Девушка щупальцем отворила одну из дверей, другим приглашая войти. Со стороны могло показаться, что руками она не умеет пользоваться вовсе, и они как будто для красоты, не более.

— Раздевайтесь тут, Ваше Величество, — указала она на резную лавочку в небольшом помещении.

Не успел Нойко заикнуться — подала полотенце, снятое с крючка.

— Ваши вещи выстирают и залатают наши лучшие прачки, вы не разочаруетесь, — ласково прошептала она, оставаясь у дверного проема.

— А?..

— Меня зовут Луана, сегодняшний вечер я проведу с Вами, — поклонилась она, и снова щупальца раскрылись пышным кринолином.

— Хорошо, — пробормотал он, расстегивая камзол и рубашку. — А…

— Вашими водными процедурами займусь тоже я, — снова поклонилась она и улыбнулась. — Что-то еще?

— Нет, пожалуй, — с трудом отлепляя ледяную рубашку от тела, он покачал головой.

— Тогда я подготовлю воду, Ваше Величество, — кивнула она и, закрыв дверь на задвижку, прошла мимо Нойко за деревянную перегородку.

Когда Нойко стянул с себя всю одежду, намертво прилипшую к телу, как вторая кожа, Луана уже вернулась. Наспех замотавшись в полотенце, Нойко удивленно осмотрел ее с головы до ног. Волосы были собраны в тугой пучок, ноги босые, вместо корсета — белая маечка, а узнавать, было ли на осьминожихе хоть что-нибудь еще, он не рискнул.

— Все готово, — поклонилась она и отступила на шаг, пропуская его. — Я подготовила большую ванну с расчетом на Ваши крылья, пожалуйста, скажите, подходит ли Вам вода.

В туманном полумраке, рассеивавшимся только под светом масляных ламп, стояла широкая деревянная ванна, от которой поднимался пар. Нойко потрогал воду — в меру горячая, и осторожно залез, оставив полотенце на бортике.

— Как вода, Ваше Величество? — уточнила Луана, вставая у него за спиной.

— Хорошо, — недоуменно втянув голову в плечи, отозвался цесаревич. — А ты разве не уйдешь?

— Нет, я помогу Вам, — девушка щупальцами что-то разложила рядом с собой, Нойко только услышал, что вещей было несколько.

Ему хотелось возразить, что он и сам разберется — Изабель с детства учила его справляться с множеством дел самому. Но и она же перед важными церемониями настаивала, чтобы его внешним видом, чистотой и порядком занимались специально обученные люди. И в этом что-то было. По крайней мере, он сам не мог вычистить крылья так, как это удавалось мовницам.

На удивление теплые щупальца легли на плечи, другие подобрали набравшиеся соли крылья.

Луана присела на бортик ванны и оглядела цесаревича с ног до головы, что-то подмечая про себя.

— С Вашего позволения я вымою Вас от соли и дорожной грязи, — начала она, намыливая щупальцами морскую губку. — Сделаю массаж с особыми маслами, чтобы полностью согреть Ваше тело и расслабить окоченевшие мышцы.

Нойко кивал, закрыв глаза. И продолжал бы кивать, не коснись щупальце его щеки. Он тут же встрепенулся и посмотрел на Луану.

— Я могу подстричь Вас и побрить, — пояснила осьминожиха, одним щупальцем накручивая отросшую челку на макушке, а другим водя по щетине.

— Хорошо, — пробормотал он, сдерживаясь, чтобы не отстраниться — ощущения от прикосновения щупалец были более чем странные.

Луана долго намывала его крылья, вычищала их, полоскала и мыла снова. При этом каким-то неведанным образом умудряясь параллельно успевать и все остальное, и сразу. Щупальца ее были везде — терли, брили, стригли, гладили, наминали. Нойко тихо млел, каждой клеточкой тела ощущая, как овладевший им холод отступает, мышцы расслабляются. Перестала болеть спина, от жаркого воздуха и масел пропал насморк и глухой кашель. Он давно не чувствовал себя настолько чистым и свободным. И даже не сразу ощутил, как щупальца скользят по телу, совсем не моя.

— Это часть водных процедур, Луана? — усмехнулся он, разматывая щупальце с бедра.

— А вы знали, куда зашли, Ваше Величество? — с легким и мягким смешком отозвалась осьминожиха, но с ноги щупальце послушно убрала.

