А л л а. В какой это сказке — дунул, плюнул и… Что произошло?

Д и м а. Мне в детстве не рассказывали сказок. Так я к ним и не привык.

Человек с газетой громко кашляет.

А л л а (понизив голос). Смотри, это, наверно, волшебник. Днем он работает бухгалтером, чтобы замаскироваться.

Д и м а. Точно! Самая подходящая профессия для волшебника. Поэтому ими так часто интересуется ОБХСС.

А л л а. Тише! Он услышит.

Д и м а. Плевать. Выйдет из троллейбуса, и больше ни он нас, ни мы его…

А л л а. Да нет, я говорю, вдруг он услышит…

Д и м а, Учти, в нашем городе семь миллионов прохожих. Мало ли кто из них что услышит!

А л л а. Ой, Димка…

Д и м а. Кстати, с кем из этих семи миллионов ты пропадала всю прошлую неделю?

А л л а. Ты же знаешь.

Д и м а. Опять?!

А л л а. Дима, мы обо всем поговорили. Я все сказала.

Д и м а. Хватило недели?

А л л а. Он же не знал… и заранее купил билеты в театр. В «Современник». С нагрузкой… Вот мы и были два раза в театре. Не пропадать же билетам…

Д и м а. И ты ему это сказала? И он тебе поверил?

А л л а. Я сказала, что… что иду с ним в последний раз.

Д и м а. Месяц тому назад он разорился на билеты в кино. Кажется, вы еще не были в цирке и в консерватории?

А л л а (мягко). Дима, ну не сердись… Ты же должен меня понять…

Д и м а. Я не понимаю, неужели так трудно сказать кому-то «да» и кому-то «нет».

А л л а. Кому-то… может быть. Но ведь это не «кто-то». Это ты… и он.

Д и м а. Можешь сказать мне «нет». Я не побегу за билетами в Большой театр.

А л л а. Я тебе сказала «да»…

Д и м а. И целую неделю…

А л л а (быстро). «Да» не нужно объяснять. А вот «нет»… Особенно если говорить это человеку, с которым дружил…

Д и м а (перебивает). Ну ладно. Я его не знаю, но раз ты с ним дружила, значит, он не дурак и сделает соответствующие выводы. Кончим этот разговор. Но я все-таки хочу тебя предупредить: если он еще раз выкинет что-нибудь подобное, учти, я превращусь в волшебника. И исчезну. Раз и навсегда.

А л л а. Нет-нет. Больше он мне не позвонит…

Г о л о с  в о д и т е л я (в микрофон). Октябрьская улица.

Алла быстро поднимает голову. Входит пожилая  ж е н щ и н а  с чемоданом и узлом. На ней большой платок с кистями, повязанный поверх пальто.

Ж е н щ и н а (растерянно оглядывается). А до вокзала-то я доеду? Миленькие, скажите, до вокзала доеду, а? В эту сторону или наоборот?

А л л а (поспешно). Доедете, доедете.

Женщина ставит чемодан на пол.

Д и м а. Если рейс не изменился.

Ж е н щ и н а. Как — изменился? (Подхватывает чемодан.)

Г о л о с  в о д и т е л я. Следующая — техникум.

Ж е н щ и н а (поднимает голову, как бы в поисках микрофона, громко). Голубчик, скажите, до вокзала я доеду, а?

Г о л о с  в о д и т е л я. Доедете, не волнуйтесь. Я вас предупрежу, когда будет остановка.

Женщина ставит чемодан, облегченно вздыхает.

А л л а (напряженно). Дим, нам еще далеко?

Г о л о с  в о д и т е л я. Следующая — техникум. Здесь готовят специалистов приборостроения. В здании техникума выступал с речью товарищ Фрунзе на собрании рабочей дружины. Рядом с техникумом находится комбинат бытового обслуживания, лучший в районе.

Д и м а. Ого!

А л л а (беспокойно). Дима, давай выйдем.

Д и м а (шутливо). Оторвалась пуговица? Или сломался каблук?

А л л а. Пойдем пешком!

Д и м а. Значит, не сломался. Но ты хочешь его сломать. Не рекомендую. Лучший в районе комбинат бытового обслуживания уже давно закрыт.

