов, что побегут всему свету рассказывать слухи — то ты ошибаешься. Мне многое нужно обдумать.

— Да уж я в мысли не лезу, — зашипела Алиса.

— Я в Райский сад. Раз ты знаешь о Люцифере, то и о нем все знаешь.

Алиса кивнула.

— Вот и чудесно. Там я смогу побыть один? — фыркнул он.

— Да, я постою у ворот, — кивнула Алиса и убрала руку с рукояти ножа.

— Вот же настырная ящерица, — пробурчал он под нос и медленно побрел по коридору в сторону выхода в катакомбы.

#25. Та самая Люцифера

Изабель медленно шла по коридору, ровно смотря перед собой, но при этом контролируя все вокруг. Шлейф изумрудного платья волочился следом, и об обручи жесткого кринолина постукивали ножны. Но императрицу это, казалось, не волновало.

Охотницы, отдав честь, провожали ее взглядом.

Ангелы раскрывали крылья в приветственном жесте и опускали головы.

Случайно попавшиеся на пути советники опасливо косились на меч, но тоже вели себя совершенно обыкновенно. Интересовались цесаревичем, даже мельком отчитывались по своим округам и числу сбежавших ангелов, памятуя прошлые приказы.

Магистры, занятые детьми, тоже отчитывались по поручениям, выказывая беспокойство по поводу всех детей.

Врачи докладывали о своей работе и сокращающемуся числу больных — дети выздоравливали быстро.

Как будто никто ничего не знал. Не подозревал. Не предполагал.

Изабель остановилась у дверей тронного зала и обратилась к охотницам:

— Император уже внутри?

Они кивнули одновременно.

— И генерал с ним, — поклонившись, отозвалась одна из стражниц.

Войдя, Изабель застала Лиона на троне, крепко сжимавшего ладонями виски; и Алису у окна, разглядывающую фигурки снаружи.

— У меня чувство дежавю, — генерал провела раздвоенным языком по губам. — Мы тогда тоже втроем остались.