Абсурдность и комизм всей этой расистской «теории» состоял уже в том, что многие представители правящей «нации-элиты» сами никак не соответствовали этому выведенному типу «идеального арийца». Недаром в народе с издевкой замечали на этот счет, говоря: «Блондин, как Гитлер, тонок, как Геринг, стройный, как Геббельс (колченогий), целомудрен, как Рем (гомосексуалист)». Нацистским «ученым» требовалось больших усилий подогнать Гитлера под категорию «полноценного арийца», на эту тему ими издавались целые тома.

Должен оговориться, что при описании внешних черт руководителей «Третьего рейха» я отнюдь не сгущаю красок и у меня нет намерения представить их всех в карикатурном виде. Было бы абсолютно неправильно делать вывод, что у руководства гитлеровской Германии должны были обязательно оказаться только психически ненормальные и физически уродливые люди. Как я уже ранее отмечал, фашизм — не физиологическое явление. Это идеология империалистической буржуазии. Ее разбойничью философию в равной степени выражали как уродливый Геббельс, так и голубоглазый красавец Бальдур фон Ширах. То, что в первой шеренге германских национал-социалистов оказался ряд, я бы сказал, физически «ущербных» лиц, — это лишь случайное стечение обстоятельств. Этого могло бы и не быть, но при этом характер фашистской идеологии и ее целей ничуть не изменился бы.

Все нацистские идеи и лозунги были направлены на то, чтобы отбросить человечество на тысячи лет назад — к состоянию варварства. Стихийные законы животного мира внедрялись ими в человеческое общество. «Право сильного диктовать свою волю» — вот та догма, которая составляла кредо гитлеризма. Нацистские лидеры объявляли гуманизм «наглой еврейской выдумкой» и «глупой выдумкой современных пацифистов».

Выдвинутая нацистами идея переоценки всех ценностей на деле означала войну всему разумному, уничтожение всего демократического, человечного. Жестокость, преступность, беззаконие, аморальность выдвигались гитлеровцами в качестве тех остовов, на которых должен был быть построен «новый порядок» во всем мире. И не случайно на лезвиях кинжалов, которые носили юноши из «гитлерюгенд», были вычеканены слова «Blut und Ehre» («кровь и честь»). Это означало, что в нацистском государстве кровавые преступления являются почетным делом. Вот почему система концлагерей, насилие и террор стали основой государственного строя «Третьей империи».

Наиболее ярковыраженной формой расизма в Германии был антисемитизм.

Преследование евреев было возведено гитлеровцами в степень государственной политики. Еще в первые дни моего пребывания в Берлине я увидел следы этой варварской деятельности в безумные «кристальные ночи». Волна еврейских погромов продолжала катиться по Германии. Гитлеровские молодчики атаковывали магазины и дома евреев. У магазинов выстраивались пикеты со щитами: «Это магазин еврея. Не покупай здесь, не предавай немецкую нацию». У входа в Тиргартен в первые дни пребывания в Берлине я видел надпись: «Евреи нежелательны», а на многих скамейках парка, расположенных в его уголках, как, например, у площадки роз, я читал, поражаясь, такие надписи: «Нихт фюр юден» («Не для евреев»).

Евреям приписывались все козни, все несчастья, выпадавшие когда-либо на долю немецкого народа. Немецкими расистами создавалась целая «научная» литература по этому вопросу. Доказывалось, например, в одной из таких книг, что еще в XIV веке евреи распространяли в Германии чуму и другие эпидемические болезни. Откапывались и публиковались лимбургские, страссбургские, эльзасские хроники. В них на евреев возлагалась вина за заражение рек, колодцев в районах Восточной Германии, которые якобы таким путем выживали немцев с этих территорий, захватывая имущество вымерших немецких семей.

В Германии уже все привыкли к тому, что как только гитлеровцы намечают какую-либо крупную политическую провокацию, то этому обычно предшествует яростная кампания антисемитизма. 27 августа 1939 г., накануне войны с Польшей, заместитель Гитлера Рудольф Гесс в «Фёлькишер беобахтер» давал следующие обоснования причины войны: «Имеется только одна действительная причина — евреи и масоны хотят войны против ненавистной им Германии».