А л л а. Давай выйдем, Дима!

Человек с газетой с шумом переворачивает лист и снова углубляется в чтение.

Д и м а (мягко). Зачем, Аллочка? Скажи. Ведь мороз.

А л л а (смешавшись). Я люблю мороз…

Д и м а (улыбаясь). Это твоя единственная отрицательная черта. А я было уже начал пугаться, что ты — идеал без недостатков.

Ж е н щ и н а (уместив наконец чемодан и узел, роется в кармане, вытаскивая мелочь). Ох, что за цены такие неудобные: три копейки да копейка… поди отыщи эту копейку — и махонькая такая, и юркая, и без нее не обойдешься…

Д и м а (оборачиваясь). А вы, мамаша, три трехкопеечные да пять копеек суньте. Как раз будет.

Ж е н щ и н а. Три… да пять? Это как же?

Д и м а. А за чемоданчик. Он тоже едет.

Ж е н щ и н а. Ах ты, батюшки! Верно ведь! Извините, граждане.

Д и м а. Знаю, бывает.

Ж е н щ и н а. Все ведь я как — с внучком езжу. В руках вроде много, а платить не полагается. А он еще как крик подаст — весь троллейбус подпрыгивает. Голосистый у меня внучонок. (Перебирает на ладони мелочь.) Смотрите-ка! И как раз одни копейки попадаются, когда не надо! Три да одна… Вот так и выходит: мой внучонок с таким голосом бесплатно ездит. А чемодан стоит и молчит. Из головы у меня вон, что платить надо.

Г о л о с  в о д и т е л я. Техникум!

А л л а (пытается встать). Идем скорее, Дима!

Д и м а (удерживая ее). Доедем, Аллочка, пустяки остались!

Входят  п е р в а я  и  в т о р а я  с т у д е н т к и, с папками, в модных высоких одинаковых шапочках.

П е р в а я  с т у д е н т к а. Этот? Точно?

В т о р а я  с т у д е н т к а. Этот, этот. Я расписание наизусть знаю. И в стекло посмотрела.

П е р в а я  с т у д е н т к а. Ну, проверим. Воображаю, какая потеха!

В т о р а я  с т у д е н т к а. Прекрати!

Г о л о с  в о д и т е л я. Следующая — Косой переулок. Старинный район, который населяли когда-то персонажи драматурга Островского.

А л л а (Диме, нервно). Не нужно было меня удерживать, не нужно…

Д и м а (прислушиваясь к голосу водителя). Погоди, Алла…

Г о л о с  в о д и т е л я. Здесь еще сохранились домишки с показной роскошью фасадов и пудовыми воротами. За ними гнездилось стяжательство, мещанское презрение к достоинству человека и господствовал единственный кумир — деньги.

П е р в а я  с т у д е н т к а. Ух ты!

В т о р а я  с т у д е н т к а. Ну что, я говорила?

Г о л о с  в о д и т е л я. На углу Косого переулка стоит церковь постройки конца семнадцатого века, архитектурный памятник, охраняется государством.

П е р в а я  с т у д е н т к а. Он что, по конспекту чешет?

В т о р а я  с т у д е н т к а. Про эту церковь он вчера не говорил… Смотри-ка, а я даже внимания не обратила. Стоит гриб, а, оказывается, конца семнадцатого века.

П е р в а я  с т у д е н т к а. Он, наверное, в выходной по маршруту лазает, выглядывает, где что. Или в библиотеке копается.

В т о р а я  с т у д е н т к а. И охраняется государством. А мы на ней в четвертом классе углем писали: «Валя плюс Маня равняется любовь до гроба, дураки оба».

Д и м а. Аллочка, ну ты чего?

Алла отвернулась, перчаткой трет окно.

Ж е н щ и н а (задумчиво). Конечно, религия тут ни при чем. Руки народные эту церквушку строили. Сколько поколений прошло, а труд народный остался. По камушку небось складывали. Поэтому и охраняется государством.

В т о р а я  с т у д е н т к а (женщине). Нет, тут больше. Тут не только труд. Тут творчество, произведение искусства, вечная красота.

П е р в а я  с т у д е н т к а. Есть предложение оплатить проезд, а потом продолжать разговор об искусстве.