Нойко осекся и, сложив крылья, замер.

— Подальше от всех этих правил, условий и запретов. Подальше. Как можно дальше, — она вытирала кулаками слезы и едва не дрожала.

Нойко подошел поближе и закусил губу.

Коза не была похожа на девчонок-охотниц из Имагинем Деи, те не плакали, а скорее рычали. И не была похожа на ангелиц, прячущихся в своих крыльях от обид и насмешек. Козе не хватало стержня, чтобы рычать, и нечем было себя защитить. А Нойко понятия не имел, что ему делать и что говорить.

— Почему тогда ты сама не сбежишь? Раз тебе так плохо, почему не уйдешь? — недоуменно пробормотал он.

Козочка молча стянула шаль, расстегнула платье по крючочкам до самого пояса, обнажив борозды шрамов, расчерчивающие острые лопатки. Полосы изуродованной кожи уходили под пояс, и Нойко готов был поспорить, что кончаются разве что на середине бедер, даже скорее колен, как раз в длину платья.

— Я пыталась. Много раз пыталась, — она застегнула несколько крючков, чтобы платье на упало, и накинула шаль обратно.

— А я тут при чем? Точно так же вернут и… В общем, зачем тебе я? — он развел руками.

Она обернулась, но головы не подняла.

— А все просто. Никто не посмеет перечить тебе. И если я пойду с тобой, то мои родители ничего с этим не поделают, ведь кто они такие, чтобы перечить воле будущего императора? Никто.

— Но ты-то мне не нужна, понимаешь? Без тебя я окажусь у моря быстрее, — Нойко покачал головой. План ему не нравился. Если бы он и впрямь был занят изучением империи, это еще было бы хоть как-то возможно. Но как ей объяснить, что он и сам не в безопасности? И собирается лететь ночью не от больной головы, а от того, что ночью в небе нет патрулей ангелов.

— Я готовить умею. И я много ездила по округам, я же наследница клана, — она подбоченилась и глянула исподлобья.

— У тебя крыльев нет.

— У тебя, считай, что тоже. Ты ведь опасаешься, что ангелы тебя поймают?

— Эй!

— Мы же остановились на том, что ты сбежал. А, цесаревич? — она довольно улыбнулась и покачала головой. — Так что? Я знаю дорогу до конца Оленьего округа, и знаю все таверны по дороге. И знаю, где штабы охотниц. Ну так как? Я полезная?

— Я ни на что не соглашался.

— Ага. Я пойду оденусь, скажу, что хочу лошадь выпасти, и буду снова здесь. Жди меня, — коза ловко стащила одно из яблок и убежала вприпрыжку, цокая копытцами.

— И что с тобой делать, егоза? — фыркнул он, но она уже скрылась в переулках.

Нойко вытащил из-за пазухи бархатный мешочек с куклой и задумчиво повертел.

— Мам, как бы ты поступила на моем месте? Говорят, ты украла Еву из этого края. А может, она сама захотела с тобой пойти. Если бы я спросил тогда Еву, куда ты ушла, так и не сумев убить Изабель, все было бы проще. А без Евы я слеп, как котенок, и так же беспомощен.

#7. Имагинем Деи

Раун подал руку Изабель, и она, аккуратно опершись на нее, спустилась на пролет. Императрица была при полном параде — багряное платье в пол на всю ширину каменной лестницы, тугой корсет, тяжелое ожерелье из рубинов, золотая диадема в высоко собранной прическе. Крылья в золотых обручах, черные перчатки, скрывающие совсем не царственно ухоженные руки. И неудобные черные туфли, громко цокающие каблуками. Она поддерживала полы платья и медленно шла, практически ничем не выдавая испытываемые неудобства, но Раун прекрасно знал, чего ей это стоит. Да и не скрыть искусанные алые губы и потухший взгляд.

— Сюда, Ваше Императорское Величество, — он вновь подставил локоть, и она взялась за него. — Две трети пути позади. Дальше почти без спусков.

Она дергано вздохнула, насколько позволил корсет. Поправила выбившуюся прядь и кивнула.

— Веди.

И он повел, медленно вышагивая по темным ходам и водя лиловым фонарем по стенам. Кристаллы в застенках пульсировали, будто живые, выхватывали из мрака каменную кладку сводов и плиты пола.

