— Вадь… ОНО было под простынями в шкафу. Сам выбросишь, добровольно, или скандал устроить?
Русый осторожно обернулся, обнял льнущего мальчишку, поддержал, ощутив через ткань футболки пересекающую верх напряженной спинки лямку фиксатора. Возразил робко:
— Ванюш… Ну зачем ты так? Это всего лишь экстази… Отличное экстази, между прочим! Я за него знаешь, какие бабки отвалил?
И получил в ответ непримиримый прямой взгляд.
— Ба-а-абки? — протянул эльфенок, разом утрачивая ласковую укешность, отталкиваясь локтями, и зарычал, обнажая клычки, — в унитаз, немедленно! Не обсуждается! Ясно?!
Колеса Вадиму терять не хотелось до колик в животе, да и планы имелись с ними связанные на ближайшие выходные, и мужчина решил воспротивиться.
— Нет, — заявил он холодно, — положи обратно, где взял, и не смей трогать чужое!
Ванечка гибко извернулся, пряча пакетик в зажатом кулачке, забился и зашипел от пронзившей травмированное плечо боли.
— Пусти немедленно! — потребовал, зеленея мордашечкой. — Пусти! — и, более не сдерживая гнева, почти в полный голос, готовый сорваться на истерический крик, — чужое? Я тебе сейчас покажу чужое, спидер недоделанный!!! — и, совсем не нежничая, ловкой подножкой отправил любовника на пол.
Вот тебе и лапочка. Вот тебе и прелесть со свеженьким вывихом. Разъяренный бешеный пантер. Даже хуже.
…Вадим поразмыслил и благоразумно остался сидеть. Смотрел снизу, кусал губы.
— Почему ты настолько против? — поинтересовался он, потирая отшибленную при падении задницу. — Экстази — не героин, привыкания не вызывает!
Ваня буркнул неразборчивое ругательство и вдруг наклонился, протянул таблетки.
— Забирай, — велел юноша, — если они тебе настолько нужны. А я пойду вещи паковать, — его изумительные бездонные дымчатые очи наполнились влагой, и слезы прорвались, побежали по щекам, — только сначала выслушай!
И заговорил очень быстро, сбивчиво, проглатывая слова:
— Мой… брат… брат-близнец… Сашка… Тоже закидывался и летал… На кислотные дискотеки бегал… Он… Он умер, Вадя, год назад… От спидов — отек мозга… Прямо в клубе умер в танцевальном зале… А вокруг… Продолжали отплясывать… Никто не понял, что он мертвый… Ужранные уроды… Теперь… — Ваня плакал, более не сдерживаясь, захлёбывался рыданиями, — …у меня нет… брата…
Вадим сгреб пакетик с дурью с раскрытой ходящей ходуном ладошки, уцепил растерявшего всю гордость и достоинство шатенчика за край футболки и привлек на колени. Эльфенок, всхлипывая, уткнулся носом, заколотился в крупном ознобе, залепетал, обжигая дыханием:
— Ваденька, я тебя умоляю, не надо колес. Я же люблю тебя, глупый. Понимаешь? Люблю. Как представлю…
Встать с Ванечкой в охапке оказалось непросто, но Вадим таки встал. Не спуская с рук ревущего в тридцать три ручья сокровища, прижимая его к себе, проследовал в туалет и, чтобы малыш видел, раскрыл пакетик и высыпал таблетки в унитаз. Дернул рычаг слива, смывая дурь в канализацию окончательно и бесповоротно, и лишь потом перехватил замершего мышонком эльфенка поудобнее.
— Я тоже люблю тебя, — шепнул, прежде чем накрыть губами юный, соленый, мокрый ротик тянущегося к ласке сероглазого, сходящего с ума от страха потерять еще одну дорогую жизнь чуда, — и клянусь, пока мы вместе — никаких экстази. Ты мне веришь?
Ваня ответил нечто совершенно невнятное и счастливое.
Обманывать возлюбленного русый не собирался. Обещал — значит обещал. Ради Ванюшеньки: несколькочасовая наркотическая эйфория не стоила его душевного покоя.
…С порога туалета на тонущих в поцелуе хозяев взирал Марс. В зубах у зверя болтался обслюнявленным комочком шерсти последний Ванин хомячок. Дохлый, разумеется.
В спальне в перевернутой раскрывшейся клетке копошилась среди опилок морская свинка — слишком большой она была для рыжика, слишком мохнатой, и кот красотку за добычу не воспринял.
Что ж, каждая из сторон принесла на алтарь любви свою, посильную, жертву: Вадим — сладкое пристрастие, эльфенок — пушистых питомцев. А, ерунда. Главное — мужчина и юноша взаимно признались и договорились, и между ними воцарился полный амур. Надолго…
Комментарий к Глава 59. Сторонний наблюдатель. Апрель 2014г. Ванечка и Вадим. Часть 2. Жертвы на алтарь любви Спиды – еще одно название амфетаминов. От английского “скорость”.