С июня 1940 года в Берлине начался новый приступ антисемитизма. В газетах и на плакатах, вывешенных в витринах магазинов, появились объявления о том, что евреям продукты и товары отпускаются в магазинах только в течение одного часа —с 17 до 18 часов. У входа в парки, кино, кафе и в других местах общественного пользования пестрели всякого рода антисемитские призывы. Евреев именовали предателями немецкой нации, заговорщиками и агентами мирового капитала. В Тиргартене прежние антисемитские надписи оказались недостаточными, они были усилены. У входа в парк появился плакат, категорически вещавший: «Евреям вход воспрещен». На детских площадках, на скамейках парка были сделаны надписи, запрещавшие появление здесь евреев.

В июле на экранах берлинских кинотеатров демонстрировался антисемитский фильм «Ротшильд», изготовленный по прямому заданию Геббельса.

На страницах газет публиковались сообщения, свидетельствовавшие о преследовании евреев в оккупированных немцами странах. Особо гнусную роль играла в разжигании антисемитизма погромная гиммлеровская газетенка «Дер штюрмер», редактором которой был известный погромщик-садист Юлиус Штрейхер. Эта газета обрушивала на евреев водопады клеветы, всячески стараясь натравить на них всех немцев. Зная, например, что немцы проклинают Черчилля за бомбардировки германских городов, «Дер штюрмер» объявила Черчилля «оберплутократом и покровителем евреев». Евреи беспощадно изгонялись из области науки и искусства. Мне довелось познакомиться с киноартистом евреем Гансом Мозером, пользовавшимся большой популярностью среди немецких кинозрителей. Во время поездки иностранных корреспондентов в Вену нам предложили на кинофабрике просмотреть новый фильм, в котором Ганс Мозер исполнял роль таможенного чиновника. После обеда с участием Ганса Мозера, за талант которого я поднял тост, он подошел ко мне и крепко пожал руку, а затем сказал, отводя меня от стола, что это, вероятно, его последняя роль и он ищет возможности выбраться в Америку.

Антисемитская пропаганда являлась для Геббельса в это время замаскированной отдушиной для выступлений в печати против Советского Союза. Когда, например, «Дер штюрмер» призывала к «очищению мира» от еврейства, то обычно связывала эту борьбу с задачей разгрома коммунизма.

Социальная демагогия и террор

В первые месяцы нашего пребывания в Берлине, когда приходилось сидеть долгими часами в бюро, мне иногда казалось, что я нахожусь за рабочим столом в московской редакции и что стоит мне подняться и посмотреть на улицу, как я увижу знакомые лица Москвичей. В звуках, доносившихся с Клюкштрассе, мне чудились родная речь, привычные возгласы расшалившихся московских детей. Нередко в комнату вдруг врывалась знакомая мелодия советской песни. Тогда я бросался к открытому окну, но застывал в горьком разочаровании: по улице шагали рабочие отряды доктора Лея[20] и пели боевую нацистскую песню на мотив нашей «Смело, товарищи, в ногу!».

Впоследствии мне рассказывали, что гитлеровцы, зная, что многие советские революционные и современные песни" популярны среди германских рабочих, подбирали к их мотивам фашистские слова. Я часто слышал на фашистских сборищах песню на мотив «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью».

Этот иезуитский прием фашисты применяли уже в первые дни их борьбы против Коммунистической партии Германии. В памяти запечатлелся один рассказ об этом.

Однажды небольшая группа иностранных журналистов собралась на очередной «четверг» в клубе прессы на Лейпцигерштрассе, организованный редактором берлинского издания эссенской газеты «Националь цайтунг» Шнейдером. На эти «четверги» Шнейдер обычно приглашал лишь небольшую группу журналистов, представлявших крупные агентства и газеты, и каждый раз в центре этих вечеров оказывался кто-либо из видных представителей гитлеровской верхушки. Предпочтение, оказываемое газете «Националь цайтунг» этими нацистскими боссами, объяснялось тем, что хозяином ее был Герман Геринг.