— Я думал, это будет таверна, бар, кабак, не знаю, я не разбираюсь, — пожал он плечами, усаживаясь в ванне. — А оказалось целое банное заведение, — протянул он.

Луана рассмеялась.

— Бордель, — невозмутимо повела плечом и, поднявшись, пересела за спину Нойко.

— Вот так прикрытие! — присвистнул цесаревич, наклоняя голову — осьминожиха принялась перебирать подстриженные волосы.

— Никакого прикрытия. Со стороны моря вход в питейное. Со стороны земли — вход в парную. С третьего этажа — непосредственно девушки, но они же и здесь работают. Все законно.

— Стало быть, и ты — путана? — усмехнулся он, резко поднимая голову. Луана сидела за его спиной и смотрела на него сверху вниз, продолжая щупальцами чистить перышки и наминать плечи.

— И я, — улыбнулась она. — Но не всем по карману, поэтому чаще просто слежу за тем, как обстоят дела.

— Что в тебе такого особенного? — недоверчиво бросил Нойко и, подняв руку, намотал на палец выбившуюся из прически Луаны прядь.

— О, Вам угодно узнать?

Потянувшееся по груди щупальце Нойко успел поймать. Оно тут же присосалось к коже, Луана засмеялась.

— Угодно, — разжал он пальцы. — Только ответь сперва, на что тебе руки, ты же ими не пользуешься, — хмыкнул он и потряс рукой — щупальце держалось, прилипнув намертво.

Нежные ладони коснулись щек, мягкие пальцы провели по губам. Скользнули по ушам, шее, плечам. Каждое прикосновение было чересчур мягким, легким. Едва ощутимым, но до мурашек.

— Я понял, — хмыкнул он, расслабляясь.

***

Луана бережно промакивала крылья, уже изведя на них добрую стопку полотенец. Нойко терпеливо сидел на деревянном полу, подобрав ноги, и все пытался перестать довольно улыбаться.

— Вроде все, — устало пробормотала осьминожиха, обходя его спереди.

— Мне кажется, вытирая меня, ты устала больше, — с усмешкой бросил Нойко, встряхивая почти что сухими крыльями.

— Угу, — кивнула она, прося щупальцами его подняться. Еще раз оглядела, словно проверяя, со всем ли управилась.

— Что-то не так? — Нойко, не найдя рядом сухого полотенца, направился наружу, в предбанник.

— Некоторые следы пройдут через несколько дней, но Ваша рука не отмывается, — виновато прошептала она, следуя за ним.

— Ты про это? — мельком глянул он на узор на предплечье, иногда он становился почти шоколадного цвета, а иногда бледнел, как сейчас, сливаясь с кожей. — Родимое пятно, — частенько удавалось усилием воли заставить его быть ярче и отчетливее.

— Откуда оно у Вас, если не секрет? — смятенно прошептала Луана, заметив, как потемнел узор.

Нойко растерянно посмотрел на нее, даже не заметив, как она протягивает ему вещи.

— Всегда было. Изабель сказала, что я родился осьминогом, быть может, это из того детства осталось.

Луана ошарашенно глянула на него, горизонтальные зрачки округлились.

— Что не так? — забирая сменную одежду, поинтересовался он.

— У осьминогов родимые пятна всегда на предплечьях, — пробормотала она, не отрывая взгляда от темного узора.

— Я у тебя не видел, хотя вроде видел все, — насупился он, натягивая штаны.

Луана встала с ним бок о бок и приставила свою руку рядом с его. На белоснежной коже розовым проступил узорный рисунок.

Они оба недоверчиво переводили взгляд с ее руки на его и обратно.

— Прилетели, — сглотнул Нойко.

— Приплыли, — повторила за ним Луана и прихрюкнула от смеха. — Один в один.

Не успел Нойко сказать и слова, как осьминожиха крепко ухватила его за запястье и потащила за собой.

— Да погоди же ты! — попытался вырваться он, но щупальце держало крепко, а Луана неслась, сломя голову. Ему пришлось на бегу попытаться застегнуть штаны, сапоги и все остальные вещи остались в предбаннике.

Луана неслась по ступенькам, коридорам, стучала в двери и о чем-то быстро спрашивала всех попадающихся на пути осьминожих. Наконец, кто-то указал ей дорогу, и она поспешила туда, особо не церемонясь, что босой цесаревич, нахватав заноз, едва поспевал, то и дело спотыкаясь. Ее уже не беспокоил его статус, она позабыла, что ведет за собой херувима.