Эпилог. Да-да, увы, он, противный, с всеобщим хэ. Май 2015г.
Треклятая лабораторка затягивалась. Первокурсники — у, бестолочи — чего-то карябали в тетрадках под надзором двух старших, уже почти выпускников, заканчивающих аж четвертый год обучения, и задрыхшего, сомлевшего в тишине на своем месте препода.
Парень и откровенно беременная деваха скучали, позевывая в ладони, они устали и не выспались — на носу экзамены, зубрили ночи напролет, наверстывая упущенное. А тут бац, и подарочек — бдить зачет у мелкоты. Уу-у-у и р-р-р-р, и ведь не откажешься, проблемы потом возникнуть могут.
Парочка, сидевшая на третьей задней парте в левом ряду, запроявляла подозрительную активность, и наблюдатель-юноша оживился, проснулся, прищурился из-под густых черных ресниц. Он успел вовремя — пацанчик передавал своей соседке сложенную бумажечку.
«Шпаргалка!» — возликовал Ваня, перехватывая нарушителя за предплечье.
Пойманный с поличным первокурсник пискнул задушенным мышоночком, выронил бумажонку, и парень и юнец замерли: серые дымчатые очи в серые дымчатые очи. Они были похожи, словно братья, старший и младший, разделенные какой-то жалкой парой лет: одинаковые комплекция, и масть, и черты красивых лиц, и нежная смугловатость кожи, и губы, яркие, пухловатые, будто зацелованные, и еще нечто неуловимое — слишком грациозная, не совсем мужская пластика стройных тел. Но у Вани не виднелось под скулой тоненького шрама, да запястья не скрывали широкие джинсовые браслеты.
Между экзаменующимся и следящим промелькнуло и погасло.
— Подбери, — едва слышно прошептал старший, развернулся и отошел.
Первокурсник торопливо смел с пола шпаргалку и спрятал за отворот рукава. Красный, словно рак, он, извиняясь, покосился на копошащуюся рядом недоучку-девицу, торопливо дописал в тетрадке несколько последних предложений и поднял руку, сообщая: «Закончил». Ваня принял у мальчишки работу и утратил интерес — одним поднадзорным меньше.
Когда шатенчик покинул помещение, испуганно зыркая и закрываясь рюкзаком наподобие щита, парень аккуратно прикрыл за ним дверь. Тут в кармане зажужжала поставленная на вибрацию мобилка. Ваня выудил аппаратик, взглянул на помигивающий экранчик и невольно разулыбался — любимый звонил, соскучился.
Парень, ужасно неохотно, скинул вызов, и почти сразу пришла смс-ка: «Когда освобождаешься? Подъеду через две минуты. Чмок».
Замечтавшегося укешку вырвала из радужных туманов напарница — надвинулась, ткнулась плотным пузиком.
— Ты чего творишь, дубина? — зашептала будущая мать, — это же, бля, сын спонсора!
Ваня ни хрена не понял и вылупился.
— Какого еще спонсора? — спросил в недоумении, роняя тетрадки.
Беременная передернула чревом.
— Господина Воронова, — ответила она, снова — шепотом, чрезвычайно зловещим, — который в этом году стипендии назначил за успеваемость! Врага, дружок, нужно знать в лицо! Кстати, а ты слышал — говорят, он не родной, якобы Воронову за бабло жопку подставляет.
«Ну и подставляет, и что? Эка невидаль, тьфу».
Мобилка на ладони не прекращала вибрировать — Вадик искал своего Ванечку, беспокоился, небось, куда девалось обожаемое чудо, почему игнорит, и Ваня забыл и про шатенистого юнца, оказавшегося родней спонсора-Воронова, и про сокурсницу-сплетницу, отвлекся, застрочил на клавиатуре пальчиком собственное: «люблю-скучаю-прости-я скоро». Послал. Получил обратно смайлик…
До чего же хорошо и здорово, что Вадим ждет внизу, целый и здоровый, всего лишь хромой да с палочкой. Ради него, русого, зеленоглазого, ласкового, все-все понимающего с полуслова, и байка не жалко — мотоцикл, прощальный подарок первого, немолодого ебаря, богатенького папика, падкого на совсем молоденьких мальчиков — два года встречались и расстались, нашел тот себе другую игрушку, еще более юную — пришлось продать зимой, а вырученной суммой оплатили операцию, собирали Вадику из ошметков раздробленные в аварии ноги. Плевать Ваня хотел на деньги. Главное — любимый снова ходит.