— Миледи, а вы знали, почему Имагинем Деи так зовется? — в полнейшей тишине произнес Раун, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, и искоса глянул на нее.

— Имагинем Деи больше столетий, чем империи, — усмехнулась Изабель. — Это с древнего — Образ Божий. Как-то так, если я правильно помню.

— Нам этого не говорили, никаких переводов, — тихо отозвался Раун. — Нас только учили, что Имагинем Деи создано для того, чтобы были ангелы, а мы должны оберегать империю, как наказал Самсавеил.

— Ты же понимаешь, что никто ничего не наказал? — она повела плечами, поправляя затекшие крылья, и они зашелестели перьями о стены и своды. — И образ Самсавеила касался всех в этом Лепрозории, а не только нас. Просто мы оказались самыми похожими на него самого. А такие, как я — еще ближе к идеалу, к богу.

Раун остановился и настороженно посмотрел императрице в глаза.

— Простите, как вы назвали империю? Лепрозорий? — недоверчиво нахмурился и склонил голову к плечу. — Так звала империю одна преступница — Химари. А вы?

— А я просто с ней согласна, что-то не так? — она глянула с вызовом, и Раун покачал головой. — И с каких пор тебя интересует история Имагинем Деи?

— С тех пор, как вы собрались с ними воевать, — ворон довольно улыбнулся. — Я изучал документы и действующие законы касательно Имагинем Деи и императоров. А что до прошлого — простое человеческое любопытство, — пожал он плечами. — Говорят, когда-то были настоящие ангелы, и Имагинем Деи не отбирало детей раз в год. Новых ангелов просто рожали. Вы верите в это?

Изабель на секунду задумалась, лицо ее стало совершенно серьезным.

— Верю.

— Тогда не было охотниц? Они же — бракованные ангелы без крыльев, — Раун не мог определиться, что беспокоит его больше — то, что императрица знала ответы или то, что они его по-настоящему пугали.

— Были охотницы. Но не такие, как сейчас, совсем не такие. Охотницами звались особые отряды кошек, когда те правили, — Изабель повела рукой, припоминая. — Ангелы просто украли это название, суть ведь та же. Правда, у кошек были и охотники, а у нас мужчины либо получают крылья, либо умирают.

— И та война между кошками и ангелами, это..? — он смутно чувствовал что-то знакомое в их беседе. Непринужденное. Словно это была одна из тех лекций, что им читали герои последней войны много-много назад. Но понять, на чьи лекции было похоже, он не мог.

— Ангелы вымерли. Не знаю, сами ли виноваты были, или кто-то их истребил, или выродились, заболели. Сейчас вряд ли можно отыскать правдивый ответ на этот вопрос. Тогда правили кошки, и кто-то из их шисаи смог по древним записям воспроизвести способ создания крылатых. И он их создал. Видишь ли, он радел за полноценный мир, в котором было место птицам. А его «пташки» решили, что они подобны запертому в Райском саду Богу, и свергли кошек. Увы, они получились бесплодными, и поэтому просто начали создавать себе подобных, так Имагинем Деи обрело второе дыхание и целую династию херувимов-правителей, не связанных абсолютно никаким родством.

— Наверное, было много жертв, — Раун сглотнул, вдруг услышав что-то на грани слышимого.

— Очень. Ты никогда не смотрел на постамент Феникса? Две трети часов там принадлежат Нареченным, — она сильно сжала его за локоть и остановилась. — Мой фактотум, ты слышишь то же, что и я?

Бледное лицо Изабель доказало, что ему не кажется. Он покорно прислушался.

Кричали дети. Пронзительно и бесконечно горько.

Даже перья встали дыбом, разом пересохло во рту, а весь хребет болезненно заныл. Он уже не помнил, но тело помнило все. И едва не дрожало от животного страха. Больно, неимоверно больно. Одиноко. Пусто. Страшно.

Перед глазами промелькнули белоснежные лебединые крылья. Императрица, подобрав полы багряного платья, сорвалась по коридору.

— Изабель, стойте! Вам же темно! — спохватился он и бросился следом.

Она не отозвалась, только вернулась, вырвала из рук фонарь и помчалась дальше. Безумная.